Рейтинговые книги
Читем онлайн С. Михалков. Самый главный великан - В. Максимов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 77

Помню, как Михалков стоял посреди Кремля, глядел поверх всех голов и был совершенно отстраненный. И с Путиным разговаривал абсолютно в той же манере. Не прогибаясь.

И я уверяю вас, что гимн Советского Союза – гимн гениальный. Правда, я все равно пою первый вариант слов: «Союз нерушимый республик свободных…» Мне нравится, что Союз – нерушимый. «Республик свободных сплотила навеки ВЕЛИКАЯ РУСЬ»! Это замечательный текст! Это мистический, сказочный гимн! Неужели кто-то не понимает, что этот замечательный поэт знал всегда, что мы – русские, и ни на секунду об этом не забывал. На русской культуре, и ни на какой другой, держится вся великая Россия.

Как человек, живший при монархии, Михалков прекрасно понимал, что люди должны быть послушны царю. А как же? Есть иерархическая лестница, она существует, везде, и в храме тоже. Написано в Евангелии: уважай начальство. Там так и написано! Иначе рушится порядок вещей. Что хорошего получилось, когда мы стали плевать в лицо начальникам? У нас разрушился порядок вещей.

Что я могу сказать? Что в лице Михалкова нас посетил инопланетянин, живущий совсем в другом времени, в другом отсчете; гуманоид, умудрившийся попасть на эту прекрасную планету, который каким-то образом адаптировался на нашей грешной земле, принял наши условия, но жил совершенно по своим законам. Он действительно инопланетянин, в этом я совершенно уверена. Пришелец, человек не от мира сего, что бы про него ни говорили. Это мои впечатления от него. Он не был забытовлен, он глядел на всех такими глазами, какими никто не глядел.

Он совершенно изумительно женился. Так жениться, как Сергей Владимирович, мало кто умеет. Он был верен своей жене до конца, верен в том смысле, что он ее не бросал. Остальное – это поэтические увлечения. Это обязательно. Без этого поэта нет. Из поэтов не выходят подкаблучники. Пушкин тоже был такой, поэтому погиб. И Михалков с Натальей Петровной Кончаловской понимали друг друга. Михалков был человеком, который понимал и принимал женский пол, а это тоже очень полезная вещь для накопления энергии. Как это можно Пушкина представить без всех его увлечений?! Никак нельзя. И даже такой достаточно острый критик, как Станислав Рассадин, который о Михалкове писал по-разному, отмечал, что Михалков – тончайший лирик и изумительный поэт.

Говорить о Сергее Владимировиче Михалкове в бытовом смысле невозможно! Он умел скрывать все свои слабости. Может, только Наталья Петровна знала по молодости. Вот кто мог сказать – это его жена. Скорее всего, по молодости он был хулиган, очень похоже. Но это было тогда, а потом вдруг… В мир иной он ушел гораздо раньше, чем умер. Помню, как сидел он с таким же отчужденным видом в каком-то посольстве, и к нему подошел Егор. Вот тут Михалков расцвел, стал с ним разговаривать, интересоваться, где он был, куда собирается… Интерес вспыхнул. А потом он опять закрылся. Вот только один раз я видела его включенным и семейным. Наверняка его дети и внуки знают его другим, но я таким видела его один раз. Больше никогда.

Записала Светлана Младова

Виктория Токарева [28] А врать нехорошо! [29]

Однажды мне было двадцать пять лет, и я работала учительницей музыки. Директор школы мне сказала:

– Ты заведуешь культмассовым сектором, пригласи детского поэта на встречу с учениками.

– Кого? – спросила я.

– Самого знаменитого.

Самых знаменитых, на мой взгляд, было трое. Я позвонила каждому по очереди: один отказался по причине высокомерия, другой – по причине запоя, а третий был Сергей Михалков.

– А вы кто? – спросил он меня.

– Я учительница музыки. – Потом подумала и добавила: – И студентка института кинематографии, сценарного факультета.

Это было частичной правдой. Я хотела поступить во ВГИК, но еще не училась там. Просто я думала, что быть учительницей мало. Надо как-то прикасаться к искусству. Тогда мы на равных. Михалков – поэт, я – сценарист.

– Ладно, – согласился Сергей Владимирович. – Когда прийти?

– В среду. В шесть часов вечера.

– Позвоните мне в среду в десять часов утра и напомните.

– Спасибо, – обрадовалась я.

– Но учтите: если трубку снимут и будут молчать – это я. Я – заикаюсь.

В среду я позвонила, но не в десять а в десять тридцать. Я почему-то решила, что десять – рано. Я набрала номер. Трубку тут же сняли и сразу закричали:

– Почему вы не звоните вовремя? Я же сижу и жду, а у меня дела!

Я поразилась. Не ожидала, что сам Михалков сидит и ждет звонка малозначительной учительницы музыки.

Я не сразу сообразила, что точность и обязательность – свойства аристократа.

Один и тот же человек может оборачиваться разными сторонами. У моих современников был свой Михалков. А у меня – СВОИ. И я рассказываю о том, которого запомнила.

Сергей Владимирович пришел и выступил. Мой авторитет в школе вырос. Михалков тоже проникся ко мне уважением: учительница, играет на фортепьянах, зарабатывает на хлеб честным красивым трудом. Мы не подружились. Но познакомились. Знали друг друга в лицо.

Летом я поступала во ВГИК, сдавала экзамены, недобрала балл, и меня, естественно, не приняли. И я, естественно, заплакала. И позвонила Михалкову.

– Так ты же учишься во ВГИКе, – удивился Михалков. – Ты же сказала, что ты на сценарном.

– Я наврала, – созналась я.

Он помолчал и сказал:

– А врать нехорошо. Это твоя ошибка.

– Мало ли у меня ошибок? Пусть будет еще одна.

– Да? – Он подумал и решил. – Ну, что ж, это позиция.

Михалков позвонил директору ВГИКа Грошеву. Грошев проверил возможности и выяснил, что одно место свободно – кто-то не приехал, или заболел, или передумал. Это место отдали мне. Я стала студенткой.

Что изменилось в моей жизни? Все. Я бросила школу, меня тут же заменили на другую учительницу. Отряд не заметил потери бойца. Я стала каждый день по четыре часа склоняться над листом бумаги и ставить слово после слова. И через два года написала рассказ «День без вранья». Рассказ вышел в среду. А через неделю, в следующую среду мне предложили вступить в Союз писателей, выпустить книгу и сделать фильм.

Все это происходило на хвосте хрущевской перестройки. Рассказ вышел в июле, а уже в октябре Хрущева сняли с работы. И начался застой. Но я успела вскочить в последний вагон литературного трамвая. Меня запомнили. Я уже была.

А что произошло с моими ровесниками, которые не успели? Как они жили? Ждали, пили, тосковали, уезжали в эмиграцию, разводились по четыре раза, размывали на страстях свою творческую энергию, пускали в обход основного русла.

В конце концов они состоялись. Встретились со своим именем через двадцать лет, когда им было сорок пять. Сорок пять – хороший возраст, но уже накапливается скепсис. Как сказал режиссер Анатолий Васильев: «Художник должен быть наивным». А наивность бывает только в молодости.

Меня могут спросить: «А при чем тут Михалков? Он ведь не был твоим учителем…»

Это верно. В литературе никто никого и ничему не может научить. Но можно вспахать почву, на которой взрастают все твои лучшие ростки. Моей нивой был ВГИК. А дал мне его Михалков Сергей Владимирович. Он сэкономил двадцать лет моей творческой жизни. И я из сегодняшнего дня говорю ему:

– Спасибо, Сергей Владимирович. Дай Бог вам здоровья и многих лет жизни.

Именно эти слова могут сказать со мной сегодня еще человек восемьсот, а может, и тысяча. Не знаю, никто не считал. Но я помню, что Сергей Михалков был по горло завален чужими поручениями: давал квартиры, помогал с работой, клал в больницы, извлекал из тюрьмы, останавливал разгромные публикации.

И когда однажды приехал в Лондон, то устроил там какого-то англичанина на лондонское телевидение.

Однажды я заметила:

– Вас просто растаскивают на части. Зачем вам это?

– Ус-страиваю свою загробную жизнь.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Там стоят весы. Надо, чтобы добро перевешивало. Вот я и кидаю на весы.

– Вы и тут хорошо живете, и ТАМ хотите устроиться. Хитрый.

– К-конечно, – согласился Михалков.

Я тогда не догадывалась, что Михалков – человек верующий. Он верил в Бога, что не принято было среди членов партии.

Однажды он побывал в гостях у редактора и сказал мне с грустью:

– В полу щели, по ногам дует, с потолка каплет. Ну какую работу я могу с него спрашивать, если он живет в таких условиях… Прежде чем требовать, надо обеспечить человека нормальной жизнью.

И дал квартиру. Вернее, помог получить.

Встречались мы редко и случайно. Перекидывались парой слов. Но все, о чем говорили, я запомнила по сей день.

Например, мы в ресторане. Подходит драматург. Пьяный, естественно, а потому смелый.

– Твой гимн – дерьмо, – объявляет драматург.

– П-правильно, – соглашается Михалков. – Д-дерьмо. А петь будешь стоя…

Однажды встретились в коридоре журнала «Юность». Михалков узнал меня и поделился впечатлением:

– У-у, какая ты стала… Ничего от тебя не осталось.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 77
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу С. Михалков. Самый главный великан - В. Максимов бесплатно.

Оставить комментарий