Кукла старого Адама - Марина Владимировна Болдова

задержались недолго: все-таки в последнее время тяжко было обманывать жену, а тут такая возможность представилась освободиться от необходимости каждый день отмалчиваться, отводя взгляд. «Нет, все правильно я сделал, Варька переживет, а дети поймут, когда повзрослеют. Деньги присылать буду, конечно, Варлеи всегда помогут, но я же отец», – решил он окончательно и даже повеселел.

Вспомнив мать, Одинцов вдруг подумал, что он Стаську и Андрейку бросает, как когда-то его бросила она. Эта мысль вогнала в краску, на миг стало жарко, он торопливо расстегнул еще одну пуговицу на рубашке и стал осматриваться, не заметил ли кто. Но в кафе были заняты лишь два столика. Водитель фуры, подъехавший позже Ивана, сидел в противоположном углу зала, а официантки в зале не было.

Он мать так и не простил. Где-то в ящике бабушкиного комода наверняка все еще валяются ее редкие письма и открытки к праздникам, которые бабушка зачем-то хранила. А он даже не читал. Иван был на мать зол с тех пор, когда дед проболтался, что новый ее муж поставил ультиматум – сын или он. Выбрав мужа, она предала его, Ваню. Что бы он сделал, встретив ее сейчас? Прошел бы мимо. Возможно даже и не узнал бы. Да жива ли мать? Двадцать с лишним лет прошло со дня похорон бабушки, когда они встречались в последний раз. Очень смутно он помнит лицо родительницы, но у бабушки в альбоме есть ее фотографии. От отца же у Ивана не осталось ничего, только рыжая масть и крупный нос.

Он даже головой тряхнул, прогоняя воспоминания – только тоску наводят. Да и бесполезные это мысли, лишние.

Расплатившись за сытный ужин, прихватив из бара бутылку минералки в дорогу, Иван вышел из кафе. Добраться до места, даже учитывая вечернюю пятничную автомобильную пробку на выезде из города, он планировал до полуночи.

* * *

Стася, выложив в интернет снятый наспех ролик, почти тут же пожалела об этом. Конечно, мать не шарит в «ТикТоке», но кто уж точно просматривает на каждой перемене новости, так это одноклассники. Значит, скоро вся школа будет обсуждать их семью. А учитывая, что мать работает в школе… Короче, признала себя Стася дурой, даже предательницей. Но как исправить ситуацию, не представляла. Еще Ритка позвонила, сообщила, что видела маму у кабинета директора. Вообще треш. Стася набрала номер матери, но та звонок сбросила. Понятно, видела ролик, обиделась. И что теперь делать, ее ждать или рассказать все Андрейке, который вот-вот вернется с тренировки? Стася еще раз набрала номер мамы, та ответила быстро, что будет дома часа через три, и отключилась. Вот и гадай теперь, в курсе она предательства отца или нет.

Нужно было бы себя чем-то занять, но ей даже шевелиться не хотелось, лежать бы в своем углу на кровати, смотреть в стену и тупо ни о чем не думать. Нет никаких мыслей у нее сейчас, даже расследование это чертово не вдохновляет, пусть уже действительно, как сказала Ника, занимается им полиция, то есть отец Кости капитан Строков. «Ника! – вспомнила вдруг она подругу детства. – Наверняка уже дома! И не звонит даже… нафиг не нужна я ей со своими проблемами. Ну почему я не у Варлеев родилась?!» – в который раз пожалела она, расплакавшись. Тихий скулеж постепенно перерос в истерику, Стася заливала слезами подушку, издавая громкие всхлипы.

Как вошел в квартиру брат, она не слышала. Вздрогнув от его громкого «ты че тут ревешь?» над ухом, она готова была уже нахамить по обыкновению в ответ, но, увидев его испуганное лицо, враз остыла.

– Уже вернулся? – всхлипнула она напоследок, стараясь не смотреть на него, чтобы не выдать себя: она все еще не решила, говорить ему об отце или нет. Вариант, что нужно дождаться мать и выложить новость сразу обоим, казался вернее.

– У нас кто-то еще умер? – спросил Андрейка, глядя на нее со страхом.

– Можно сказать и так. Папаша свалил из дома. Читай – бросил нас, – не выдержала Стася. – Мы теперь будем с тобой воспитываться в неполной семье, то есть мать будет тянуть нас двоих. На свою грошовую зарплату училки.

– Точно ушел? Навсегда?

– Чемодан собрал. Только не знаю, куда свалил: любовница его сегодня умерла, не в морге же он ночевать собирается?

– Какая еще… любовница? – удивленно округлил глаза Андрейка.

«Ну, не дура ли? Кто за язык тянул?» – вновь обругала себя Стася, понимая, что теперь придется рассказать брату все. И про отцовскую пощечину тоже.

Реакция Андрейки, когда она закончила, была на ее взгляд странной – он равнодушно изрек «ну и пусть валит», пожалел, что его не было рядом, а то бы «врезал» ему за нее, Стасю, да и за маму тоже. А дальше произошло неожиданное: Андрейка выложил перед ней пять тысяч одной бумажкой, небрежно бросив, что заработал.

– Еще будет две тысячи на днях… нет, три, – сообщил он. – Не боись, не украл, проекты для старшаков сделал по биологии и обществу, им лень, а мне не напряжно, час на каждый. По штуке с носа. Хотел матери отдать сегодня, только не знаю, ругаться будет или нет? Как думаешь, не запретит?

– Поговорим… жить на что-то нужно. Респект, братец, не ожидала… может быть, и мне попробовать?

– Не, не получится, ты класс в класс идешь, много придется разбираться, а мне лишний учебник прочитать и запомнить нефиг делать. Да и деньги должен в семью мужик приносить. Ты лучше хозяйство на себя возьми, уборку там, готовку. Мать разгрузишь, – серьезно предложил он.

– Ладно, не вопрос, – согласилась Стася, с уважением глядя на младшего брата.

– Ты ей звонила? Как она?

– Сказала, будет дома часа через три. Но я так и не поняла, знает она про отца или нет. Я тут видео выложила… – Стася протянула ему телефон.

– Ты ваще без мозгов, Стась. Чем думала? Теперь вся шарага в курсе, что папаня нас бросил. Ладно, чего уж тут. Главное, чтобы мать не расстроилась. Давай я сейчас за продуктами, глянь на кухне, че купить. И встретим ее ужином. Жалко, мне шампанское не продадут…

– Это еще зачем?! – с опаской посмотрела на брата Стася.

– Подумай! Мама будет думать, горе у нас, а на самом деле – праздник. Ушел изменщик. Она увидит, что мы не переживаем, и ей будет спокойнее. Она же больше из-за нас расстраивается наверняка, что он детей своих бросил. А мы не переживаем же, да? Вот и пусть видит.

– Я знаю, где бутылка вина стоит.

– Норм. На стол поставишь. И