Месть в конверте - Фридрих Незнанский

Он посещал в школе химический кружок. Учительница Дина Леонидовна не могла на него нарадоваться. Одинокой стареющей училке такой горячий интерес к ее любимому предмету просто лил бальзам на все раны, полученные за десятилетия упорной и тщетной борьбы с двоечниками и лентяями. Редкое утешение за счет уныло вызубривших свой ответ отличников нельзя было принимать всерьез. Разве это можно сравнить с горящими глазами жаждущего новых познаний Виктора Жаворонкова!

Однако Георгий Федорович счел нужным повстречаться с Диной Леонидовной и спросить ее, не следует ли обратить более пристальное внимание на этот не вполне здоровый, по его мнению, интерес ко всему, что эксплодирует, иными словами — взрывается. Учительница, откровенно влюбленная в своего воспитанника и младшего дружка, как могла успокоила его и развеяла его сомнения. Мол, все нормально, мальчик интересуется, что тут такого? Ничего опасного, если вести себя аккуратно и с умом.

Потом как-то незаметно для родителей в жизни Виктора появилась Наташа. В какой-то момент оказалось, что за их сыночком хвостиком ходит некое рыжее создание. Родители улыбнулись… нет, точнее говоря, улыбнулся только Георгий Федорович. Елена Станиславовна к тому времени уже целиком погрузилась в собственную приватную жизнь и…

— Опять пьешь? — Резкий голос жены прервал поток воспоминаний. — Ну и что же стряслось на этот раз? — Елена Станиславовна говорила неприязненно и даже немного брезгливо.

— Леночка, — осторожно начал Георгий Федорович. — Леночка, сядь, посиди со мной.

— Да, это, конечно, большая честь, — язвительно заметила жена, — может, еще бухнем вместе?

— Ну зачем ты так. У меня…

— Затем, что я не выношу пьяниц. И тебе это хорошо известно.

— Лена, — проговорил Георгий серьезно, — меня сегодня уволили из органов.

— В самом деле? — довольно равнодушно отреагировала Лена. — Почему?

«Она все знала заранее! — как громом ударило Георгия Федоровича. — Смирнов ей все рассказал!»

…О том, что у его жены роман с Евгением Смирновым, его врагом-начальником, Жаворонков догадывался. Они много раз встречались на различных светских мероприятиях — главным образом в Большом театре — сначала еще парами, потом, когда Смирнов овдовел, — втроем. Георгий видел интерес в глазах жены, видел загорающиеся там игривые огоньки, но предпочитал ничего не замечать.

Так же, как, впрочем, и раньше. Он никогда ничего не замечал. Уже много лет Георгий что-то подозревал. Его жена, оставаясь неизменно милой и приветливой к нему, казалось, была погружена в какой-то свой мир. Так бывает, когда человек разговаривает по телефону, а при этом смотрит по телевизору интересный фильм… про любовь, например. Вроде бы он даже и отвечает впопад, по крайней мере старается, чтоб собеседник не заподозрил его в невнимательности, а в то же время он где-то «не здесь», увлечен чем-то совершенно другим.

К тому же постоянные отсутствия, при которых Лена ссылалась то на какое-нибудь совещание, то на конференцию, то на симпозиум. Проверять жену Георгий Федорович брезговал. В конце концов, что он может изменить? Жена его — женщина яркая, как модно сейчас говорить — экстраверт, а он, наоборот, интроверт, домашний, скучный. Ей хочется развлечений и приключений — так пусть уж лучше развлекается и возвращается потом к нему, в их теплый и уютный дом, чем нежели возьмет и уйдет совсем. А именно так она и сделает, если он начнет ограничивать ее свободу.

В общем, Георгия все устраивало. Правда, иногда он спрашивал себя, не паранойя ли это? Может, он все придумывает? Ведь нельзя забывать, в каком ведомстве он служит, все и вся под колпаком, недреманное око «большого брата» бдит, и наверняка нашелся бы какой-нибудь доброхот, радостно принесший майору, а затем полковнику, а затем и генералу Жаворонкову сплетню о его любимой жене, буде для этой сплетни нашлась бы хоть какая-то почва. А может быть, просто Лена стала осторожнее после той истории с голландскими педерастами. О том случае Георгий Федорович все-таки поговорил с женой, конечно, не в тот вечер, когда первоначально собирался это сделать и когда Елена ошеломила его радостными вестями о скором отцовстве, а много позже, когда и острота уже была не та, и вообще все ушло в прошлое. Тем не менее Георгий был уверен, что свои выводы жена из этого разговора сделала…

— Ну так что? — снова прервала его мысли Елена Станиславовна. — Почему же тебя уволили?

Георгий Федорович отметил, что в голосе жены не слышалось ни малейшего интереса. Он промолчал и демонстративно налил себе еще рюмку.

— Ну не хочешь — как хочешь, — сказала супруга с нескрываемым облегчением и вышла из комнаты.

Итак, после некоей череды таинственных предшественников в жизни Елены появился Женька Смирнов. Великолепный, искрометный, гусар, «грузинский князь», как он сам себя называл, лихой в кутеже, остроумный в беседе, театрал, знаток русских и зарубежных опер, денди и вообще артист. К тому же знаменитый на всю Москву своими галстуками-бабочками, которые присылал ему из Вены один его друг, как называл его сам Евгений Иванович, а на самом деле конечно же подчиненный. Каким образом Георгий вычислил, что нынешний любовник его жены — Смирнов, он бы и сам не смог объяснить. Какие-то полунамеки, полуоговорки… Интуиция, одним словом. А может, наоборот, профессиональная закалка. Но он был точно уверен, что это так, и… как знать, может быть, и «служебную дуэль» со Смирновым он затеял именно потому. Но все это было неважно, пока сохранялся статус-кво, пока Елена была с ним и с Виктором.

Школу Виктор Жаворонков закончил, вопреки ожиданиям, довольно сносно. Конечно, ни о какой золотой медали говорить не приходилось, но ни одного трояка на экзаменах не схлопотал. Ну а уж по химии, понятное дело, была твердая пятерка с двумя плюсами. К тому времени Виктор был победителем всех мыслимых и немыслимых химических олимпиад по Москве и области. Поэтому и направление последующей учебы казалось заранее запрограммированным. Но тут Виктор удивил всех, подав документы в МГТУ имени Баумана на радиотехнический факультет, специальность «Радиоэлектронные системы».

— Как же так, сыночек? А как же химия?

— Так химию, папа, я уже знаю.

В Бауманку Виктора приняли, хотя блестящим его поступление назвать было нельзя. Все-таки сказывалось то, что все старшие классы он занимался одной только химией и не особо уделял внимание другим предметам. В общем-то, если честно, то приняли его со скрипом, но уже в течение первого семестра младший Жаворонков подтянулся, в очередной раз продемонстрировав свойственное ему упрямство, и закончил первый курс хорошо, крепко.

На каникулы Георгий Федорович подарил сыну путевку в санаторий: отправил его в ставшую теперь заграницей Юрмалу. Не одного, разумеется, а вместе с подружкой, с Наташей. Был в этом со стороны Георгия Федоровича помимо естественного желания сделать приятное сыну некий тайный прицел: Наташа в качестве возможной кандидатки на роль снохи ему нравилась. Очень симпатичная, рыжая, при этом какая-то спокойная, теплая. Может быть, именно в этом было дело: Георгий Федорович почувствовал в Наташе то, чего ему так не хватало в его собственной жене: теплоту. Ну и, конечно, она была явно без ума от Виктора, ходила за ним по пятам, как собачка.

«Пусть поедут, — думал Георгий Федорович не без лукавства. — Побудут вдвоем, вдали от всех. Сблизятся еще больше. А там глядишь, и…»

Начался новый семестр. Известие о предстоящей свадьбе пока не поступало, но Георгий Федорович не переставал надеяться. Даже представлял себе, как он все это обставит — о, уж у него-то хватит и средств, и возможностей закатить сыну надлежащую свадьбу. Но с разговорами он к своему наследнику не приставал: что толку. Придет время — сам расскажет.

Пришествие катастрофы Георгий Федорович не заметил. То ли был в очередной заграничной командировке, то ли занят каким-то суперсрочным делом. Потом, уже задним числом, он обратил внимание, что сын уже четвертый день не выходит из дома, а один раз ему показалось, что от Виктора пахнет алкоголем.

— Сынок, с тобой все в порядке? — спросил Георгий, перехватив сына во время очередной вылазки в туалет, до того как тот скрылся в своей комнате. Кстати, появившаяся недавно манера сына запираться была неприятна старшему Жаворонкову. Что это такое? Они же не в коммуналке живут, все-таки одна семья. А на Викторово privacy, как говорят американцы, и так никто не посягает.

— Да, папа, все хорошо, не беспокойся.

— Ты пятый день не ходишь на занятия. Вроде сейчас не каникулы. У тебя какие-то проблемы?

— Я думаю, что не буду продолжать учебу.

— Почему? — изумился Георгий Федорович.

— Не знаю. — Виктор задумался. — Не хочу. Мне это неинтересно.

— Скажи честно, ты поссорился с Наташей?