Моя дикая страсть - Юля Гром

серьезными. Залетаю на кухню, где уже вовсю колдует няня. Рядом с ней чувствую себя маленькой девочкой, она обнимет меня, погладит по волосам, и все станет легко и просто как раньше, до знакомства с Батуром.

— Ох, красавица моя приехала. Ты бы предупредила. Дай поцелую в мои щечки румяные, — няня заключает меня в крепкие объятия.

— Я очень соскучилась, — целую ее в ответ.

— Садись и рассказывай скорее, как жизнь семейная. С мужем-то ладите? Я так сильно переживаю за тебя, реву по ночам, все думаю, как ты там, в чужом доме, да еще и с нелюбимым мужем. И все из-за Дениса. Негодный мальчишка. Взять бы ремень… — грозит няня кулаком.

— Даже не знаю, что сказать, — неуверенно пожимаю плечами. — Сложно все. Семья Юксель меня ненавидит, да и у Батура ко мне чувств нет. Я в том доме совсем чужая.

Вздохнув, разливаю чай по чашкам и сажусь за стол.

— Мариш, ну конечно, чужая. Времени-то прошло мало. И тебе надо привыкнуть, и им тоже. А насчет Батура ты неправа. Поверь мне, старухе, так на безразличных женщин не смотрят, как он на тебя глядел. Всю свадьбу вокруг тебя как коршун кружил. Такая вы с ним красивая пара, — няня суетится, раскладывает яичницу по тарелкам и румяные тосты с сыром. С довольным видом осматривает стол и наконец-то садится напротив.

— Ешь, Мариш, а то совсем худющая стала. Одни глазюки торчат, — строго говорит, пристально осмотрев меня.

— Вчера поругались, — вздыхаю, монотонно размешивая чай в чашке. — Сложно мне с ним. Сама, конечно, виновата, но и он тоже хорош. Мог бы быть помягче.

— А что ты натворила?

— При подчиненных накричала, оскорбила его. Кольцо обручальное бросила ему под ноги, — не поднимаю виноватых глаз от чашки. — Ему женщина позвонила, и он тут же сорвался к ней, ничего не объясняя. Вот я и вспылила.

— Моя хорошая, ну что же ты так. Жена должна быть дипломатом, где-то хитрость и мудрость проявить, где-то промолчать. Ну или сладко спать уложить, — игриво улыбаясь, няня подкладывает мне сыр на тарелку.

— Няня… — засмущавшись, закрываю лицо руками. С подругами обсуждать секс — это одно, но с родными такие темы затрагивать в разговоре я не могу. А судя по прошлой ночи, вообще непонятно, кто кого уложил.

— Хитрость и мудрость — это не про меня. Я вспыхиваю как спичка. И любая бы вспылила на моем месте. Женщины с него глаз не сводят. Батур мужчина представительный, харизматичный. У него невеста была. Видела бы ты ее. Ей прямая дорога на конкурс красоты, — наверное, я плохая актриса или от проницательного взгляда няни ничего не может скрыться, но она тут же понимает, в чем дело.

— Да ты влюбилась, моя девочка, — она обнимает меня со спины.

— Да вот еще. Не надо мне такого счастья.

По хитрому блеску в глазах понимаю, что няня мне не верит.

— Он очень сложный человек. Не понимаю, что у него на уме. То безразличный и холодный как лед, а то вспыхивает за секунду.

Замолкаем, когда на кухню заходит отец, целует меня и садится с нами завтракать.

— Ну рассказывай, дочь, как дела?

— Нормально, — подмигиваю няне, чтобы подыграла мне. Не хочется говорить правду и расстраивать отца. Он и так очень сильно винит себя за все произошедшее. — Я тебе говорила, что начала работать в фонде?

Стоит мне начать говорить о работе, как я резко оживляюсь. Рассказываю о детях, которым мы смогли помочь, о благотворительном вечере, о чиновниках-тугодумах.

— Хорошо, что ты приехала. Волновались мы сильно за тебя, — папа немного расслабляется после моего рассказа, с лица уходит тревога.

— Папуль, может, тебе жениться? А то ты совсем один остался.

— Ох, я уже и не знаю, каким богам молиться, чтобы твой папа привел в дом приличную женщину, — уперев руки в боки, хмурится няня. — А я бы на пенсию ушла со спокойной душой.

— То есть вы хотите меня сбагрить в чужие руки.

— Ты еще молодой, красивый. У тебя даже дети еще могут быть. Сорок шесть лет для мужчины разве возраст? — висну на папиной шее и целую гладко выбритую щеку.

— Дочь, ни за какие коврижки я на это не подпишусь. Зубы, колики, бессонные ночи. О нет. Мне с вами проблем хватает.

— Ничего, Марин, мы за него возьмемся. Вот увидишь, скоро на свадьбе его погуляем.

Подмигиваю няне и хитро улыбаюсь.

— Так, женщины. Я не понял — это сговор, что ли? Смотрите мне. Хватит с нас свадеб.

— А как Денис с Мелек?

— Решили жить отдельно. Чему я очень рад, — он так и не простил сына.

Лежащий на столе телефон отца начинает вибрировать.

— Батур звонит, — нахмурив брови, говорит папа, резко встает и выходит на улицу.

— Вот видишь, контролирует меня постоянно. И шагу не дает ступить без его ведома. Он проверяет, как одеваюсь, с кем общаюсь, — жалуюсь няне. — Не муж, а домашний деспот.

— Ну и как там муженек? Велел мне срочно ехать домой? — спрашиваю с явными нотками сарказма в голосе у отца, когда он возвращается к нам.

— Нет. Он вообще о тебе не спросил, — отец пожимает плечами и продолжает завтракать.

— В смысле? — а вот сейчас Батур меня удивляет. — А зачем же он тебе звонил?

— Бизнес, дочь, — загадочно отвечает папа. — У нас теперь с ним много общих дел.

Я бросаюсь к сумке. Нахожу телефон, включаю. От Батура ни одного звонка или сообщения. И как это понимать? Я, конечно, не рассчитываю на шквал СМС с извинениями и признаниями в любви, но мог бы хоть узнать, как я вообще после вчерашнего.