Темные изумрудные волны - Федор Московцев

И в этом вопросе собеседники нашли полное взаимопонимание.

– Эти подонки… Да, подонки, – подхватил Еремеев, – у которых не осталось ничего святого в душе, … и ни гроша за душой… вываляли в грязи уважаемых людей. Журналисты, писаки, вшивая интеллигенция, люди неясной политической среды, любители дешевых сенсаций… животные одним словом; все эти заблудшие души… да, заблудшие души. Всех надо отправить на лесоповал, в Сибирь – на переплавку! Комитет по имуществу затормозил мне две крупных сделки – боятся расследований и разбирательств. Подонки! Всех – в Сибирь!

Единение двух собеседников достигло апогея. Изливая гнев на тех, кто помешал их планам, они не скупились на самые страшные проклятия. Христопродавцы, иуды, мракобесы!

– Мне нужна ваша помощь, Игнат Захарович, – осторожно начал Иосиф Григорьевич. – Покойный Дубич завещал мне довести до логического конца одно дело. Уверен, вам это под силу. Есть тут небольшой мой интерес…

Еремеев понимающе кивнул.

– … убит один предприниматель, хорошо сотрудничавший с нами… Вы слышали про серию так называемых «машинных» убийств?

Адвокат, конечно, был наслышан об этих ужасных преступлениях и поспешил выразить свое удовлетворение тем, что бандиты будут в скором времени отправлены туда, где им самое место – в Сибирь.

Начальник ОБЭП продолжил:

– Этот человек был хозяином крупной фирмы – дилера Волжского шинного завода. Две другие фирмы, также работающие как торговые дома от шинного завода, испытывают сейчас серьезные трудности. Они вынуждены временно прекратить сотрудничество с нашей епархией… и просят разобраться в той неразберихе, что сложилась на заводе. Постоянный источник доходов превратился в источник постоянного беспокойства… Учитывая эти и другие сигналы с мест, принято решение начать крупномасштабную проверку деятельности завода. Я располагаю сведениями о том, что на заводе процветает взяточничество и хищения – и все это в особо крупных размерах. Но мы не поспеваем за событиями, нам катастрофически не хватает времени.

– Потребуется время, чтобы восстановить хаос, – поддакнул Еремеев.

Немного подавшись вперед и для пущей убедительности понизив голос, Иосиф Григорьевич поведал о том, что ситуация на заводе интересует не только ОБЭП. Управление по борьбе с организованной преступностью также не выпускает из виду это предприятие. Есть информация, что одна из преступных группировок Волжского решила подмять по себя весь шинный бизнес. Все шинники, торгующие продукцией завода, будут платить этой бригаде.

– Установлено, что у Кондаурова были на заводе «свои» фирмы, – сказал Иосиф Григорьевич, внимательно следя за реакцией собеседника.

Выражение лица Еремеева никак не изменилось.

– В день убийства у него была назначена встреча с кем-то из шинников. Речь должна была пойти о расширении бизнеса, и о решении некоторых проблем. Но разговор не состоялся – вместо шинника приехал киллер.

Выждав паузу, во время которой Иосиф Григорьевич следил за неподвижным, как маска, лицом Еремеева, он продолжил:

– Нам нужно разобраться в этом вопросе. Вы же понимаете, что у нас особый интерес к этому предприятию.

Да, адвокат все понимал. Он с радостью готов помочь. Но как?!

– Уверен, что по работе у вас будут возникать вопросы, в решении которых я силен. Можете смело обращаться ко мне по самым разнообразным поводам.

Адвокат Еремеев, в свою очередь, также заверил начальника ОБЭП в том, что всегда готов услужить ему. Лицо его выражало некую озабоченность. То ли он растерялся – какая сейчас последует просьба, то ли был раздосадован, что давно не представлялось случая высказать любимую угрозу – отправить всех в Сибирь.

Иосиф Григорьевич стал искусно выпытывать о взаимоотношениях адвоката со своим бывшим клиентом – Виктором Кондауровым. Однако, кроме того, что ему уже было известно, ничего нового не услышал. Разве что упоминание «подонков-журналистов», приписывающих черт знает что порядочному христианину.

Что на этот раз написали об адвокате в газетах, Давиденко не знал. Но то, что христианин не шибко порядочен, в этом сомневаться не приходилось. Год назад, когда Еремеев проживал еще в многоквартирном доме, он вышел во двор, и на него залаяла собака. Хозяин – 20-летний парень – удержал собаку на поводке, и извинился. Рассвирепев, Еремеев вернулся домой, взял двустволку, вышел на улицу, и открыл огонь на поражение. От полученных ран скончался и хозяин, и его питомец. Этому было с десяток свидетелей, но дело каким-то образом удалось замять. Еремеев открыто угрожал физической расправой своим соседям, в случае, если они пойдут против него свидетельствовать.

– Нам нужно установить, – продолжил Иосиф Григорьевич прокурорским тоном, – с кем у Кондаурова была назначена встреча в день убийства, и кто ехал с ним в машине из «Золотого Глобуса».

– За рулем сидел Савельев, был еще какой-то гражданин, но я его не знаю. С кем была встреча, мне тоже неизвестно. Виктор доверял мне только сделки по недвижимости. Осторожный был человек.

«Недостаточно осторожный, – подумал Иосиф Григорьевич, – коль скоро доверился такому подонку, как ты». И спросил:

– Вам знаком гражданин Третьяков?

– Основатель галереи?

«Шутить изволишь», – зло подумал Иосиф Григорьевич, отметив про себя, что на мясистом лице Еремеева, на этой простодушной физиономии деревенского старосты, не отразилось ничего такого, что могло изобличить обман. Было известно доподлинно, что в машине находился Третьяков, и Еремеев знал, с кем едет.

– Сергей Владимирович Третьяков, полковник. Он был в тот вечер в казино.

И снова адвокат сделал вид, что ничего не знает. Гражданская совесть для него – не пустой звук, и если ему хоть что-то было бы известно, он сразу бы об этом доложил. Поняв, что зря теряет время, Иосиф Григорьевич вынул из тумбочки папку и положил её на стол.

– Ваш сын, – сказал он, величаво выпрямившись. – Давайте о нем поговорим.

Еремеев сузил глаза, на толстых губах заиграла усмешка.

– Этот вопрос закрыт.

Иосиф Григорьевич разгадал значение этой усмешки. Адвокат надеялся на дружескую поддержку заместителя прокурора. Многие считают, что дружат с ним. Одного не понимают: джейран льву не товарищ, а закуска.

– Этот вопрос только открывается, – холодно возразил Давиденко и вперил в адвоката свой инквизиторский взгляд. – Васильева Светлана – моя родственница.

Еремеев вдруг смешался и отвел взгляд в сторону. Он задумался. И было от чего.

28-летняя Светлана Васильева проживала с 24-летним Михаилом Петровым. Она была хозяйкой магазина, он – безработный. 25-летний Денис, сын Еремеева, приходился ему другом.

Весной прошлого года Светлана собралась поехать на кладбище почтить память мужа, погибшего в автокатастрофе. Денис в это время был в гостях у друга, то есть у Светланы – квартира была её. Оба они – Михаил и Денис – вызвались поехать с ней на кладбище. На такси заехали на рынок, чтобы купить цветов. Светлана вышла, а когда вернулась, Михаил упрекнул её, что куплен такой дорогой букет, а вчера она пожадничала ему на пиво. Она промолчала. Денис в открытую пытался с ней заигрывать, а Михаил его не останавливал. Светлана заявила, что поедет на кладбище одна, остановила машину, – водитель которой также начал возмущаться, – чтобы высадить своего сожителя вместе с его приятелем. Михаил потребовал денег на водку, и она ему их отсчитала.

Приехав на кладбище, Светлана не отпустила машину. Она сидела на лавочке возле могилы, когда приехало еще одно такси. Это были Михаил с Денисом. Пьяные, они стали глумиться над могилой – топтать цветы, тушить сигареты о портрет, и так далее. Денис стал приставать к Светлане. Таксист – тот, что привез Светлану – вышел из машины и вступился за неё. Дело чуть не дошло до драки. Он предложил Светлане уехать, но она отказалась. Тогда он обозвал её дурой, и уехал. Денис предложил поехать к нему на дачу, но Светлана заявила, что поедет домой. Втроем они сели в такси и приехали к ней на квартиру. Все время, пока они находились на кладбище, и всю дорогу, молодые люди оскорбляли память погибшего, а Денис чуть ли не раздевал Светлану на глазах Михаила. Тем не менее, она впустила их к себе домой. Там они её избили, привязали к батарее, и всю ночь насиловали. Наутро они снова избили её, на этот раз до потери сознания – чтобы она не сразу заявила в милицию.

Михаил и Денис до сих пор на свободе. Скорее всего, срок получит только Михаил. Следователь изводит свидетеля – того самого таксиста, что вступился за Светлану – бесконечными опросами, пытаясь добиться того, чтобы он начал путаться в своих показаниях. Из-за этого дело не передается в суд. Еремеев уговаривает этого свидетеля дать показания, будто он отвез его сына с кладбища на дачу, а не на квартиру к Светлане. Тогда вся ответственность за содеянное ляжет на Михаила.