Мнимые люди - Андрей Белоусов

Теперь ответ на ваш вопрос. — перешёл к конкретному разговору Мирный, глубоко затягиваясь. — Скорее всего, я конечно же не уверен на все сто, но на девяносто восемь процентов я даю вам гарантию — мутантов за пределами города не может быть, — и видя насмешку на лице генерала, решил уточнить на чём основываются его слова. — Постараюсь объяснить, — нажал Сергей Андреевич. — Я уже говорил вам об инстинктах. Так вот первый инстинкт самосохранения, заставляет мутантов всегда держаться вместе. И даже если человек ещё не трансформировался, его всё равно, что-то внутреннее, потянет обратно в город. Очень сильно потянет и он обязательно вернётся. Но я не думаю что таких было большинство… Основная же масса заболевших, я предполагаю, это коренные жители столицы, о чём живо говорит статистика последних месяцев…

Стряхнув длинный столбик сигаретного пепла, продолжил речь с вопроса:

— Почему мутантам надо держаться вместе, а не поодиночке разбежаться по всей России или заграницу? Скорее всего в этом кроется уже наш с вами, человеческий, эволюционный естественный отбор. То есть, — поднял он руку с сигаретой. — Наши предки, ещё до разумных обезьян — возможно это были лемуры, были слабы и беззащитны в жестоком мире, и главное, они были лёгкой добычей для множества хищников. И вот, чтобы их вид выжил, лемурам пришлось сбиваться в стаи. Этим они существенно облегчили себе жизнь и давая новый толчок, дальнейшему развитию, — глубокомысленно изрёк профессор. — В последующем, приматы, потом человекообразные обезьяны, жили только стаями и вместе отстаивали свои права на выживание. Ну, а потом с появлением человека, стая перешла в: семью, род, племя и дальше до цивилизации… Но это уже не относится к нашим с вами мутантам, — Мирный развёл руки по сторонам, после чего снова сцепил на скрещенных ногах и поинтересовался своими успехами. — Ну? Мой ответ вас удовлетворил?

Мм… Ну, где-то, как-то, да, — генерал повертел раскрытой ладонью. — Ладно, — в следующий момент отмахнулся он. — Но вы, вот утверждаете, что мутанты держатся вместе, а почему же до сегодняшнего времени, военные патрули натыкались лишь, только на одиночек? Как вы на это ответите?

— Элементарно. — Мирный поудобней развалился в кресле, поменяв ноги местами. — Это были, так сказать, новоиспечённые. Люди прошедшие трансформацию, совсем недавно и ищущие своих новых собратьев.

— Ах вот даже как, — покачал головой Овчаренко, то ли соглашаясь, то ли издеваясь над профессором. — Ну что ж, будем надеяться, что вы правы, — изрёк он вставая из кресла и подходя к письменному столу. Порывшись в его недрах, генерал отыскал пачку сигарет и присел на край стола:

— Будете? — предложил он сигарету.

Мирный удивлённо указал на свою собственную.

— Ах, ну да, — хлопнул себя генерал по лбу. — Совсем заработался, мысли незнамо где витаю, — оправдался он и затянувшись, как часто бывало в молодости, выпустил дым в форме колец. — Так… — после глубокой затяжки сказал Овчаренко, подводя итог. — Что ж с первым вопросом, можно сказать, мы покончили. Но основной доклад вы всё равно должны будете представить на общем собрании, которое состоится послезавтра, — напомнил он Мирному. — Я же соберу начальников штабов войск оцепления и вы там выступите с вашим открытием и вот точно такими же, понятными словами, какими сейчас объясняли свою теорию, мне поведаете свою теорию всем остальным. — И выдохнув дым вверх, генерал вопросительно посмотрел на Мирного.

— Хорошо, я приготовлю доклад, более доступными для понимания, словами, — согласился профессор.

Овчаренко в ответ удовлетворённо кивнул:

— Кстати, — спохватился он. — Нужно подготовить два доклада. Один нам на рассмотрение, детскими словами, а второй пойдёт в научную коллегию, там уж вы постарайтесь своими, словами, научными, убедить коллег в правильности вашей теории. Без их санкции, министр обороны и пальцем не шевельнёт, — и не докурив до конца, потушил сигарету, смяв её в пепельнице, сел обратно в кресло, напротив Мирного. — Так — это были маленькие формальности, а теперь я слушаю ваш ответ, на мой второй вопрос. Вы же говорили, что у вас и на него есть своя теория? Так я внимательно слушаю…

Профессор Мирный покачав головой хмыкнул:

— Хм… На второй вопрос намного будет сложней ответить. — И оставив расслабленную позу, поближе придвинулся к генералу. — Понимаете, нам пока не известно, что у мутантов деется в голове. Данных исследований, мало. Мы не можем проводить с ними тесты, как с животными например, они не хотят идти с нами на контакт. Злоба, агрессия, ненависть, мы не-то что, опыты над ними ставить, мы не можем к ним приблизиться, пока они в сознании, а имея дело с бесчувственным телом не понять, что у него там в голове.

Овчаренко после этих слов было расстроился, не ожидая более продолжения. Но не таков был Сергей Андреевич, чтобы оставлять разговор не на чём, даже не попытавшись, хотя бы пофантазировать:

— Но теория одна есть, — громко заявил он, лукаво смотря на приунывшего генерала. — Я уже говорил вам, об инстинктах и что мутанты им подвержены особенно сильно, а разум осознания своего «Я», у них отсутствует. Ну так вот… — сказал профессор. Затем помедлил гася бычок в пепельнице и принялся говорить дальше, уж особенно как-то азартно. — Да мутанты — это грубо говоря жутко деградированные люди, но деградация их настолько интересная, что у нас родилась одна мысль, на этот счёт. Да, мутанты поглупели и отупели по сравнению с нами. Одна часть их разума спит или вообще отключилась, но другая… — поднял он указательный палец. — Другая часть разума не просто поглупела, она перешла в иное состояние. Состояние — изменённого разума. Дело в том, что «мимикриды», уже не осознают себя людьми, они стали чем-то другим, другим видом я бы сказал. И в нас, то есть людях, они видят только опасность. И вот тут-то срабатывает инстинкт самосохранения, — Мирный замолчал и снова потянулся за сигаретой, прикурил и расслабленно затянулся. — С этого места, я должен кое-что вам объяснить поподробней, — сквозь выдыхаемый дым сказал он.

— Инстинкт самосохранения, подразделяется на несколько пунктов. Я затрону четыре из них:

— Явления природы. На протяжении эволюционного пути развития, человек постоянно боролся с природой. Ему было жарко, он спасался от огня, искал новые места обитания, ему пришлось научиться плавать, хотя ближайшие сородичи приматы боятся воды. Ему было холодно, он научился разводить огонь и выделывать шкуры и сооружать себе первую одежду и жилища. Более кардинальные вещи, такие как природные катаклизмы, человек обожествил. Но при первой же возможности, во время землетрясения, извержения, наводнения, человек не оставался на месте вымаливать прощения у богов, а давал дёру, что спасало ему жизнь и жизнь племени. Были наверно и другие, что оставались, но где они теперь? Где-нибудь на дне моря или под слоем пепла. Такие предки человека не продолжили род и вымерли.

— Угроза исходящая от более сильного и опасного хищника. Ну тут всё понятно. Если есть возможность бежать, беги. Нет, то дерись до-последнего вздоха, а лучше вообще не заходи на его территорию.

— Угроза исходящая от неизвестного и непонятного. Тут то же всё понятно. Если не знаешь что-то, но чувствуешь исходящую опасность от этого что-то, то лучше с этим не иметь дело…

Перечислив инстинкты самосохранения, профессор, в ажиотаже охватившего его, потушил только что прикуренную сигарету и схватился за новую:

— Вот три пункта, которым подвержены все люди в здравом уме, — сказал он, после чего поднял палец. — Но… — заключил Сергей Андреевич. — Но в силу, своей собственно силы воли, люди могут им противиться или не замечать. Этакие герои или дураки, кому как. — Генерал нахмурил брови, услыхав, что героев приравнивают к дуракам. И Мирный, чтобы исправить свою оплошность, быстро добавил. — Хотя это два разных понятия и я их не хочу обсуждать. Ладно я сейчас не об этом. Я хочу заострить ваше внимание на четвёртом пункте.

4) Я бы назвал его: Признак не соответствия стандартов человеческого сознания и морали. Правда витиевато, но другое ничего не идёт в голову, — замялся Мирный, как бы извиняясь перед генералом за своё косноязычие. — Теперь объясню.

— Мир который привыкли видеть мы не таков, каков он есть на самом деле, а таким каким мы сами его сделали. Каждый человек живёт в своём укромном и понятном только ему мирке, пытаясь по мере возможности, не замечать, что делается вокруг него. Но когда в его мир врывается, что-то извне, то человек сразу встаёт в бойцовскую позу и готов до последнего защищать, себя и свой выстроенный мир.

Поясняю, — нажал профессор. — Сначала глобально…

Когда кроманьонец встретился с неандертальцем, то среди них вспыхнула вражда. Хотя сейчас многие утверждают, что они не враждовали и неандертальцы тихо мирно слились с кроманьонцами. Но я приверженец другой теории и почему объясню дальше.