Миры Амбрэ - Экси Старк

Коул переступил с ноги на ногу, крепче сжал рукоятки орудия и, резко вскинув свои кувалды, кинулся на Илая, издав боевой клич. Илай всё еще стоял неподвижно, застыв, словно нефритовая статуя. От его майки ничего не осталось, кроме разве что нескольких горелых ошметков на мерцающей коже, прикрывающих старательно прорисованные потом и сажей мускулы.

Движения Илая были слишком быстрыми, чтобы уловить в мелочах происходящее. Взмах руками, цепи взлетели ввысь, словно невесомые гимнастические ленты, оставляя позади себя смертоносный золотистый шлейф. Звук, похожий на выстрел — и вот Коул со стоном рухнул на землю, заключенный в ловушку. Цепи обвивали его мертвой хваткой.

— Я не хочу тебя убивать, Коул. Возвращайся и скажи, что правила не нарушены.

Коул плотно сжимал дрожащие от злости губы. Он перевел взгляд с Илая на меня и обратно, обдумывая предложение. Видимо, его посетила здравая мысль, потому что он коротко кивнул.

— Я не верю тебе, Морган. Мне нужна клятва.

Коул скривился.

— Ты сдохнешь, сукин сын!

Цепь огненной змеей поползла по Коулу, испепеляя под собой остатки одежды, и заключила его в смертельные объятия, сдавливая все сильней и сильней. Он отчаянно захрипел, исторгая самые отборные ругательства. Илай с нескрываемым удовольствием смотрел на свою жертву. В его глазах плясали бесенята.

— Инвективная лексика только усугубляет твое положение. Я начинаю терять терпение, мой лысый друг, — змея, словно бешеная псина, сорвавшаяся с цепи, бросилась к толстой шее Коула, обвив ее плотным корсетом. Он громко захрипел и закатил глаза.

— Faber est suae quisque fortunaue (каждый сам творец свой судьбы), — голос Илая прозвучал тихим мурлыканьем.

Морган затарабанил по потрескавшейся земле массивными ладонями, словно лопастями. Илай, пронзая его взглядом, ослабил хватку, позволяя пленнику разродиться фразой на странно знакомом, но непонятном языке. Узы тут же исчезли. Коул шумно втянул воздух и обмяк. Он держался за шею, как будто его голова вот-вот норовила отпасть, и бешено дышал.

— А теперь уходи, — сказал Илай.

На окровавленном лице Илая промелькнула тень улыбки, опасной, как укус черной мамбы. Он развернулся и направился ко мне, бесшумно ступая по земле. Выражение его лица теперь стало совсем другим — мягким и обеспокоенными. Боковым зрением я заметила движение. Пальцы Коула поползли к молоту, он резко вскочил и бросился на Илая.

— Илай! Сзади!!! — завизжала я.

Вдох заблудился где-то в легких, так и оставив обжигающе холодный воздух внутри меня. Но Коул уже занес молот над головой Илая. Его гневный крик раздался в моих ушах осколками битого стекла.

Вдох. Время словно замедлилось — отчетливо виднелись вспухшие вены на его шее, словно корни диких лиан, напряженные бицепсы на дрожащей руке, губы, искривившиеся гнутой проволокой, выставляя напоказ широкие зубы. Выдох. Словно в трансе, как если бы привычное понятие времени для меня перестало существовать, руки сами собой подались вперед, раскрывая ладони бутонами лотосов, изо рта, подобно шепоту прибоя, заструились слова на том же непонятном языке, на котором Коул мгновенье назад говорил клятву Изуродованное ненавистью лицо исказила мучительная гримаса, движения замедлились, будто он плыл в густом желе. На черной коже засеребрился иней, переливаясь миллионами ледяных бриллиантов. Коул застыл статуей с приоткрытым ртом.

Воздух обволакивающим шепотом вылетел наружу, складываясь в заклинание. Раздался звонкий хлопок. Полоснув по глазам, небо озарила ослепляющая вспышка, — словно швырнули горсть раскаленного песка, и опять от макушки до пяток потянулись ледяные нити тока. От резкой боли хотелось закричать, но из сведенного спазмом горла просочился только хриплый стон. Раздался страшный хруст и звук падающих камней. От рези глаза нещадно слезились. Я потерла их кулаками и постаралась сфокусировать взгляд…

…В ушах зазвенело от собственного визга. У моих ног, словно надкушенное яблоко, лежала голова Коула, точнее, полголовы. Открытые глаза таращились мутными бусинами.

Я верещала, пока не осипла вконец. Ноги, руки — всё дрожало, я не сразу поняла, что Илай крепко прижал меня к себе. Я уткнулась ему в плечо, заглушая стоны и стараясь не смотреть на то, что недавно называлось Коулом.

— Я не хотела не хотела его убивать, — сипела я.

— Всё хорошо, — шептал Илай, прижимая меня к себе еще крепче.

— Всё вышло случайно, — я вырвалась из крепких рук Илая и отступила назад, схватившись за голову.

— Лила! Ты мне только что жизнь спасла! Он не оставил нам другого выбора, понимаешь?!

Понимать и принимать — разные вещи, особенно когда перед тобой на расколотом черепе зияли впалые остекленелые глаза, как подпорченные маслины. Зачем только я снова туда взглянула?! Вдох, выдох, вдох, выдох… Я заставляла себя глотать воздух полной грудью, в надежде успокоится, но голова только сильнее закружилась, и я стала оседать на землю.

Когда я очнулась, я так и сидела, прижавшись к Илаю, пока земля окончательно не перестала вращаться. Он дышал ровно, словно ничего не говорило о недавнем бое, двух трупах и дымящемся поле сражения.

— Ты в порядке? — Илай прикоснулся горячими губами к липкому холодному лбу и теплыми пальцами смахнул прилипшие к щекам волосы.

Я закачала головой, сдерживаясь, чтобы не разреветься.

— Нет, не в порядке. Я только что убила человека.

— Ну, он не был человеком ни в одном из смыслов этого слова. Ты не должна корить себя за его смерть: во-первых, он был уже труп — потому что нарушил приказ и чуть не убил тебя, во-вторых, он нарушил священную клятву, и наконец, я так или иначе собирался оторвать его тупую башку.

Он постарался улыбнуться как можно беззаботнее.

— Меня больше волнует другое. Как ты это сделала?!

— Не знаю, — произнесла я, стуча зубами. — Мне показалось, я ударила его, только изнутри, словно его током шибануло.

Илай хмыкнул.

— Ты сначала заморозила его, а потом ударила молнией.

— Молнией?!

— Да. Странно. Очень странно. Молнии умеют генерировать только воздушные туаты, но при чем здесь ты?

Илай задумчиво смотрел на меня.

— Для чего они приходили — проверить, как мы соблюдаем правила?

— Таков был приказ, но Ульманас просчитался с послами… Хотя, возможно, как раз в этом и был замысел.

Илай, погружённый в мысли, смотрел в никуда.

— Какой замысел?

— Я никогда не ладил с Коулом и Максом. Ульманас знал об этом. Думаю, выбор пал на них неспроста.

— Они хотели убить нас?

— Нет! — воскликнул Илай. — Только меня.