Разговоры Пушкина - Борис Львович Модзалевский

т. д.

В. И. Любич-Романович. Гоголь в Нежинском Лицее (из воспоминании). ИВ 1902, № 2, стр. 553.

Первая половина года.

… Я его встретила с женою у матери, которая начинала хворать: Наталья Николаевна сидела в креслах у постели больной и рассказывала о светских удовольствиях, а Пушкин, стоя за ее креслом, разводя руками, сказал шутя:

"Это последние штуки Натальи Николаевны: посылаю ее в деревню".

А. П. Керн П. В. Анненкову. ПС, V, стр. 150.

10 января.

Интересно, как Пушкин судит о Кукольнике[379]. Однажды у Плетнева зашла речь о последнем, я был тут же. Пушкин, по обыкновению, грызя ногти или яблоко — не помню, сказал:

"А что, ведь, у Кукольника есть хорошие стихи? Говорят, что у него есть и мысли".

Это было сказано тоном двойного аристократа: аристократа природы и положения в свете. Пушкин иногда впадает в этот тон и тогда становится крайне неприятным.

А. В. Никитенко[380]. Записки и Дневник, СПб. 1905, I, стр. 270.

Март — апрель.

Едва Кольцов[381] сказал ему свое имя, как Пушкин схватил его за руку и сказал: "Здравствуй, любезный друг! Я давно желал тебя видеть!"

"Поэт Кольцов и его стихотворения". Соч. Александра Юдина в сборнике: "Опыты в сочинениях студентов императорского Харьковского университета", т. I, Харьков 1846, стр. 220–221.

Перепечатано "Изв. Отд. рус. яз. и Слов. И. А. Н." 1907, т. XII, кн. 4, стр. 225.

После апреля.

Пушкин не только не заботился о своем журнале ["Современник"] с родительскою нежностью, он почти пренебрегал им. Однажды прочел он мне свое новое поэтическое произведение. "Что же, — спросил я, — ты напечатаешь его в следующей книжке?" — "Да, как бы не так, — отвечал он, — pas si bete: подписчиков баловать нечего. Нет, я приберегу стихотворение для нового тома сочинений своих".

Кн. П. А. Вяземский, II, стр. 371.

Апрель — май.

…Мы начали говорить о начатом им издании "Современника". "Первый том был слишком хорош, — сказал Пушкин. — Второй я постараюсь выпустить поскучнее: публику баловать не надо".

Гр. В. А, Соллогуб. Воспоминания. PC 1880, № 6, стр. 323.

Май.

В мае 1836 года Пушкин гостил у нас в Москве у церкви Стар. Пимена в доме Ивановой. Мой муж всякий день почти играл в карты в Английском Клубе и играл крайне несчастливо. Перед отъездом в Петербург Пушкин предложил однажды Павлу Войновичу этот бумажник, говоря: "попробуй сыграй с ним на мое счастье".

И как раз Павел Войнович выиграл в этот вечер тысяч пять. Пушкин тогда сказал: "Пускай этот бумажник будет всегда счастьем для тебя".

В. А. Нащокина. "Рурский Библиофил" 1916, № 8, стр. 71.

Дети Пушкина уже спали; он их будил и выносил ко мне по одиночке на руках. Это не шло к нему, было грустно, рисовало передо мной картину натянутого семейного счастия, и я его спросил: на кой чорт ты женился? Он мне отвечал: "Я хотел ехать за границу — меня не пустили; я попал в такое положение, что не знал, что делать — и женился".

К. П. Брюллов[382] по записи худ. М. И. Железнова. "Живописное Обозрение" 1898, № 31, стр. 625. Ср. Н. К. Козмин. — "Сборн. Отд. рус. яз. и слов. Академии Наук СССР" т. CI, № 3, 1928, стр. 108.

10 мая.

On raconte que Pauteur Pouchkine, qui est ici, demande a quelqu'un [Рассказывают, что писатель Пушкин, который теперь здесь, спросил у кого-то]: "Что нового?" — Приехал граф Петр Александрович[383].— Да, repondit lautre, en coupant la parole [ответил тот, перебивая его], — приехал граф Петр Александрович, только не Румянцев-Задунайский, а Толстой.

А. Я. Булгаков кн. О. А. Долгоруковой. РА 1906, III, стр. 435.

19–20 мая.

Москва [разговор с В. А. Нащокиной].

… Пушкин, между прочим, сказал, что, когда рыли могилу для его матери в Святогорском монастыре[384], он смотрел на работу могильщиков, и, любуясь песчаным, сухим грунтом, вспомнил о Войныче (так он звал его иногда): "Если он умрет, непременно его надо похоронить тут; земля прекрасная, ни червей, ни сырости, ни глины, как покойно ему будет здесь лежать".

П. В. Нащокин по записи П. И. Бартенева. Бартенев, стр. 49.

Москва.

… Часто между моим мужем и Пушкиным совершенно серьезно происходил разговор о том, чтобы по смерти их похоронили рядом на одном кладбище, и один раз поэт, приехав из своего любимого имения Михайловского, с восторгом говорил Павлу Войновичу: "Знаешь, брат, ты все болеешь, может, скоро умрешь, так я подыскал тебе в Михайловском могилку сухую, песчаную, чтобы тебе было не сыро лежать, чтобы тебе и мертвому было хорошо, а когда умру я, меня положат рядом с тобой".

В. А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к "Новому Времени" 1898,№ 8115, стр. 6.

… Они часто острили с моим мужем наперебой друг перед другом. Я была у обедни в церкви Старого Пимена, как называют ее в Москве, в отличие от Нового Пимена, что близ Селезневской улицы.

"Где же Вера Александровна?" спросил Пушкин у мужа.

"Она поехала к обедне".

"Куда?" переспросил поэт.

"К Пимену".

"Ах, какая досада! А зачем ты к Пимену пускаешь жену одну?"

"Так я же пускаю к Старому Пимену, а не к молодому!" ответил мой муж.

В. А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к "Новому Времени" 1898, № 8122.

… В беседе с ним я не заметила, как пролетело время до 5 часов утра, когда мой муж вернулся из клуба.

"Ты соскучился, небось, с моей женой?" спросил Павел Войнович, входя.

"Уезжай, пожалуйста, каждый вечер в клуб!" ответил всегда любезный и находчивый поэт.

"Вижу, вижу. Ты уж ей насплетничал на меня?" сказал Павел Войнович.

"Было немножко…" ответил Пушкин, смеясь.

В. А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к "Новому Времени" 1898, № 8115.

… Он за прощальным ужином пролил на скатерть масло.

Увидя это, Павел Войнович, с досадой, заметил: "Эдакий неловкий! За что ни возьмешься, все роняешь".

"Ну, я на свою голову. Ничего…" ответил Пушкин, которого, видимо, взволновала эта дурная примета.

В. А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к "Нов. Времени" 1898, № 8115, стр. 6.

28 мая.

"Что вы не остановились у меня, Александр Андреевич? — спрашивал меня Пушкин, приехав ко мне на третий день, — вам здесь не так покойно, не угодно ли занять мою квартиру в городе?.. Я теперь живу на даче". — Много обязан вам, Александр Сергеевич! И очень охотно