Вкус крови - Стивен Бут

– И когда это было?

– Больше двух лет назад. Она переехала сюда жить, потому что влюблена в эту местность. Мы каждый год приезжали в Идендейл, когда она была девочкой… – Миссис Теннент помолчала. – А я-то думала, что она сделала аборт! И не хочет мне говорить, потому что мы католики. Я вырастила Мари в католической вере.

– Нет, мы не думаем, что Мари делала аборт, – сказала Фрай. – Она родила.

– Но…

Диана протянула женщине вырезку из утренней газеты.

– Мы полагаем, что речь здесь идет о первом ребенке Мари. И там же мы нашли кофточку, которую я хочу, чтобы вы опознали.

Лорна дважды прочитала заметку.

– А вы знаете, как умер этот ребенок? – спросила она.

– Пока нет. И, скорее всего, никогда не узнаем.

– Мари говорила, что у нее новая работа в магазине одежды и что она слишком занята, чтобы приехать ко мне или чтобы пригласить меня в гости, – голос матери звучал неуверенно. – Мне надо было прислушаться к своим инстинктам – тогда я смогла бы что-то изменить. Наверное, ни одна живая душа не знала, что у нее появился ребенок.

– Боюсь, что вы правы.

Но, как и сама Диана, миссис Теннент старалась следовать логике.

– Бедная малышка Хлоя, – сказала она. – Даже думать о том, что с ней могло случиться, просто ужасно. Хотя Мари не могла намеренно причинить ей зло – в этом я абсолютно уверена.

– Ее врач говорит, что что-то ее сильно беспокоило еще до того, как родилась девочка.

– Знаю-знаю. Но ведь это не значит, что она хотела причинить зло младенцу, правильно? Я думала, что ее жизнь изменится, когда она избавится от своего старого возлюбленного – если только его можно так назвать. Естественно, он был женат. И вернулся к жене буквально через несколько месяцев, предварительно несколько раз поколотив Мари. Она всегда плохо разбиралась в мужчинах.

Фрай с интересом наклонилась вперед.

– И кто же был этот возлюбленный?

Лорна была уже готова опять расплакаться, но ухватилась за этот новый вопрос.

– Я не уставала повторять ей, что она достойна гораздо большего, а Мари говорила, что у него свой бизнес. В результате он оказался простым мойщиком окон.

***

Количество людей, с которыми необходимо было поговорить, росло в геометрической прогрессии, а вот количество тех, кто мог это сделать, почти не увеличивалось. Хотя несколько человек из соседних управлений они все-таки получили. Бен Купер без всякой пользы стучал в двери домов, держа в руках бланки опросов, пока не обнаружил, что находится всего в полумиле от Андербэнка. Ему пришло в голову взглянуть, не вернули ли Эдди Кемпу его машину. Без нее Кемп не мог работать.

Вместо того чтобы взбираться по скользким булыжникам, которые все еще не очистили от снега, со стороны Баттеркросс, Бен решил подъехать к Андербэнку с другой стороны. Он добрался до улицы, на которой жил Эдди, и увидел, что на бетонной площадке «Исудзу» нет.

У него оставалось около получаса до следующей встречи, которая должна была состояться в гостинице возле перевала. Там он должен был опросить сотрудников, запротоколировать их показания и попытаться расшевелить их память о машинах, которые проезжали мимо гостиницы в понедельник вечером, уже после того, как шоссе было закрыто из-за снегопада. Мысль о том, что эти полчаса он может провести в уютном пабе, перед горящим камином за пинтой пива, показалась полицейскому очень привлекательной. А потом раздался звонок его мобильного. Это звонила Диана Фрай.

– Бен? Я знаю, что ты занят, но нам надо встретиться возле дома Эдди Кемпа на Били-стрит через полчаса, – заявила она.

– Полчаса?

– Ты успеешь?

– Конечно, но…

– Мы только что закончили допрос матери Мари Теннент, – пояснила Фрай. – Угадай, кто был возлюбленным Мари, пока не вернулся к жене?

– Неужели Эдди?

– Вот именно. Кажется, что эта женщина потеряла рассудок от одиночества.

– А может быть, у него есть какие-то скрытые положительные качества?

– Ну да, и ее он поразил величиной своего валика для мытья окон.

– И ты думаешь, что ребенок у него? Вот было бы здорово!

– Ты так считаешь? По мне, так он не очень похож на идеального отца.

– Конечно, нет, – согласился Купер, – но это все-таки лучше, чем некоторые другие альтернативы. – Он посмотрел на улицу, на которой припарковался. Дом Кемпа был прямо за углом. – Так ты говоришь, через полчаса, Диана?

– Мне сначала надо показаться на брифинге, так что быстрее не получится. Как ты?

– Да без проблем.

Когда Купер разъединился, он проверил адрес в своей записной книжке и развернул машину. Бывший рядовой спасательной службы Королевских ВВС Уолтер Роланд жил всего в двух улицах от дома Эдди Кемпа вниз по склону холма, в одном из домов, построенных на террасах, которые висели над антикварными магазинами Баттеркросс, как птицы на ветках.

В дом Роланда вела одна из двух узких дверей, которые выходили на деревянный портик, украшенный резьбой. Каменная подставка для посадки на лошадь, которая раньше украшала один из постоялых дворов, теперь стояла перед коттеджами среди остатков петуний, потемневших от холода. В конце ряда домов стояла современная церковь Евангелистов, а еще дальше, на углу Харрингтон-стрит, была еще одна церковь, принадлежность которой Купер не смог определить.

Он взглянул на коттедж Уолтера. Окна на первом этаже состояли из небольших стеклянных панелей, таких грязных и черных, что Бену сразу стало ясно, что ни Эдди Кемп, ни его коллеги по цеху за последнее время не притрагивались к ним своими щетками и лестницами. С оконных рам сыпалась замазка, а наличники были сильно изношены в тех местах, где дожди и ветры проделали глубокие борозды в мягком золотистом песчанике.

Судя по внешнему виду, жилым в доме был только первый этаж. На подоконниках окон, перед тюлевыми занавесками, стояли дешевые бронзовые поделки, похожие на экспонаты, выставленные в антикварных магазинах, цветы в горшках и фарфоровые фигурки. Это были традиционные баррикады: ими жители защищались от нескромных взглядов туристов, которые в летние месяцы заполняли улицы и проходили совсем рядом с частной жизнью тех, кто жил здесь круглый год.

***

Уолтеру Роланду было за семьдесят, и выглядел он как мужчина, который привык все делать своими руками, хотя сейчас это давалось ему все труднее и труднее. У него были изуродованные артритом пальцы, сухожилия на которых изредка дергались, и эти движения были хорошо видны под почти прозрачной кожей. Бен Купер обнаружил, что эти дергания отвлекают его внимание от лица Роланда и от его слов.

– Конечно, заходите, – пригласил его старик. – Я не знаю, что вам нужно, но гости бывают у меня нечасто.

В коттедже было четыре чистых и ухоженных комнаты – две внизу и две наверху. На первом этаже располагалась гостиная, соединенная со столовой, окна которой выходили на улицу, а у задней стены дома находилась кухня. Хозяин провел Купера через переднюю комнату, которую почти всю занимали сосновый стол и черный металлический камин с нелепой газовой горелкой. Впрочем, эта горелка, тем не менее, грела достаточно хорошо, чтобы можно было забыть о холоде на улице. На кухне Бен заметил открытую заднюю дверь, которая вела не прямо на улицу, а в небольшую мастерскую, пристроенную к дому. В мастерской же он увидел верстак, начищенный до блеска токарный станок и инструменты, аккуратно развешанные по стенам. Пол покрывали старые деревянные стружки, а на столе стояло несколько незаконченных деревянных предметов.

Роланд закрыл дверь в мастерскую. Сделал он это очень неловко, нажав на нее плечом, вместо того чтобы воспользоваться руками. Даже не спросив, хочет ли его гость чаю, он включил чайник. Купер заметил, что кожа на его лице так же прозрачна, как и на руках, – на висках выступали вены, а уши просвечивал падавший из окна свет.

– Конечно, я помню катастрофу с «Ланкастером», – сказал Уолтер. – Я помню все катастрофы, на которых побывал, и тела всех мертвых или раненых летчиков, которые вынес с гор. Такие вещи не забываются. А падение «Ланкастера» было, пожалуй, самым страшным.

– А помните вы шум о том канадском летчике, который исчез?

– О том, который ушел с места аварии, – уточнил Роланд. – Пилот. Его звали Мактиг. Это было простое и ничем не прикрытое убийство, говорю я вам. Он оставил четверых членов экипажа мертвыми, а пятого умирающим, и просто ушел. Его их судьба совсем не волновала, а?

– А может быть, это все от шока? В такой ситуации люди иногда ведут себя очень странно. Он ведь мог вообще не догадываться, где он и что с ним произошло.

– Вы послушайте, что я вам скажу! – фыркнул Уолтер. – Иногда у нас в госпитале оказывались люди, которые просыпались и не могли понять, почему они там оказались, не говоря уже о том, чтобы помнить саму катастрофу. Такое точно случается. Но в тот раз все было по-другому.

– Почему?