Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

Горислава поморщилась. Она знала, что сейчас скажет Купава.

– Чудесно! Так вышло, что мы тоже в ту сторону направляемся! – её голос звенел, как колокольчик. – Можно присоединиться к вам? Вместе путешествовать безопаснее, да и сестрица моя может защитить нас… Ну, в разумных пределах!

– Что скажете, братья-странники? – спросил Карп Нилыч. – Я с удовольствием приму Свечку, теперь Купаву, в наши ряды, как и её сестру.

Калики принялись переговариваться; даже те, что бросали подозрительные взгляды на Гориславу, не смели вслух выразить свой протест против общества змеини. Совет был недолгим: они единогласно – может, кроме молчаливого Люшечки, который старался держаться подальше от змеини – решили принять Гориславу с Купавой в свои ряды.

Змеиня сдержанно поблагодарила Карпа Нилыча, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, именно это советовал им отец Варфоломей – добраться до Белояра вместе с каликами. Идти по дороге компанией было хоть немного, но безопаснее. С другой, после беседы с отцом Киприаном она не могла смотреть на церквы и почитателей Финиста так, как прежде. Раньше её отношение к ним было просто прохладным. Она захаживала в церквы только на большие праздники, когда туда приходили все, и ей не приходилось терпеть недружелюбные взгляды старушек-богомолок. Попы тоже посматривали на неё косо, но отец Лавр всегда хорошо относился к ней и к её матери, а с образов смотрели не только укоряющие, лишённые всякого сострадания глаза самого Финиста, но и его матери. «Богини», как её называл простой люд. Которая, как мать, одинаково любила всех, даже таких отверженных, как Горислава – рождённых вне брака, лишённых отчества и рода.

Но Богиня не защитит её от монахов-бесогонов, что бы это словно не значило. Ей повезло, что отец Киприан пощадил змеиню, не стал накладывать печать, хоть и был должен. О будет ли другой монах так милосерден? По всему выходило, что не только Купаве нужно держаться подальше от церкв и монастырей.

У неё, степной диаволицы, в итоге оказалось куда больше общего с нежитью, чем с этими богомольцами.

Город-Кит. Часть 1

Кровь – не водица.

Компания калик оказалась менее обременительной, чем Гориславе подумалось поначалу. Они не распевали духовные стихи каждую свободную минуту, не отпускали замечания по поводу её мужской одежды или коротких волос, да и вообще не лезли в душу. Карп Нилыч был хоть и богомольным, но здравомыслящим мужиком, быстро и мирно улаживавший все мелкие споры, что возникали между каликами. Марийка или какая другая нечистая тварь – слава Богине – у них на пути не появлялись. Благодаря компании калик проблем с ночлегом тоже не возникало: по старому обычаю попы давали странникам крышу над головой и какую-никакую пищу. На Гориславу, конечно, смотрели косо, так что она устраивалась на ночлег в каком-нибудь сарае. Купава неизменно ложилась рядом с ней. Прижималась своим холодным тельцем и болтала не переставая о каких-то пустяках. Горислава быстро засыпала под эту болтовню.

Она понимала, что Купава чувствует похороненную в глубине души тревогу и тоже мучается: хочет утешить, помочь, но не ведает, как, потому что не знает причины. Непринуждённой болтовнёй русалка пыталась заставить змеиню проговориться, но та держала рот на замке. Купаве не следовало знать о том, что собственная сила пожирает Гориславу изнутри, и что указательный палец она бинтует для того чтобы не было видно чёрного блестящего когтя на месте обычного ногтя.

Пламя внутри было подозрительно тихим и послушным. Сначала Горислава боялась его использовать, постоянно прислушивалась к себе – а потом махнула на всё рукой. Вечно жить собралась, что ли?

Отведёт Купаву до Белояра, и там они расстанутся. Горислава станет свободной от любых уз, и не нужно будет беспокоиться, что её смерть причинить кому-то боль.

До священного озера было уже рукой подать.

***

Услышала Горислава Белояр прежде, чем увидела. Над лесом разнёсся звон колоколов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Там целая лавра, вестимо, – сказала Купава. Она шла позади всех, а потому ей кислую гримасу видела только Горислава.

– Вестимо!– поддакнул Карп Нилыч. Он шёл впереди и выражение лица русалки не видел. – Ох, как услышал – ногам легче идти стало! – он начертил пальцем в воздухе финистов круг; остальные калики повторили за ним, и Горислава, после некоторых раздумий.

– Там не лавра. Просто монастырь, – рассказывал Капр Нилыч, пока они шли по утоптанной тропе. – И деревня у него выросла. Говорят, голодный год был, да и змеи замучили набегами – вот поселяне и начали перебираться поглубже в лес, поближе к святому месту. Поселение назвали Богомольем. Китским Богомольем. Растёт оно: странников каждый год много приходит.

– Значит, тут такие как вы, странствующие певцы, можете заработать монету? – оживилась Купава.

– Что ты,– Карп Нилыч разочарованно махнул рукой.– Местные разве дадут? Тут им самим монеты надо платить… Да и со скоморохами нас не путай, – он погрозил Купаве пальцем. – Мы не зарабатываем. Мы собираем милостыню!

Китское Богомолье тем временем уже показалось вдали. Над избами, раскиданными по широкому полю, как опята на лугу, курился дымок. Ничего необычного в деревне не было, не считая широких улиц и нескольких площадей с колодцами. За деревней белели стены монастыря. Небольшого по сравнении с лаврой.

Купава возбуждённо подпрыгивала за плечом Гориславы, а потом разочарованно спросила:

– А где озеро?

– Подале,– махнул рукой Карп Нилыч в сторону леса за Китским Богомольем.

– А поче…

– Сама подумай, малая. Разве в священном озере можно бельё стирать? Котят лишних топить? Вот и отстроились на берегу речушки поменьше. Даже не речушка, а ручей широкий – Приярка. Течёт мимо Белояра… Ключей тут много, и все чистые да чудесные. А на озеро ходят во время служб.

Они шли по улицам Китского Богомолья, и Горислава дивилась, сколько тут странников. Казалось, людей в запылённой одежде, с дорожными посохами, изрезанными непонятными ей метками даже больше, чем местных.

– А почему это озеро считают священным? Там русалки живут? – спросила вдруг Купава. Горислава поперхнулась: сестрица всегда была такой осторожной в словах – а тут вдруг взяла и ляпнула такое! Карп Нилыч тоже поперхнулся.

– Что ты говоришь такое! – калика начертил пальцем финистов круг. – Русалки… Жили. Давным-давно, ещё во Время Медвежье.

– Это когда мы Финиста не знали и поклонялись дубам? – спросила Горислава, припомнив что-то из проповедей отца Лавра.

– Верно, верно. У поганых тут было целое святилище. Даже уже когда мы приняли Финиста. Только Андрий Богонравный этому конец положил. Отправил сюда бесогонов, те поганых разогнали и построили поселение. Белояров Скит. А русалок… Их никто после этого не видал. То ли бесогоны их перебили всех, то ли сами ушли… Уплыли. А может, их души нашли покой, как и положено.

Купава вцепилась в руку Гориславы своими холодным пальцами.

– Перебили?– прошептала она с ужасом. – Они делали что-то злое?

– Они ж как нежить. От неё добра не жди, – сказал Карп Нилыч с некоторым удивлением. – Странно, что тебя таким вещам ведьма не научила. Она тебе наверно и про Город-Кит не рассказывала.

– Ну так расскажите вы, – сказала Горислава прежде чем с дрожащих губ Купавы слетело что-то непоправимо правдивое. Например, «Неправда, не все русалки злые! Я же не злая!!».

– Об этом не рассказывать надо, а петь, – сказал Карп Нилыч. – Это Еремея нужно просить. Если жив старик ещё, конечно. Вот, кстати, изба его…

Но едва они успели сделать пару шагов, на улице раздался крик.

– Чудо! Чудо!– надрывалась девушка с усыпанным веснушками лицом. Платок съехал на бок, глаза горели от восторга. – Слепой Даниил образ пишет! Прям на берегу реки! Люди, чудо свершается!

Сгорбленный старец с дорожным посохом в руках, дремавший в тени плетня неподалёку от Гориславы, бодро вскочил и поспешил в сторону озера с не-стариковской прытью. Прохожие последовали его примеру – и стар, и млад, и даже калеки побросали все дела, кинувшись смотреть на чудо. Точно изокские голуби – брось краюху хлеба, со всего города слетятся…