Темные изумрудные волны - Федор Московцев

– Ты чего такой стал… потерянный?

Андрей натянуто улыбнулся в ответ.

Под грохот музыки и воинственные крики танцоров, сидевшие в зале мужчины поднялись все без исключения, стали громко хлопать в ладоши, кто-то вышел к сцене и пустился в пляс. Взвизг зурны, взвизг сабель, звон пандури, дайра, грохот дапи, крики «Вашá! Вашá!», победоносные звуки горотото сотрясали зал.

Напряжение прорвалось, умчалась скованность. Залпом осушив бокал вина, Андрей слабо улыбнулся, потом смелее, шире, затем, захлопав в ладоши, громко расхохотался.

* * *

Мягко, словно бархат, легла на притаившуюся землю теплая ночь. Полная луна царствовала над высотами, погружая башни и леса в прозрачное серебро. Едва слышно шевелились густые заросли.

Она шла рядом, и соблазнительные формы её тела сказывались в каждом её движении. Для поездки в город Андрей попросил её надеть что-то вроде паранджи, и она сделала все, что могла. На ней была свободная блузка с рукавами до локтя и широкие, как шаровары, брюки. Но все равно, каждый шаг открывал тайны её красоты, пленительной и непогрешимой. Его фантазия не отличалась сдержанностью, когда он думал о Кате.

Они подошли к площадке, с которой открывался вид на город. Внизу, в голубоватой мгле, Сухуми казался роем светлячков.

– Открой мне страшную тайну: о ком ты думала последние две недели? Кого-то вспоминала? Ты кому-то оставила частицу своего сердца?

– Это что, ревность?

Андрей молчал, пытаясь сформулировать мысль. Ему не хотелось, чтобы прошлое отражалось в настоящем, хоть оно его и сотворило. Неизбежны сравнения, возможно, не в его пользу, переживания, тягостное примирение с действительностью: «пусть не высший класс, зато моя собственность». Как хорошо быть единственным и неповторимым.

– Почему нигде не сказано, что делать с молчунами, не желающими поделиться своими мыслями? – сказала Катя.

И, обернувшись, посмотрев через плечо на дремлющий в ночной тишине город, она взяла Андрея за руку и повела его по тропинке. Они шли в ночной тишине, не говоря ни слова. Возле машины, так и не дождавшись ответа, Катя нарушила молчание.

– Думала, мы обо всём договорились: я поверила в то, что я у тебя – первая; ты поверил в то, что ты – мой номер один.

– Ладно, чего уж там… – уныло ответил он.

* * *

Густая темнота казалась бархатом, мягко обволакивавшим улочки. Машина шла ровно, расплескивая под колесами свет фонарей. Катя беспрерывно тормошила Андрея, прижималась, щекотала, дразнила. Два раза они останавливались, чтобы поцеловаться.

Не замечая ни дороги, ни времени, Андрей вскоре сообразил, что пропустил нужный поворот. Дорога шла все время в гору. Быстро прикинув в уме знакомые ориентиры, он подумал, что где-то должен быть выезд на второстепенную дорогу, по которой можно вернуться туда, куда нужно. Но вскоре понял, что заблудился. Они катили среди безмолвия ночи по голубой дороге, окаймленной темной зеленью деревьев. И эта местность была совершенно ему незнакома.

– Катюша, мы заблудились.

Она посмотрела в окружающую темноту:

– Подумаешь! Я такая пьяная, мне сейчас всё равно на неудобства. Можем заночевать в лесу. Как те дикари, которым ты завидуешь.

Сделав глоток вина, она передала ему бутылку. Остановив машину, Андрей тоже отпил из горла. Закупорив бутылку, положил её на заднее сиденье. Осмотревшись, он увидел, что дорога в этом месте круто загибалась влево. Дальний свет фар выхватывал причудливые очертания деревьев и поросшие мхом валуны.

– Опасный поворот, – заметил Андрей, – и ни одного знака.

– Смотри, какое чудо! – воскликнула Катя, показывая на деревья.

Прямо перед ними, в том месте, где дорога уходила влево, два дерева стояли ближе всех к дороге. Старая сосна с усохшими сучьями, которые торчали, как обрубленные топором перекладины лестницы, а высоко в небе, будто гнезда аиста, колыхалась только светло-зеленая верхушка её с шишками, глядевшими вверх. Рядом с ней стояла молодая подруга её, чей ствол на высоте пяти метров раздваивался, исходящие ветви, очертив причудливыми изгибами сердечко, взмывали вверх. Остатки скал в виде обломков лежали вдоль дороги. Среди них – огромный серый валун, напоминавший могильный камень, а витиеватые трещины на нем – эпитафию на непонятном языке.

– Сердечко, – хороший знак.

Внезапно деревья осветились светом фар. Какая-то машина приближалась к повороту, но из-за скалы её не было видно. Тут только Андрей заметил, что остановился посередине дороги. Вынырнувшую из-за поворота легковушку он сначала принял за микроавтобус. Это была светлая «девятка» Жигули, и в свете фар Андрей успел разглядеть абхазские номера. На повороте машина вылетела на встречную полосу, и, не сбавляя скорости, мчалась прямо на них.

Андрей не мог похвастаться тем, что никогда не испытывал страха. Но всякий раз, когда что-то похожее на страх подкрадывалось к нему, он отмечал появление чувства, легко подчинявшегося рассудку. Так как в нем не было никакого сладострастия или соблазна, то преодолеть его было нетрудно. Кроме того, он не владел способностью немедленного реагирования на то, что происходило вокруг него. Эта способность редко в нем проявлялась – и только тогда, когда то, что он видел, совпадало с его внутренним состоянием. Преимущественно это были вещи в известной мере неподвижные, статичные, и отдаленные от него, и они не должны были возбуждать в нем никакого личного интереса. Это мог быть медленный полет крупной птицы, или шум прибоя, или неожиданный поворот дороги, за которым открывались тростники и болота. Но во всех случаях, когда дело касалось его участи или опасностей, ему угрожавших, заметнее всего становилась своеобразная глухота, которая образовывалась вследствие все той же неспособности немедленного душевного отклика на то, что с ним происходит. Эта душевная глухота отделяла его от жизни обычных волнений и страхов, характерных для угрожающих жизни ситуаций.

…В тот момент, когда Катя, судорожно схватив ручку двери, громко закричала, Андрей отжал сцепление, вдавил педаль газа в пол, и вырулил на левую обочину. Мимо них пронеслась «девятка», и в зеркало заднего вида он рассмотрел, что машина только через двадцать метров вернулась в свой ряд.

Они обменялись долгим немым взглядом. Катя сказала:

– «Хороший» знак. Мы чуть не погибли.

Они отъехали от опасного места подальше и вышли из машины.

Загадочно улыбаясь посеребренной чинаре, луна закачалась над благоуханными ветвями. В зеленой полумгле терялась тропа, увлекавшая вниз, в черноту ущелья. Подойдя к склону, они остановились. Катя закурила. Она посмотрела на небо, и в её глазах отразились мерцавшие искорки звезд. На её шелковых ресницах блеснули и задрожали прозрачные слезинки.

– Обними… Андрюша… меня до сих пор трясёт.

В дремотной тишине, стелившейся окрест, неслышно колыхались ветви. Скрытый густым орешником, журчал ручей. Успокоившись, Катя сказала, что ей уже не «всё равно на неудобства», и надо бы выдвинуться в обратный путь, домой.

Они пробирались сквозь заросли. Выйдя на поляну, остановились, чтоб осмотреться.

– Что за плутания в ночи, опять мы заблудились.

В кустах вдруг что-то зашевелилось, и, тяжело хлопая крыльями, низко над землёй пролетела черная птица. Катя испуганно вскрикнула.

– Андрюша! Я боюсь!

Он взял её за руку и уверенно повел по тропинке.

– Катенька… мой бог, это всего лишь птица. Пойдём, я понял, куда надо идти.

Глава 24

Казино «Фараон» было выбрано им не случайно. Если в «Золотом Глобусе» и в предыдущем ему «Кристалле» у него было время для рекогносцировки, то сейчас, наверное, информация о «счастливчике» мгновенно распространится среди игорных заведений. Поэтому Владимир Быстров решил действовать наверняка, сыграв один раз по-крупному, а не тратить время на частые, но мелкие выигрыши.

Три недели ушло на подготовку к операции. Через знакомых он вышел на крупье – Егора Ченцова. Это был полнеющий молодой человек с простецкой физиономией, спокойный, уравновешенный парень, с хитрецой, здоровой психикой, понятными жизненными установками. С ним без труда удалось договориться. При раздаче карт Егор должен был выдать Владимиру выигрышную комбинацию, деньги – на троих. Третий участник схемы – сотрудник службы безопасности, который должен вырезать фрагмент видеозаписи, на котором Егор подмешивает карты.

Войдя в зал, Владимир отметил сразу три группы «кутил», пришедших сюда, чтобы развлечься – хорошо выпить и проиграть кучу денег. Еще было человек десять «сумасшедших», пришедших с маниакальной целью обыграть казино. У них были свои системы выигрыша, они что-то помечали в блокнотах, выстраивали схемы. Цель их визита, очевидно – тупо смотреть воспаленными глазами на то, как уплывают их деньги. Была свежая кровь – новички, которых привели друзья, или сами пришли из любопытства. Также по залу бродили какие-то странные субъекты, которые не играли, не выпивали, и непонятно зачем они сюда пришли, но вид у них был такой, будто они совершили какие-то великие дела, и собираются совершить ещё более великие.