Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

месте, что выпало и треснуло — слепили заново. Жить, в общем, можно. Что, уже и Кут’тайри поймал сигнал?

— Все города Сэта открывают ворота, — с почтительным жестом ответил мастер-литейщик; его грива от радости превратилась в языки белого пламени.

…Огненные порталы открылись в «святилище» (или переговорной комнате) Кут’тайри; жрец едва удерживался от превращения в облако плазмы.

— Все города открыли ворота, мы можем вернуться!

— Да будет благословение Пламени с вами — и древнего, и юного, — Вепуат поднял руку с растопыренными пальцами и выразительно посмотрел на Гедимина. Тот, на ходу вспоминая ритуал, зачерпнул что-то невидимое из закрытой реакторной камеры плазмореза и выплеснул на костры и толпу перед ними. Пламя поднялось до потолка. Сэта радостно зашипели. Джагулы из-за приоткрытой двери поддержали их восторженным воем.

— Племя Джелег вернулось, — слышал краем уха Гедимин, как кто-то из них докладывает Эгнацию. — Можем ли мы поехать в Уру-Джагзур?

— Хоть сегодня, — вместо Эгнация ответил Вепуат. — У вас достаточно подношений? Если нет — алайналь перебили не все красивые стеклянные вещи, и мы…

— Мы благодарны, госпожа Урху, — перебил Джагул. — Но это наша вина, и наши убитые, и наши подношения.

Коридор опустел, и всё меньше переселенцев оставалось в «святилище» — порталы стремительно их поглощали.

— Зря я всё-таки клыки у Гварзы не выломал, — еле слышно пробормотал Вепуат в сгущающейся тишине. — Можно было сохранить, не распались бы. У нас так не принято — но ведь и своих продавать тоже.

Порталы один за другим тускнели, исторгая почти бесцветный дым, — его тут же уносило в вытяжку. Ещё горел, но уже заметно притух, единственный, ведущий в Шакху. Рядом стоял смущённый Кут’тайри.

— Мастер Хетпу, — он сплёл пальцы перед грудью в замок. — И меня зовут благословить отстроенные города от имени Пламени. Но если бы вы, его истинные жрецы…

Пол под ногами слабо шевельнулся. «Да чем он всё неистинный⁈» — скорее эмоцией, чем словами, прогудел внутри черепа Гедимина «Элидген».

— Подожди, Кут’тайри, — сказал Вепуат. — Сходи сперва сам. Мы скоро встанем на крыло — тогда и благословим всё, до чего дотянемся. Если вдруг нужна будет помощь…

Жреца уже втянуло в портал — только столб дыма ударил в вытяжку. Огненные чаши погасли.

— Через день не забыть разжечь, — пробормотал Вепуат. — Уж наверное, напразднуются. Гедимин, пойдём на ГЩУ, — испытаем механизм без посторонних! Эгнаций, вылезай, это по твоей части — сегодня ныряем в землю!

…На станции, и правда, посторонних не осталось — Джелеги вернулись и праздновали, видимо, переговоры с мертвецами прошли успешно, Улгехи быстро собрались и уехали мириться со своими убитыми, Хеллуги несли дозор снаружи, беженцы-Сэта ушли домой.

— Придётся снова назначать уборщиков, — говорил Младан по дороге к ГЩУ. — А то филки расслабились. Мастерские не работают, — чего бы им не заняться делом⁈

…Операторская смена уступила место троим «командирам» — точнее, двоим и Гедимину, с какого-то перепугу назначенному главным. Сармат отнекивался, пока станция горячей лапой не пихнула его к пульту — «давай уже!». Она вздрагивала и раскачивалась, «зрячие камни», собранные в систему видеонаблюдения, показывали, как сокращаются и расслабляются мышцы, по-другому разворачивая закреплённые среди них накопители.

— Attahanqa! — выдохнул Гедимин, опуская резной аккадалисовый рычажок. Короткая вспышка, расходящиеся лучи, снова полумрак на одном из мониторов и свечение рэссеновых пластин — такую температуру можно было «замерять» только ими, сейчас их нагрело до светло-жёлтого сияния.

— Погружаемся! — Эгнаций первым почувствовал, как над головой смыкаются горные породы. Станция двигалась плавно, эхолотом, видимо, работало чутьё того же Эгнация… ну и сигма-сканеры, направившие лучи вверх.

— Сорок метров… пятьдесят… поворот влево, отлично… круг… разворот вправо… пересечение границы… Tza atesqa!

— «Atesieq», — поправил Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат только отмахнулся. Гедимин заметил, что рядом с креслом только тонкая костяная трость, больше украшение, чем серьёзная опора, — силы к раненому сармату возвращались быстро.

— Поднимаемся! — крикнул Эгнаций. Станция чуть приподняла люк над землёй — и, видимо, приоткрыла — снаружи через неплотно закрытые гермоворота долетел стук костей, визг и клёкот дудок и восторженный вой Джагулов. Вепуат, вылетев из кресла, обнял Гедимина, сверху, едва не раздавив крылатого сармата, повис Младан. Эгнаций посмотрел на себя — и только потрепал ремонтника по макушке.

— Я-то при чём⁈ — Гедимин с трудом освободился. — Иди обними медиков. Что-что, а эти двигатели я не проектировал!

— Взлёт проверим? — деловито спросил Эгнаций, по колено погружаясь в тектон. Вепуат покачал головой.

— Послезавтра. Я пока в небе осмотрюсь. А «Элидген» успокоится, а то слишком разволновался. Не пихайся!

Станция прогудела что-то обиженное и снова нырнула под землю. Гедимин растерянно покачал головой. «А ведь скорость-то приличная для такой махины. Интересно, на что способна „Эданна“…»

38 день Лучей месяца Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Дальний Край

— День Лучей месяца Лучей? — Гедимин смотрел на показания дозиметров. — Четвёртый час утра? Слабовато излучение…

— Ты забыл — неделя началась с дня Пустоты, — как о само собой разумеющемся, сказал Вепуат. — Так что реакторы можно и не глушить. Мы с рабочими сколько раз взлетали…

Гедимин молча встал из-за пульта, сложил руки на груди и отошёл к стене.

— Вот же сегодня все нервные… — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Из стены выглядывала небольшая выпуклость с глазом — Эгнаций спрятался в камень. Мониторы уже тускнели — станция, недовольно гудя сигма-сигналами, глушила основные реакторы. Энергию безоболочника истратить ещё не успели — массивная конструкция уже полностью всплыла из земли и раскачивалась, готовясь к отрыву.

— Главное — дойти до гравианомалии, она нас сама удержит, — азартно пояснял Вепуат Гедимину, всё-таки севшему за пульт. Короткий миг перегрузок — и станция на «лучевых» крыльях оттолкнулась от земли и пошла вертикально вверх. «А ведь она должна светиться,» — вдруг подумалось Гедимину. «А отсюда ни молекулы не видно…»