Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

− начала Пери спокойно, но постепенно распалилась: − Войны несут неуверенность и разруху. Шимода раздразнил Шиву, и он в отместку разрушил его дворец-колесницу, а по ошибке и одну из моих башен. Только дура Баба Яга готова лезть во все авантюры любимого Кощея и его дружков… Ей терять нечего − живет в избушке-развалюшке. Вот смотри.

В паре километров от замка, на опушке леса, действительно приютилась неказистая изба. Очень старая, перекошенная. Куриные ноги издали не были видны, но я верил в правдивость сказок.

− Пери, мы оба желаем мира. Мы − союзники, Подскажи, что делать на балу, как разведать черные планы?

− На балу?! − Пери расхохоталась. − Это будет грандиозный шабаш. Лучше я пошлю к Сатане твой фантом или андроида. Правда, они получаются безмозглыми дураками.

− Нет, я хочу все видеть сам.

− Как желаешь, − согласилась она. − Только среди нечисти следует вооружаться. Одного образка не хватит. Выворачивай карманы.

Демоница-союзница внимательно рассматривала мое имущество. Посмеялась над охранной грамотой, все отбросила и обрадовалась случайно завалившейся в карман спичке. Она ее заточила со стороны головки и таинственно колдовала. Острие спички засветилось.

− Держи! − торжественно вручила спичку Пери. − Осина, а тем более заговоренная − грозное оружие.

Я не хотел обижать хозяйку, и спрятал свои сомнения вместе со спичкой в карман.

Мы еще долго беседовали с волшебницей, пили амриту. Напиток богов был в ходу и в Пекле. С каждым глотком возвращались утраченные силы.

Пери смешно описала, как выкупила у Сатаны из десантного батальона Нельсона. Адмирал с удовольствием служил новой хозяйке, очутившись в близкой себе водной стихии. Было приятно слушать удивительные истории о послушных воле хозяйки замка сказочных слугах: ифритах, привидениях и одном адмирале-ракшасе.

Незаметно наступила ночь. Я рассеянно взглянул на наручные часы и ужаснулся − скоро бал-шабаш.

− Какая досада! Я опоздаю к началу бала.

− Не беспокойся, Георгий, а зачем нужны ифриты?

Прокопченный солнцем и сажей ифрит вмиг донес меня до дворца на вонючей ракетной струе, рвавшейся из-под его кожаной юбки. Отсутствие комфорта компенсировалось скоростью.

Люцифер с Вельзевулом громогласно объявили:

− Советник посольства Земли, Георгий!

И я вошел в немыслимых размерах роскошный зал. Все сверкало хрусталем, драгоценностями, золотом! Сам Сатана пожал руку:

− Надеюсь, вам будет не скучно.

Я в этом не сомневался, хотел поделиться с хозяином своими ощущениями, но он уже пожимал руку графу Дракуле. Новый гость сверкал огромными отполированными клыками и резцами, открывшимися в широкой улыбке. Ожерелье из серебряных пуль тоже светилось. В руке Дракула сжимал, как скипетр, осиновый кол. Он словно насмехался над бездействием заговоренных пуль и страшной для нечисти осины. А ведь, по преданиям, пули и кол надежно вогнали в его тело.

Нечисть пошла потоком. Люцифер и Вельзевул объявляли только знать: Левиафана, Маммона, Ашторет, Аббадона, Инкуба, Асмодея… Но и им Князь Тьмы отдавал долг гостеприимства легким кивком, рукопожатием или короткой фразой.

Наконец появился узкоглазый Шимода. Он расплылся перед Сатаной в широкой восточной улыбке, но глаза сверкали злобой.

Творцы Зла что-то обсуждали, спорили, пока не объявили Кощея с Ягой…

− За Минотавром, протирающем окровавленную пасть, робко проскочил Ким. Давний знакомый преобразился: изо рта на дюйм выпирали кривые клыки, отросли острые крепкие когти, голый торс в татуировке, на шее, вместо кулона, висела высушенная до размера кулака человеческая голова. Он очень походил на заполнившую зал свору бхут, троллей, гоблинов и иных мелких бесов.

− Привет, дружище! − я хлопнул беглого преступника по плечу. − Давненько не виделись.

Ким обернулся. Глаза-удивление превратились в источник ненависти. Из хищного рта потекла слюна, а клыки, казалось, выросли еще больше. Он облизнулся, сглотнул. Близок локоть, да не укусишь. Ким понимал, что сюда попадают только по приглашениям Князя Тьмы.

− Ты чем здесь занимаешься? − продолжал довольно больно хлопать растерявшегося старого знакомого.

− Служу ракшасом первой статьи, − несколько оправился Ким. − В восемьдесят седьмом гвардейском истребительном батальоне.

− И кого же будешь истреблять? Землян? Левитация, клыки и грязное вонючее тело на них не подействуют.

− Нет, нет! − раздраженно ответил ракшас. − Есть планы нападения на Шиву, рассчитываем перегрызть горло верховому лебедю Брахмы, оторвем хобот у Ганеши, достанется и Саваофу. Когда рассеем богов, защитников Земли, по закоулкам Вселенной, тогда и за нее возьмемся. И за тебя тоже! − слащаво завершил он монолог.

К вспотевшему от волнения и сдерживаемой ненависти ракшасу подлетело странное существо и стало его с наслаждением, страстно обнюхивать. Это был тизас, как я узнал впоследствии, питающийся сильными запахами. Все пространство пропиталось серой, смрадом. Под стеклянными сводами зала кружила целая стая тизасов, которые иногда пикировали к наиболее вонючим демонам и хоть немного очищали воздух. Ракшас отмахнулся от назойливого нюхача.

Ким хотел что-то добавить, но в зал въехали в обнимку на буйволе боги смерти Шиндже и Яма, и мы едва улизнули от рогов свирепого животного. Ким исчез в толпе нечисти, а я стал прислушиваться к разговорам.

− Земля богата… Землю и богов вместе не одолеть… Вкуснее крови, чем на Земле, не пил. И вам советую на нее слетать… Сначала одолеем богов…

Настроение толпы совпадало со словами Кима, но могло оказаться неверным отражением реальной политики Пекла. Правда, я не долго занимался анализом последних событий, так как глупое любопытство увлекло по идущей вниз лестнице. Она скрывалась за плотной толпой, но буйвол расшвырял нечисть, и лестница открылась.

На верхних ступеньках пристроилось несколько кикимор, леших и василисков, потягивавших вино из горлышек пузатых бутылей, а пониже валялась вдрызг пьяная русалка, еще ниже храпела дриада. За ней лестница совсем опустела, а шум бала стихал с каждым шагом вниз.

Бесконечная лестница привела к длинному туннелю. Он был сух, чист, но пропитан тревогой. Я вспомнил Храм Греха на Кайеркане и его источающие подобный страх и тревогу лабиринты, украшенные золочеными мумиями. Одной из них едва не стал и я.

Воспоминания пробежались мурашками озноба по коже. Малодушное, но разумное желание возвратиться захватило всего. Только глупое любопытство заставило топать еще до одного, последнего, так я себя уговаривал, поворота. Размышления о чести совести, вере, долге влекли вперед, но главным образом − мой бич — любопытство.

За поворотом, у дубовой, окованной позеленевшей медью двери стоял на страже здоровенный, от рогов до копыт рыжешерстый, чертяка.

− Что там? − спросил рогатого стражника.

− Грешники, − многозначительно ответил огненно-рыжий черт и добавил со смешком: − Перековываются в закоренелых или раскаявшихся.

Жгучее любопытство разгулялось настолько, что были забыты страхи.

− Можно взглянуть?

− Войти, взглянуть?! − переспросил