Моя дикая страсть - Юля Гром

ухо, лихорадочно целую плечи.

Одной рукой я фиксирую Марину, держа за горло, второй вожу членом между ее мокрых складочек. Марина закатывает глаза и слегка подается вперед, еле заметно, но я все чувствую. Резко вхожу в нее, вкладывая в движение всю ярость и похоть.

— Ах, сволочь, ненавижу тебя, — вскрикивает Дикая, выгибается и сжимает пальцами одеяло. — Я не хочу так.

— А как ты хочешь? По-хорошему ты не понимаешь, значит, будет только так. Жестко и грубо.

Начинаю вколачиваться в нее. Она шире раздвигает ноги. Кусает нижнюю губу.

— Какая же ты узкая, — вдалбливаюсь сильнее, жестче, но звериный голод не проходит. Мне мало.

Как же в ней горячо и влажно. Она начинает дрожать, громче стонать, уткнувшись в мою грудь. Спина горит огнем, когда Марина впивается ногтями и с нескрываемым наслаждением царапает меня. Ее губы кричат проклятия, а руки сильнее обнимают. Наш секс похож на поединок. Она плотнее сжимает ноги на моей пояснице.

Переворачиваю ее на бок, пристраиваюсь сзади. Ласкаю клитор. Она все так же шепчет проклятия в мой адрес, а когда останавливаюсь, умоляет, чтобы продолжал. Сжимаю ее горло, целую мокрую шею и утыкаюсь носом в затылок. Когда слишком долго терпишь, ограничиваешь себя и подавляешь желание обладать единственной и самой желанной женщиной, твои стоп-краны летят к чертям в одно мгновение, а ревность на грани безумия сводит с ума. Алкоголь и дурманящий аромат ее кожи развязывает мне язык.

— Что ты делаешь со мной, Дикая. Я же забываю ее, в моих мыслях только ты, — мощный толчок, ее протяжный стон.

— Я уже не помню ее голоса, потому что слышу только тебя, — еще толчок, ее рваный крик.

— Я больше не чувствую ее запах. Потому что твой аромат въелся в каждую мою пору.

— Батур, Батур, — она кончает, выкрикивая мое имя и захлебываясь эмоциями.

Простыни под нами мокрые и смятые. Тяжелый воздух в комнате наполнен нашим возбуждением. Член сильнее твердеет, когда я чувствую, как ее мышцы сжимаются. Перекатываюсь на спину и притягиваю к себе жену. Чувствую, как по ее бедрам течет сперма.

— Мне в душ надо, — дергается она и пытается встать.

— Спи так, хочу, чтобы пахла мной, — накрываю нас одеялом и крепче сжимаю ее в объятиях. Дыхание медленно приходит в норму. Дикая больше не вырывается и не сопротивляется мне.

— Мариш, подумай о контрацепции. Дети нам не нужны, — знаю, что этими словами делаю больно, но по-другому нельзя.

Глава 37

Проснувшись от невероятной жары и тяжести во всем теле, не могу пошевелиться. На мне лежит Батур, обнимая за талию. Вздохнуть полной грудью не получается, даже не из-за крепких объятий мужа, а скорее из-за воспоминаний о минувшей ночи, обрушившихся на меня после пробуждения. Где и с кем был муж? Что за женщина звонила ему и просила о помощи? О ней ли он говорил во время секса? Чем больше я узнаю Батура, тем больше вопросов у меня появляется. Он вернулся взбешенным, пьяным и с разбитыми костяшками. Его яростный взгляд внушал страх и заставлял замирать сердце. С порога накинулся на меня. Мужчина, который только что вернулся от любовницы, не будет с таким голодом набрасываться на жену. Тогда где и с кем он был?

До сегодняшней ночи я ничего не знала о сексе, хоть и не была девственницей. То, чем мы занимались с Андреем, было жалким подобием. Батур умелый, опытный любовник. Я умирала в его руках и возвращалась к жизни. Да, иногда он был груб и несдержан, но в следующую секунду он окутывал меня лаской и нежностью, делая мое тело ватным и не способным пошевелиться. Даже в самых смелых фантазиях не могла представить, что буду как шлюха умолять его не останавливаться. Безумно его хотела, сильно, до умопомрачения, но не так. Будто он берет и подчиняет, ломает, словно наказывает меня за очередную провинность.

С осторожностью сапера выбираюсь из постели, чтобы не разбудить Батура. Я не готова с ним разговаривать сейчас. А если встретимся взглядами, то со стыда умру, после того что мы вытворяли ночью. Невольно рассматриваю его подтянутые ягодицы и широкую, расцарапанную до крови спину. При виде голого мощного тела Батура низ живота снова сжимается сладкими пульсирующими спазмами. Словно и не было вчера жесткого безумного секса на грани.

Быстро принимаю душ, надеваю брючный костюм белого цвета, делаю сдержанный макияж и собираю волосы в тугой хвост. Сегодня я должна выглядеть строго и представительно на встрече в мэрии. Мне предстоит выбить закупку нового медицинского оборудования для детской больницы. Надо взять себя в руки и настроиться на важные переговоры, а то в мыслях полнейший бардак, и виной тому Батур. Беру сумочку, оборачиваюсь в дверях и смотрю на спящего мужа. Злости нет, скорее обида и много вопросов в голове. Я безумно хотела Батура, миллион раз представляла, каким будет наш первый секс, но в моих фантазиях все было по-другому. Реальность оказалась гораздо жестче и не такой романтичной. В душе у меня американские горки, то злюсь на Батура, то парю в облаках, вспоминая его признания о том, что в его мыслях только я.

На работу ехать еще рано, поэтому прошу водителя отвезти меня домой к отцу. Хочется хотя бы короткой передышки. Выключаю телефон, чтобы не слышать Батура. Мне необходимо время, чтобы осмыслить все произошедшее этой ночью. Его слова о детях больно резанули по сердцу тупым ножом. Я не планирую беременеть в ближайшее время, но муж был так категоричен, словно вообще не хочет детей со мной. Это может означать лишь одно. Батур не видит нас в будущем.

Во дворе папа подтягивается на турнике. Его физической форме позавидовал бы любой двадцатилетний парень. Подлетаю к нему и целую в щеку.

— Погоди, дочь, потный весь. Беги в дом, помоги с завтраком, а я по-быстрому в душ.

Когда переступаю порог родного дома, сразу становится легче. Здесь искренне меня любят и ждут. От ощущения тепла и заботы все проблемы кажутся не такими