Месть в конверте - Фридрих Незнанский

Дело в том, что он — проигравший. Неудачник. Всю жизнь он шел каким-то определенным путем — неважно сейчас, каков именно он был, — и вот потерпел полное фиаско на этом пути.

Он подошел к своему дому. Окна их квартиры призывно светились, это означало, что любимая жена Леночка дома. Эх, Леночка, Леночка… К сожалению, в последнее время Георгию все чаще казалось, что его любовь к жене носила характер сугубо односторонний. Уже давно зародился между ними некий холодок, и с каждым годом становилось все морознее и морознее. Отчуждение все нарастало и нарастало.

— Здравствуй, Леночка!

— Привет! — Елена Станиславовна Жаворонкова посмотрела на него как-то вскользь.

— Ты занята сейчас? — Георгий Федорович чувствовал, как в его голосе появилось что-то заискивающее. Так бывало часто в его разговорах с женой, и он ненавидел себя за этот подобострастный тон.

— Да, мне надо закончить статью. Ужин на плите.

— Может, посидишь со мной?

— Я потом к тебе приду, ты пока сам начинай.

На кухне Георгий первым делом ринулся к холодильнику и, убедившись, что супруга за ним не следит, налил себе большой щедрый стакан водки.

«Имею право, черт возьми! — подумал он зло. — Если сейчас не выпить водки, то нужно просто пойти и застрелиться».

Он заглотил содержимое стакана одним богатырским глотком. Дыхание перехватило, но закусывать Георгий Федорович не стал, вместо этого налил себе еще один такой же полный стакан. Он почувствовал, как внутри начало постепенно оттаивать. Лица начальников и подчиненных перестали маячить перед его внутренним взором, как в дурацком калейдоскопе. На какое-то мгновение даже показалось, что жизнь его вовсе еще и не кончена. Ведь у него есть прекрасная семья: красавица жена, сын. Что еще нужно для счастья мужчине средних лет?

При воспоминании о сыне бывший генерал как-то внутренне подобрел, но тут же тревога прошла судорогой по всем его мускулам.

— Леночка! — закричал Георгий Федорович тоскливо. — Лена! Напомни, в какой день Витюша возвращается?

— В четверг, через полторы недели, — прозвучал в ответ спокойный голос жены. Лена никогда ничего не забывала, не путала даты, имена, отчества. Она была будто бы «человек-компьютер». Любая информация, которую ее мозг однажды впитал, отпечатывалась на «жестком диске» и не стиралась и не тускнела, готовая быть востребованной и использованной в любой момент. Иногда Георгию казалось, что в тайной полиции следовало работать его жене, а не ему.

Он выпил еще водки и стал думать о сыне. Вспомнил, каким он был, когда только появился на свет — желанный, долгожданный наследник, младший Жаворонков, продолжатель, множитель и так далее.

Витюша явился на свет семимесячным. Возможно, это было вызвано некими женскими проблемами в организме ненаглядной Леночки — ведь в свое время ей не очень удачно сделали аборт, который, впрочем, в анналах семейной истории деликатно именовался выкидышем. Ведь и забеременеть она после этого долгое время не могла. А может быть, просто такая трудная судьба была уготована этому ребенку; во всяком случае, жизнь свою он начал именно что трудно, и в первые дни даже вообще не было понятно, выживет этот младенчик или нет. И как знать, не будь его отец офицером некой известной организации и не будь подключены к спасению ребенка великолепные врачи (пусть не самые лучшие из самых-самых наилучших, все же не вышел еще папаша «калибром» для такого уровня медицинского обслуживания, но все равно отличные), возможно, и не суждено было бы Виктору Георгиевичу занять свое законное место среди обитателей планеты Земля и города Москвы.

Слабеньким мальчик рос и потом. Георгий Федорович приложил огромные усилия, чтоб вырастить из мальчишки нормального здорового пацана. Как-то так само собой сложилось, что ребенком в основном занимался он — и это при его огромной занятости, постоянных командировках, часто заграничных. Нет, конечно, Елена Станиславовна любила сына, заботилась о нем, следила, чтоб у него все было, чтоб он был сыт, обут и одет, чист, благополучен. Но и не более. Остальное уже касалось сферы Георгия Федоровича.

Он приучал маленького Виктора заниматься спортом, заставлял его делать утреннюю зарядку, отжиматься, приседать, бегать. В каком-то смысле это пошло и ему самому на пользу: помогало поддерживать форму, не раскисать, что при его кабинетно-самолетной работе постоянно ему угрожало.

В садик мальчик не ходил: его окружали постоянные няньки, да и Елена Станиславовна часто бывала с ним, занимаясь параллельно то одной, то другой научной работой. Виктор рос дома, в щадящей атмосфере инкубатора, но благодаря стараниям Георгия Федоровича в школу он пришел уже не слабаком, а нормальным средним мальчуганом. Что касается характера ребенка, то уже с детства проявлял он свойственную ему позже замкнутость, нелюдимость. Расти он на Западе, обязательно нашелся бы какой-нибудь дотошный психолог, который пристал бы к родителям с вопросом: а может быть, у мальчика есть проблемы с коммуникацией? Возможно, он — скрытый аутист? Но здесь никто ни о чем похожем не подумал и не обмолвился: просто мальчик — мечтатель, живет в мире своих фантазий.

Виктор рано начал читать, причем почти сразу взрослые книги. Из сказок же он больше всего любил одну: ту, которую на протяжении долгих лет сочинял для него Георгий Федорович. Это была сказка про Храброго Разведчика. Однажды начавшись, она обросла продолжениями и вскоре обрела подлинно мексиканско-бразильскую бесконечность. А возникла эта бесконечная сказка из совместного просмотра папой и сыном нескольких серий «Семнадцати мгновений весны». Маленький еще Виктор многого тогда не понимал, и отец принялся ему объяснять, подробно, с примерами. Слово за слово — как-то само выяснилось, что папа-то работает именно в том ведомстве, где служат те самые Храбрые и Благородные Разведчики. Тут-то и было впервые произнесено: «Пап, а расскажи мне про настоящих, взаправдашних разведчиков!»

Эта сказка создавалась несколько лет, и замысловатости ее сюжета мог бы позавидовать любой хороший сценарист. Что и говорить, Георгию действительно было легко импровизировать на эту тему, все-таки он был, что называется, в материале. Для того чтоб не ударяться чрезмерно в политику и вообще немного уйти от повседневной реальности, новоиспеченный Андерсен (или, точнее, Семенов-Ле-Карре) засылал своего героя-супермена в различные выдуманные им самим на ходу страны; правда, пользовался он при этом в основном реально существующими на карте названиями. Так, однажды Храбрый Разведчик противостоял заговору против президента Южной Бургундии; а в другой раз готовил государственный переворот в Федеративной Республике Византии. Иногда герой отвлекался и выступал не совсем по своему профилю, так, например, однажды он даже освобождал заложников, которых террористы захватили в Королевстве Юго-Западная Моравия.

Неизменным оставалось то, что герой был бесстрашен, находчив, ловок. И всегда защищал слабых, угнетенных. Ну и, конечно, отстаивал интересы своей далекой Родины, по которой он иногда тайно тосковал.

Вспомнив свой «сериал», Георгий Федорович невольно улыбнулся. Вот теперь у него будет куча времени, можно и киносценарий со скуки написать. А что, поди, с удовольствием экранизируют! Все ж таки он профессионал, у него в руках, точнее, в голове уникальный материал. Этак еще можно и прославиться на старости лет. Ну фамилию свою он, конечно, в это дело впутывать не станет, но можно придумать какой-нибудь симпатичный псевдоним. Например, взять девичью фамилию жены. А что? Сценарист Георгий Литвинов — звучит вполне недурно; пожалуй, за это надо выпить. Наливая очередную рюмку, Георгий снова невольно вспомнил о своей загубленной карьере, и внутри отчаянно заболело. Ну ничего, ничего… Вот сейчас хлоп стаканчик — и полегчает!

В школе Виктор Жаворонков не выделялся. Сидел себе тихонько за партой задумчивый мальчуган и кривенько перебивался с тройки с плюсом на четверку с минусом. В общественной жизни не участвовал, в хулиганской — тоже. Если его задирали, мог неохотно, но сильно двинуть в челюсть. Только его отец знал, что за этим стояло: ежедневная физзарядка, плавание, позже вольная борьба. В результате мальчик, еле выживший при родах и росший хлипким и болезненным, вырос пусть не богатырем, но здоровым и крепким парнем, отличавшимся изрядной физической силой.

Уже в старших классах пришло неожиданное увлечение химией. Почему именно этой наукой — так и осталось загадкой, если учесть, что оба родителя по складу ума скорее гуманитарии. И воспитание мальчик получил соответственно гуманитарное. Но вот поди ж ты — сказалась какая-то природная предрасположенность, заложенная где-то там, в генах. Во всяком случае, «заболел» Виктор этой тонкой наукой всерьез. Правда, уже в самом начале обращало на себя внимание то, что особо пристальный интерес его притягивала к себе та часть химии, которая ведает всякого рода взрывчатыми веществами и вообще взрывами. В какой-то мере это свойственно всем мальчишкам и даже порой девчонкам — кто из нас не устраивал в детстве опытов с селитрой? Но у Виктора увлеченность всем этим очень скоро вышла за рамки обычного мальчишечьего озорства.