Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

class="p1">Утром инцидент исчерпался взаимными извинениями посла и Люцифера, внешнеполитического советника Сатаны. Распоясавшуюся толпу нечисти разогнали полицейские джины. Вырваться из Ада, послать в нокаут Смерть мало кому удавалось, и Сатана, по-видимому, укрепился в сомнениях по поводу войны с Землей. Опасался, что все мои соплеменники не менее дерзки и опасны.

Я же, по возвращении домой, стал чаще задумываться о чистоте души и помыслов. Добрые души не попадают в Ад даже на время. Библейский Страшный Суд для меня перестал быть только притчей. Повидав в избытке нечисть, теперь ее я опасаюсь, как любой нормальный человек боится скорпионов и змей.

Мы с другом обшили его парилку столь милой мне осиной и паримся, − очищаем тело, не опасаясь интервенции нечистой силы. И вам советую оберегать себя осиной. Носите с собой, хоть и не курите, пару спичек − милое дело. Еще помогает Иисусова молитва, а лучше − ни черта не бойтесь, и никакая зараза вас не тронет…

До новой встречи, друзья.

1993 г.

Ночь четвертая. Коммунария

«Что-то спрятано в сливном бачке. Но что и в каком именно? Или просто «крыша поехала», вот и копошится больная мысль».

− Сейчас изучим следующий раздел Евангелия Коммунизма, − прервал зуд в черепе лектор, − Святые пророки древнего мира предсказали наше счастливое общество достатка. Как они и обещали: мы всем обеспечены, трудимся только добровольно, у нас нет армии, нет полиции, нет тюрем и судов, исчез даже государственный аппарат.

«Где, где чертов бачок? Уже все туалеты в районе проверил».

− АВС-333-421-Р, вы опять размечтались! Я кому говорю?!

− Извините, извините, − очнулся я. − Больше не повторится, честное слово, учитель.

Лектор сердито хмурил брови, но быстро отошел и продолжил: − Конечно, больной человек не вписывается в наше изумительное общество, − на слове «больной» он особо нажал, буравя меня злыми глазами.

Мурашки пробежались по позвоночнику, а однокашники ехидно захихикали.

− За всеми гражданами ведется постоянное наблюдение. К заболевшим немедленно высылают медпомощь. Таким образом, осуществляется гуманная забота о здоровье всех членов общества.

Лектор задумался и, вдруг, попытался застать врасплох вопросом: − Почему у всех на груди и спине пришиты личные номера? Отвечайте, АВС-333-421-Р.

− История болезни каждого человека хранится в центральном компьютере и местных больничных архивах, − вбитый нудными занятиями ответ выскочил автоматически. − Используя его данные, наблюдатель и медики оперативно назначают эффективное лечение. Кому дают валерьянку, кому касторку, иногда, даже, электрошок и так далее.

− Ответ верный… Поправьте личный номер, он плохо виден.

Легкий озноб вновь прошелся по спине. Руки рефлекторно расправили номер, а глаза проверили, не прикрыт ли он кем на пути к объективу телекамеры, закрепленной на шарнире над входом. Всевидящее око проснулось, пристально пробежалось по классу и уставилось на меня. Кожа пошла пупырышками.

Звонок распорол тишину притихшей, уставшей школы. Над партами полетел легкий шумок, вздохи облегчения, потягивания замлевших спин.

− Занятия, окончены, − учитель собрал под мышку толстенные талмуды. − Завтра, после работы, жду вас. Отдыхайте.

Класс уже по-настоящему зашумел, заскрипел стульями и мигом вылетел на улицу. У автоматического раздатчика сразу выстроилась очередь за мороженым.

− Что, спишь на уроке? − подтрунивал однокашник. − Электрошока захотел?

Я в ответ промычал нечто неопределенное.

Резиновая лапа автомата выдала вафельный стаканчик шоколадного пломбира, и я убежал от назойливых насмешек.

Ночью снился огромный сливной бачок. Я свалился в него, бачок сработал и понес упругим водяным потоком в унитаз. Вода урчала, пенилась, срывая со стенок фекалии, и потянула нас в канализацию. Я пытался цепляться за гладкие стенки, но лишь скользил вместе с выбросами прямой кишки.

− А-а-а! − смешался последний вопль утопающего со звонком будильника.

Я тяжело дышал, озирался в тщетной попытке понять, как вынырнул из канализации в постель. Прошла пара минут, пока сознание окончательно выскользнуло из цепких лап кошмара.

Разбитое ночными приключениями тело совсем на хотело идти на работу.

«Да ну ее… Что, я не свободный член коммунистического общества? Не хочу, − не работаю!»

Приняв дерзкое решение, нагло повернулся на другой бок и захрапел без кошмаров.

Стеклянный глаз телекамеры уставился на сползший угол одеяла и открывшийся голый зад. Не знаю, что он там определил, но не прошло и часа, как дверь открыли универсальным ключом санитары.

− Как себя чувствуете, плохо? − разбудил фельдшер медицинской бригады.

− Нет, нормально.

− Все ясно, − определил он. − Синдром эгоизма и лени. Придется брать на стационарное лечение. Одевайтесь.

− Зачем лечение? Я себя отлично чувствую.

Я оправдывался как мог, но чувствую меня не слышали, да и не хотели слышать.

− Не все болезни видны больному. Разве вы почувствуете изменение формулы крови, например?

− Вы правы, но я здоров, не сомневайтесь.

− Еще незаметны нарушения психики, так что… Собирайтесь!

Двухметровые санитары приблизились.

И я сник, больше не было смысла спорить, ведь ходили слухи, как санитары могут утихомиривать буйных пациентов дубинками. А такие бугаи кого хочешь запишут в буйные, лишь бы не разучиться работать дубинкой.

− Да, да, сейчас… не беспокойтесь, уже одеваюсь.

В больнице сразу привели к дежурному врачу. Он бегло взглянул на номер куртки и подошел к огромному стеллажу с документацией. Возвратился с тоненькой папкой. На картонной обложке ярко алели, написанные тушью по трафарету, большие буквы и цифры: АВС-333-421-Р.

− Ого! Интересно, интересно, − вышел из спячки доктор, лишь взглянув в папку. − Вы, кто? − с явным интересом врач изучал лицо.

Я недоуменно показал, как придурку, на цифры куртки, но ответил: − АВС-333-421-Р.

− Другое имя у вас есть?

− Нет, конечно?! − искренне удивился я.

− Хорошо, чудненько. Думаю, обойдемся электрошоком.

− Обойдемся? Это ужасно больно?!

− Ничего, ничего. Иначе трудно привить устойчивую тягу к труду. Придется потерпеть, голубчик. Трех сеансов, я думаю, вполне достаточно.

− Я устал, проспал, не слышал звонка… а вообще меня тянет на работу, сильно тянет.

− Не лгите. Наблюдатель определил, что слышали звонок. Зачем же запускать болезнь? − он еще раз испытующе посмотрел на пациента и твердо поставил точку: − На процедуру.

Врач кивнул санитарам. Они ухватились подмышки, и я полетел в кабинет электротерапии. Я покрылся холодным потом и пупырышками страха, предчувствуя недоброе.

Там, не церемонясь, принайтовили эластичными путами к креслу, закрепили к голове, рукам, ногам электроды.

В кабинет вошел врач:

− Пациент готов?

− Да, − подтвердил один из санитаров.

Я умоляюще смотрел на врача, но он словно не видел моей молчаливой просьбы.

− Что ж, приступим к процедурам, − он щелкнул