Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников

неприличными словами, а то я… – и замолк, пожевав губами.

– Что? – спросила Марджина, похлопав очаровательными ресницами, и вытянула полноватые губки.

– Ничего. – Али-баба повесил плечи, вздохнул и пошел быстрее. Марджина опять направилась за ним, за Марджиной потянулись старик с мальчишкой.

– Вы что, так и будете теперь преследовать меня? – разозлился Али-баба.

Марджина утвердительно дернула подбородком и мило улыбнулась, а старик с мальчишкой завертели головами.

– Да ну вас… всех, – махнул рукой Али-баба, осознав, наконец, что от преследования ему не избавиться – рабы, как оказалось, вещь слишком прилипчивая и назойливая. До него только сейчас дошло, что им совершенно не нужна свобода – им просто нечего с ней делать.

Так они и шли дальше – Али-баба впереди, за ним, шагах в трех позади, следовала Марджина, за Марджиной, стараясь быть как можно незаметнее, поспешали мальчишка со стариком. Али-баба пытался всю дорогу придумать, как от них отвязаться, но ничего дельного, как назло, в голову не приходило.

Но оставим его на время наедине с собственными чаяниями и обратим взоры на жадного и склочного его брата, раздираемого жаждой легкой поживы.

Нетерпеливый жадина Касым, выпытав у Али-бабы все про таинственную пещеру, где за просто так раздают мешки с золотом, спешно собрался, прихватил с собой двух вьючных мулов и отправился в горы. И вот уже битый час он ожидал, сидя за камнем, когда же покажется кто-нибудь из разбойников, чтобы стало ясно: разбойники только что прибыли в свое логово, и тогда ждать и дальше просто нет ни малейшего смысла, или, наоборот, отбывают – что было бы настоящей удачей! Непредвиденная задержка для беспокойного, шебутного толстяка была просто невыносима, особенно когда она касалась крупной поживы, и у Касыма нестерпимо зудело все, что только могло зудеть.

Уже несколько раз он, окончательно теряя терпение, порывался выскочить на открытое пространство и гаркнуть заветные слова, которые постоянно повторял про себя, чтобы ненароком не забыть. Однако разум каждый раз возобладал над жаждой золота, и Касым возвращался в укромное место. И опасения трусоватого толстяка оказались вовсе не лишенными смысла.

Когда Касым уже окончательно решил проникнуть в пещеру, и будь что будет, скала внезапно с грохотом разверзлась, и из-под высокого карниза по одному и по двое выехали на конях тридцать восемь разбойников – Касым специально считал, стараясь не сбиться. Ведь Али-баба предупредил его, что разбойников должно быть ровно тридцать девять – не больше и не меньше. За разбойниками показалась скрипучая арба с тремя пленниками – так решил Касым, притаившийся за камнем. Больше никто из пещеры не появился. Створки каменных дверей вновь сомкнулись, а разбойники направились в сторону реки, двигаясь в направлении города.

Касыма взяли сомнения, не сбился ли он при подсчете разбойников, не упустил ли кого из виду. Ведь выходило, еще один остался в пещере. А может, он просто ошибся и не посчитал кого-нибудь? Но пересчитывать всадников было уже слишком поздно. Они один за другим исчезали за скальным уступом, спускаясь к руслу реки.

Касым, томимый сомнениями, подождал еще немного, вдруг появится еще один разбойник, но вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Касыму пришло на ум предположение, что последний разбойник мог остаться в пещере охранять богатства, но в таком случае что же делать ему? А впрочем… Уставшему от тягостного ожидания Касыму было уже порядком на все наплевать, хотелось побыстрее забрать причитающееся ему золото и вернуться в уютный дом. А что до оставшегося в пещере разбойника, то неужели он не справится с одним человеком?

Решив так, Касым глубоко вздохнул, стараясь унять предательскую дрожь в коленках, и медленно вынул заткнутый за пояс кинжал. Зажав в потной ладони удобную костяную рукоятку, Касым вышел на площадку перед пещерой и крикнул:

– Откройся этот… как тебя? Сим-сим!

Земля под ногами вновь дрогнула, и челюсти горы разошлись. В ожидании, что вот-вот из пещеры выбежит разъяренный разбойник, размахивая острой саблей, ноги Касыма приросли к месту, но тянулись долгие секунды, а ничего не происходило. Пламя все также гудело, а зев пещеры по-прежнему чернел бездонным провалом. Когда страх немного отпустил Касыма, толстяк передвинул сначала одну ногу, затем вторую, а после медленно, с опаской, вступил в пещеру.

– Велик Аллах! – воскликнул Касым, застыв на самом пороге и оглядывая сваленные в пещере несметные богатства. – Да всего, что здесь есть, не перевезти даже на ста мулах, а этот дурень Али-баба взял только два мешка!

Тут его взгляд остановился на сваленных в кучу курпачах в одном из углов пещеры. Касым вновь почувствовал слабость в ногах. На курпачах, поджав ноги и подложив руки под голову, безмятежным сном спал разбойник, громко сопя и временами всхрапывая!

– Не бойся, он будет спать, пока я не разбужу его, – прошелестел бесплотный голос над самым ухом Касыма.

И без того напуганный, Касым упал на пол и прикрыл голову руками.

– Пощадите, о великий дух пещеры!

– В каком смысле?

– Разве вы не убьете меня, за то, что я вторгся к вам без спросу? – немного удивился Касым, приподнимая голову.

– Совсем сдурел? Неужели ты, когда к тебе приходят гости, набрасываешься на них с кинжалом? Кстати, зачем тебе кинжал?

– Кинжал? – опомнился Касым. Он повертел все еще зажатый в руке кинжал с остро отточенным длинным и тонким лезвием и быстро спрятал его за пояс. – Так, на всякий случай. Мало ли что.

– Ясно все с тобой. Как же тебя зовут, презренный лгун, решивший обобрать бедного несчастного духа?

– Ка… ка… – Глаза у Касыма забегали, а слова никак не хотели произноситься.

– Странное имя, – поразмыслив, заключил дух. – Необычное. И о чем только думают родители, давая детям такие имена.

– Да нет, – прочистив горло, быстро поправился Касым. – Меня зовут Касым.

– Касым? То-то я думаю, «Кака» странно как-то звучит. Тогда отвечай мне, Касым, какого лешего ты, не зван, не прошен, проник в мою пещеру? – громыхнул голос так, что на Касыме затрепетала одежда.

– Я того… музыкант! Ты… вы… мне… задаток передали, вот, – выдохнул с облегчением Касым, сложив наконец из слов подобие фразы.

– Ах, музыкант! Так ты брат моего любезного друга Али-бабы. Что же ты сразу-то не сказал?

– Да-да, я его брат! – обрадовался Касым, что все так хорошо разрешилось. – Брат моего дорогого и несравненного Али-бабы.

– А скажи мне, брат Али-бабы Кака-Касым, зачем ты припер с собой во-он тех двух мулов?

– Так, просто так, – замахал Касым на мулов рукой, чтобы те убирались с глаз долой, но мулы то ли не поняли его, то ли им было на все наплевать. Они продолжали