Мнимые люди - Андрей Белоусов

— И вот тут, — профессор выставил перед собой указательный палец, — на сцену и выплывает наш вирус. А точнее, нацеленная программная молекула ДНК. Да-да, вы не ослышались! — воскликнул Мирный, заметив неподдельный интерес старого генерала. — Именно нацеленная. — И чтобы как-то пояснить свои слова, изрёк небольшое отступление, даже встав с места для этой цели.

— Вы же заметили мой друг, что наш вирус не поражал другие организмы, а интересовался исключительно только человеком. И это неспроста. По нашим данным, пройдя инкубационный период в организме человека, вирус становится абсолютно равнодушным к остальным живым организмам и остаётся, вдобавок ко всему, невосприимчивым к бактериям и другим представителям простейших. Короче говоря, программная ДНК получает исходную информацию от особи носителя и в последующем наносит удар только по представителям вида этой особи.

— А что, вполне вероятно, — нервно заметался по комнате профессор Мирный, рассуждая. — Инопланетяне, изучают свой будущий дом. Вычисляют вероятного противника и запускают вирус. Противник заражается и в приступе немотивированной агрессии уничтожает весь свой вид. Выживших, инопланетяне устраняют или запуская новый вирус или, что более правдоподобно, вирус включает программу самоуничтожения, когда уже не с кем больше воевать. Всё легко и просто… Новый дом свободен! Прилетай и владей, без всякого ущерба для себя любимых!

Устав разглагольствовать Мирный рухнул в генеральское кресло, закинув ногу на ногу, довольно смотря на старого генерала. А посмотреть было на что. Проникнувшись идеей профессора, Овчаренко не на шутку разволновался, найдя в словах Мирного долю истины. Он пошарил в карманах халата в поисках сигарет. Не нашёл. Хотел уже подойти к столу, как его вдруг осенила жуткая мысль, которую он тут же и озвучил:

— И что же вы думаете, инопланетяне нанесли по нам удар?

Мирный, как-то даже и не задумывался до сих пор на этот счёт и вопрос генерала сбил с него самодовольную спесь. И он, как-то сразу осознал, что его же собственная гипотеза уже сейчас перерастает в нечто ужасное, попахивая истиной катастрофой для человечества.

Сглотнув и испуганно улыбнувшись, Мирный проблеял, пытаясь то ли оправдаться, то ли опровергнуть свою собственную гипотезу:

— Я думаю, что нет, — выдохнул он с усилием.

— Обоснуйте, — нахмурился Овчаренко, не понимая манёвров профессора. Ведь следуя его же теории, ответ был очевиден. И вдруг опровержение…

— Ну, я считаю произошедшее, чистой случайностью.

— Случайностью? — опять не понял Овчаренко к чему клонит профессор.

— Да, — уже не веря самому себе, закивал Мирный. — Просто если следовать логике, для того чтобы захватить целую планету, одним ударом, вирус нужно было распылить над всей поверхностью планеты, где наблюдаются большие скопления людей. А мы столкнулись с единичными случаями начального инфицирования, если отсылаться к отчётам профессора Школярова, — неуверенно заключил он, вытирая платком вспотевший лоб.

— Хм… Странно, — протянул Овчаренко. — Тогда, с чем же мы всё-таки столкнулись? Если не с направленной попыткой уничтожения, тогда с чем? — спросил он вопросительно глядя на единственно того, кто мог ответить на поставленный вопрос.

Мирный аж оглянулся выискивая ещё кого-нибудь, кто мог бы дать ответ, но поняв, что кроме него и генерала в комнате больше никого нет, со вздохом выдал свою собственную версию:

— Ну… Я так думаю… Мы скорее всего столкнулись с отголоском далёкой войны, — сказал он и подбоченившись обосновал свои доводы. — Понимаете, вирус, скорее всего, транспортируют при помощи комет где есть вода. Проходя мимо планеты, по касательной, комета оттаивая разрушается на составляющие и бомбардирует поверхность планеты, по строго вычисленной траектории. Мы же столкнулись скорее всего с небольшим осколком кометы, что чисто случайно упал именно на территорию Москвы. Он мог, с таким же успехом, упасть где-нибудь в поле или лесу, или же вообще угодить в океан. Чистая случайность, — сказал Сергей Андреевич, разведя руками, что мол: «Я всё сказал, а выводы делайте сами».

Не вполне удовлетворённый ответом, Овчаренко отвернулся к окну:

— Будем молить Бога, — прикоснувшись к оконному стеклу, пробурчал он, одолеваемый сомнениями. А вдруг профессор оказался всё же прав в одном, но при этом ошибся в другом? — Будем молить Бога, чтобы вы оказались правы профессор, — повторил он, провожая глазами звено вертолётов с полным боекомплектом, держащих курс на руины Москвы, добивать недобитков, как грибы, лезущих из-под земли.

* * *

Москва — столица нашей Родины!

Город — получив статус дважды героя — посмертно, объявлен президентом страны — «зоной отчуждения». Военные обнесли руины столицы восьмиметровой стеной по периметру и заградительными редутами, с часовыми, сигнальными вышками и пулемётными дзотами, направленные в одну и другую сторону соответственно, дабы не допустить проникновение, как из зоны, мутантов, так и в саму зону всяких там «сталкеров-хапалкеров». А для пущей убедительности, военные, вдобавок к стене, огородили стометровую зону колючей проволокой с электромагнитными, сигнальными маячками и противопехотными заграждениями, предварительно заминировав сами подступы к стене, с внутренней и внешней стороны.

И хоть среди населения и ходили слухи об окончании войны, на самом деле она и не прекращалась, только приобрела уже не масштабный характер бойни, как раньше, а характер этакой рейдовой зачистки. По спутнику передавались вероятные координаты нахождения мутантов и военные лётчики совершали систематические вылеты в зону, где кружили, как коршуны, то и дело расчерчивая воздух дымными росчерками ракетного обстрела, загоняя «мимов» обратно, откуда те пришли.

И наконец, по распоряжению правительства, рядом со стеной, установили мемориальный обелиск, изображавший солдата с автоматом в полный рост, спиной прикрывавшего женщину на коленях защищающую ребёнка. А внизу такая надпись:

Вечная память жертвам слепоты людской.

Упокойтесь с миром вы и простите нас.

Слава! Слава! Героям Москвы, что грудью защитили Россию!

Мы помним о вас и плачем по вам…

А на самой стене, в назидание потомкам, написали огромными буквами:

Жизнь — довольно тонкая штука. И любой, маломальский, незаметный случай может поставить на ней жирный крест.

И долг человечества, долг каждого из нас, сохранить её любой ценой.

И как единственные хранители разума на Земле, сохранить мысль и пронести её в века, дабы в конце пути предстать перед своим Создателем…