Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников

походили.

– За всех? – глаза у Ахмеда полезли на лоб. – Ты хочешь купить всех троих?

– Ты, как я погляжу, туг на ухо, – дерзко бросил Али-баба. – Так сколько?

– Э-э. – Ахмед поскреб шею концом плетки. – Давай тысячу монет – и по рукам.

– Шестьсот! – ввязался в торг Али-баба, с детства привыкший торговаться на базаре с жадными торговцами.

– Девятьсот!

– Семьсот!

– Восемьсот! – Глаза у Ахмед загорелись – только бы не сбавил цену, только бы…

– По рукам! – кивнул Али-баба и протянул руку.

Ахмед расплылся в широкой улыбке и вложил в натруженную ладонь парня свои пальцы. Али-баба сжал их что было силы.

– О-ох-х!

Ахмед даже присел от боли, а Али-баба показал ему крепкие, белые зубы и разжал ладонь. Разбойник заскакал на месте, тряся отдавленной кистью.

– Заверни всех, сейчас деньги принесу! – Али-баба развернулся и пошел прочь.

– Завернуть? – не понял Ахмед, сжимая и разжимая пальцы, чтобы восстановить в них кровоток.

– Шутка, – не оборачиваясь, сказал Али-баба. – Шуток не понимаешь?

– Эй, шутник, учти, я долго ждать не буду! – крикнул ему вдогонку Ахмед, потрясая плеткой.

– А долго и не придется! – ответил Али-баба, сворачивая за угол ближайшего дома.

Толпа не расходилась, желая непременно узнать, действительно ли Али-баба вернется с деньгами и купит всех рабов разом или он пошутил. Али-бабу здесь многие знали, и им хорошо было известно, что у дровосека никогда не водилось за душой даже медной монеты, не то что восьмисот золотых. Началось, как водится, обсуждение. Предположений было много, но никто ничего не знал наверняка, поэтому народ больше слушал, чем говорил. С молниеносной скоростью рождались и также внезапно умирали разные домыслы и сплетни, но в «живых» остались лишь две версии: поскольку Али-бабу считали честным человека, то выходило, что юноша либо нашел клад, либо у него умер какой-нибудь богатый родственник, оставив парню в наследство несметные богатства.

Али-баба отсутствовал не очень долго, и вскоре вернулся на базарную площадь, неся на спине небольшой джутовый мешок, в котором позвякивали монеты. Рабов уже успели согнать с помоста, и их место заняли другие, принадлежавшие другому торговцу живым товаром. Ахмед стоял рядом с Махсумом, нетерпеливо похлопывая плеткой по ладони. Махсум за все время не двинулся с места и не проронил ни слова – его одолевали сомнения, которыми он ни с кем не собирался делиться.

– Шеф? – почти шепотом спросил Ахмед.

– Чего тебе?

– Как вы думаете, тот оборванец и вправду принесет деньги?

– Хорошо бы, если так, надоело здесь торчать. Вон он, кажется, идет, – заметил Махсум спешащего сквозь скопление людей Али-бабу.

– Точно! – обрадовался Ахмед. – И откуда у него столько денег? – никак не унимался Ахмед.

– Почем я знаю! Может, всю жизнь копил.

– Интересно, зачем ему понадобились рабы?

– Слушай, чего ты ко мне привязался, Ахмед? – не вытерпел Махсум. – Интересно – вот у него и спросишь, когда деньги отдаст.

Ахмед надул щеки, но тут Али-баба бросил ему под ноги мешок, и разбойник сразу позабыл обо всех обидах, заплясав вокруг мешка.

– Здесь восемьсот монет, – просто сказал Али-баба, будто разговор шел о пяти медяках. – Будешь считать?

– Буду! – вытянул худую шею Ахмед.

– Считай! – кивнул Али-баба.

– Э, завязывай Ахмед, – недовольно проворчал Махсум. – Бери мешок и пошли, время еще впустую тратить.

– А вдруг он нас надул, шеф?

– Делать ему больше нечего, – фыркнул Махсум, пристально глядя в честные глаза Али-бабы.

– Так будете считать или нет? А то развязывайте рабов.

Ахмед некоторое время мялся в нерешительности, но нетерпеливый, достаточно болезненный и оттого преисполненный молчаливого красноречия тычок локтем в ребра от главаря заставил сдаться разбойника.

– Я тебе верю, глупый юнец, – противно захихикал он, подавая пальцем знак своим людям, чтобы те освободили рабов. – Но смотри, если решил надуть меня хоть на один золотой. Забирай своих никчемных рабов!

Али-баба только головой покачал и направился к девушке, веревки на руках и ногах которой уже перерезал один из разбойников, сопровождавших Махсума с Ахмедом.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил у девушки Али-баба.

– Марджина. – Девушка томно опустила длинные ресницы.

Махсум непроизвольно вздрогнул, бросив на нее пристальный взгляд.

– Что с вами, шеф? – спросил Ахмед, привязывавший мешок к седлу своего коня. – Вы так побледнели.

– Н-ничего. – Махсум, уже порядком наловчившийся, лихо вскочил в седло и ударил коня пятками в бока. – Поехали!

Ахмед пожал плечами, тоже взобрался в седло и тронул своего коня.

– Ты свободна, Марджина, – между тем сказал девушке Али-баба. – И вы тоже, – обратился он к старику с мальчишкой.

– О, добрый господин! – упали те на колени, протягивая к Али-бабе руки, а Марджина только широко распахнула глаза и округлила ротик.

– Какой я вам господин, – буркнул Али-баба, утерев нос рукавом, затем отвернулся и побрел домой.

Толпа окончательно притихла, порядком окосев. Такого еще ни разу не бывало, чтобы кто-то приобрел рабов и сразу подарил им свободу – это ж столько денег выкинуто на ветер!

– А мы? Что нам делать? – крикнул вслед Али-бабе старик.

– Странный вопрос, – обернулся юноша, остановившись на миг. – Делай то, что делают все свободные люди: работай, потей, вовремя плати подати и страдай как все, – сказал так и пошел дальше.

Народ расступался перед Али-бабой, в немом изумлении взирая на него.

– Постой, о добрый юноша.

Марджина нагнала Али-бабу у самого выхода с базарной площади, когда тот уже собрался свернуть в узкий проулок. Старик с мальчишкой, не придумав ничего лучше, заспешили за ней.

– Ну что еще? – остановился Али-баба.

– Ты куда собрался?

– Как куда? Домой, разумеется!

– А я?

– А ты иди к себе домой.

– Мое селение разорили бандиты, и мне некуда больше идти, – вздохнула красавица, опуская голову.

– Ты хочешь сказать, что я должен еще и его отстроить? По-моему, я и так немало для тебя сделал.

– Что ты! Нет, конечно! – Марджина протянула к Али-бабе руки в просящем жесте. – Просто мне некуда податься. Разреши пойти с тобой.

– Эт-то еще зачем? – возмутился Али-баба, недовольно сводя густые брови.

– Я буду тебе служанкой. Я умею делать все, и даже больше.

– Совсем с ума сошла? Иди-ка ты своей дорогой, умелица на все руки. Служанки мне не нужны.

– А кто тебе нужен? – Девушка никак не хотела оставить Али-бабу в покое, и тот уже начинал жалеть, что вообще ввязался по душевной простоте и жалости к девушке в историю с рабами.

– Мне никто не нужен, – отрезал Али-баба, рубанув рукой наотмашь.

– А мы? – послышалось из-за спины Марджины.

– А вы – тем более! – заглянув через плечо девушки, сказал Али-баба.

– Но куда же мы пойдем, добрый господин?

– Повторяю в последний раз: я никакой не господин! – вышел из себя Али-баба. – И хватит уже обзываться