Колдовство королевы - Брайан Наслунд

оборвал его Озирис. – Подождите меня во дворе.

Гайл взглянул на тощего старика:

– Хорошо. Как вам угодно.

Он жестом подозвал Райка и Вуна. Трое наемников вышли во двор. Райк так и не вытер свой меч, поэтому оставлял за собой дорожку кровавых ошметков.

– Ты нанял людей Валлена Вергуна? – прошипела Вира.

– Да, а в чем дело?

– Этот белолицый подонок убил… – Она осеклась, заметив, с каким любопытством Озирис ее слушает. Нельзя было объяснять ему ни что именно произошло, ни какие чувства Вира питала к вампиру, ведь все сказанное может быть использовано против нее. Вира с усилием подавила ярость и добавила: – Он очень опасен.

– Он в Таггарстане, в сотнях лиг отсюда. А у нас теперь больше чем достаточно драконьего масла для неболёта Каиры, хоть он еще и недостроен.

– И когда же ты его достроишь?

– Постройка корпуса идет с опережением графика.

– А двигатель?

– Мы добились значительных успехов в его создании.

– Каких именно?

Озирис по-прежнему разглядывал бочки.

– Если строительство двигателя завершится по плану, то пяти или шести бочек драконьего масла должно хватить на шесть месяцев беспрерывного полета корабля. А здесь такое богатство.

Снаружи раздался шум, лязгнули открывающиеся ворота. Вира машинально обнажила кинжалы.

– Не волнуйся, вдова Вира. Это носильщики. Они тайком перевезут драконье масло на верфь, где строится неболёт Каиры.

– Если у тебя были люди для перевозки грузов, зачем я тебе понадобилась?

– Тайные перевозки и тайные убийства – очень разные вещи. Для них требуются разные умения.

Вира гневно уставилась на него:

– А сегодня мои умения тебе еще для чего-то нужны?

– Нет. Возвращайся во дворец, обрадуй Каиру хорошими вестями.

15

Бершад

Остров Призрачных Мотыльков, южное побережье

От медвежатины, жарившейся над костром, сладко пахло клевером.

– А покажи татуировки, – попросил листириец с разодранным в клочья плечом.

Его черноволосый приятель зашивал раны, хотя и не очень умело, но листириец прихлебывал из бутыли ром, судя по запаху недешевый, поэтому никакой боли не чувствовал.

– Покажи мне руку, – потребовал листириец, – и я признаю, что ты и в самом деле Бершад Безупречный.

– Да заткнись уже! – проворчал черноволосый. – И не дергайся.

– Ты альмирец, – сказал Бершад, услышав знакомый акцент обитателей провинции Дайновая Пуща.

– Был когда-то.

– На острове Призрачных Мотыльков нет коренных жителей, все откуда-то приехали, – сказал листириец.

– Неправда! – вмешался малец и с гордостью продолжил: – Я – уроженец Душебродова Утеса и лучший следопыт на острове.

– Не хвастайся, – буркнул альмирец. – Это не по-нашему.

Да, он явно был родом из Дайновой Пущи.

– Извини, пап, – смутился мальчишка.

Бершад поглядел на своих новых знакомцев. Судя по тому, как обрабатывали рану листирийцу, ясно было, что это воины, привычные к крови и увечьям, а не кровожадные каннибалы. Либо байки о пиратах с острова Призрачных Мотыльков преувеличены, либо это какие-то другие обитатели острова.

– Как вас зовут? – спросил Бершад.

Эшлин и Фельгор уже представились, но листирийца с приятелями больше всего интересовал драконьер.

Черноволосый альмирец не торопился отвечать на вопрос Бершада, и мальчишка тоже молчал, следуя отцовскому примеру.

– Я – Голл, – наконец не выдержал листириец и кивнул на черноволосого. – А вот этот ворчун – Веш. Мальца зовут Венделл. – Он снова приложился к бутыли, держа ее неизувеченной рукой.

– Рад знакомству, – сказал Бершад.

– Ну да, ну да. Вот такие мы – имена короткие, никаких титулов, фамилий и прочих династических прозвищ. А ты якобы Бершад Безупречный, путешествуешь в компании Эшлин Мальграв, королевы Альмиры, и какого-то баларина. И ваш корабль потерпел крушение у берегов нашего острова. Очень похоже на дурацкие шуточки, которые так любят южане. – Голл рыгнул. – Пока ты не докажешь, я ничему не поверю. Любой высокий мудак с синими прямоугольниками на щеках готов назвать себя Бершадом Безупречным.

– Твоя правда, – ухмыльнулся Фельгор.

– Вот, и баларин твой со мной соглашается. Показывай руку.

– Ладно, – вздохнул Бершад.

Он снял наруч, ослабил пряжки доспеха, потом закатал рукав рубахи и показал шестьдесят шесть драконов, вытатуированных на руке до самого плеча.

Голл заморгал:

– Охренеть. И правда ты.

– Конечно, это он, – сказал Венделл. – Он же одним ударом медведю башку снес. А удар был безупречный.

– Это потому, что я сиганул с вершины утеса, – сказал Бершад.

– Не скромничай, – отмахнулся Голл. – Я тебя уважаю. У нас с Вешем на двоих всего четыре татуировки, причем бóльшая часть у него. – Он закатал рукав и показал одну-единственную татуировку: листирийский пузан – дракон небольшого размера, но свирепый, убить его нелегко.

Бершад повернулся к Вешу:

– А у тебя три?

– Не ты один умеешь убивать ящеров, – ответил Веш и снова умолк.

Неловкое молчание нарушил его сын:

– Три красноголова. Один почти взрослый.

Венделл покосился на отца, заметил, что тот нахмурился, и не стал продолжать.

Голл предложил Бершаду бутыль с ромом:

– Фиг с ними, с ящерами. Я перед тобой в кровном долгу за медведя. Как известно, кровные долги следует возвращать, что я и сделаю, когда придет мой черед. А сейчас для меня большая честь поделиться своими запасами рома с Бершадом Безупречным.

– Спасибо, я обойдусь.

– Зря отказываешься, неплохая вещь. – Голл протянул ему бутыль, но Бершад снова покачал головой. – Ну, как знаешь.

В костре потрескивали поленья.

– А меня жажда замучила, – сказал Фельгор, придвигаясь поближе к Голлу.

– Бершад спас мне жизнь. А ты для меня ничего не сделал, баларин.

– Это сегодня я ничего не сделал. Зато я лично трижды спас жизнь Бершаду.

– Правда? – Голл удивленно вскинул брови и посмотрел на драконьера.

– Вообще-то, да, – признал Бершад.

– Вот видишь! А закон косвенной передачи полномочий утверждает, что раз я спас ему жизнь, а он спас жизнь тебе, то я и тебе жизнь спас и поэтому заслуживаю рома.

– Никогда не слыхал про такой закон, – скривился Голл. – А эта самая косвенная передача относится и к кровному долгу тоже? Потому что кровный долг – большая обуза.

– Ну, в данном конкретном случае мои героические действия заслуживают только рома.

– Я согласен на такие условия, – серьезно кивнул Голл и вручил бутыль Фельгору.

Баларин так надолго приложился к бутыли, что Голл помрачнел.

– Неплохая вещь? – переспросил Фельгор, облизывая губы. – Да это превосходный ром, клянусь Этернитой! Как тебе удалось его раздобыть в этой глуши?

Голл пожал плечами:

– До превосходного ему далеко. В Душебродовом Утесе у меня есть запас бренди, которое шестьдесят лет выдерживали в дубовых бочках… Прямо-таки греет душу. Мы прошлой весной грабанули паргосского сенатора.

Эшлин кашлянула:

– Ты уже второй раз упоминаешь Душебродов Утес. Это ваша деревня?

– Деревня – не то слово. Это целый город, глубоко уходящий в известняковые подземелья. Там тысяча жителей, или около того.

– Да ты и за целую неделю до тысячи не досчитаешь, – буркнул Веш.

– Народу от этого меньше не станет. Ты же знаешь, Керриган все учитывает.

– И все жители Душебродова Утеса – изгнанники? – спросил Бершад.

За четырнадцать лет изгнания Бершад встречал других драконьеров, но очень редко, поскольку немногие выходили живыми из первой же стычки с ящером. Тем удивительнее было столкнуться сразу с двумя драконьерами здесь, в глуши, на далеком северном острове. Вряд ли это случайность.

– Нет, не все, – сказал Голл и умолк, погрузившись в размышления. – Примерно половина. Остальные – ремесленники, торговцы и барды. Или