В дебрях урмана - Александр Михайлович Минченков

разошлись против их воли и обстоятельств. На этом дальнейшая связь оборвалась, и взаимная юная любовь лишь оставила им след в былых грёзах…

Почему именно эта часть жизни всплыла сейчас в воспоминаниях, Борис объяснить не мог, да и не собирался этого делать. Просто эти немногие годы детства врезались в память особо, они были тёплыми с осадком грустинки, как бы сглаживали те неприятности, которые стали окружать его впоследствии. Словно ком несчастий накатывался на него, подминал под себя, и он не мог с ним справиться, одолеть его давление. «Что случилось со мной? Почему судьба вдруг перевернула мою жизнь? Кто в этом виноват?» — задавал он иногда себе такие вопросы, а ответа не находил. А может, и находил, но не желал или стыдился себе признаться в каких-то слабостях характера — наряду, что был смелым и сильным, но имел неосознанную доверчивость и жить, полагаясь на дурную указку других, плыть по течению, нежели супротивиться тому, что не приемлемо для рассудительного человека…

Воспоминания прервал Хрусталёв. Он заворочался, приподнялся и глянул на Гребнева.

— Как дела, Боря?

— Как видишь, кострю.

— Давай на боковую, я вроде как подремал, хватит нежиться.

Захар встал, встряхнулся и подсел к костру. Борис же прилёг на свою лежанку и сразу уснул.

Глава 28

Утро выдалось ясным, без единого облачка. Солнце сначала схватило макушки деревьев, затем осветило и всю тайгу. День проснулся, и всё окружение приобрело обыденный вид простирающихся на многие километры лесных просторов, они радовали взор, придавали любому путнику восторг и упоение.

— Наскоро жрём, ребята, и гоним, — первой фразой начатого дня известил напарников Хрусталёв.

— Гоним, — согласился Гребнев. — Не сбиться бы с пути, глухомань, к тому ж нехоженая.

— Ясно одно — держим направление строго на запад, в любом случае пересечём сначала верховье Индигирки, а через несколько перевалов Алдан. С пути не собьёмся, будем придерживаться таёжной дороги, что ведёт к Якутску.

— Дороги следует держаться поодаль, машины или повозки, а больше самолёты местных авиалиний нас могут приметить.

— Как и базарили — ни в коем разе, только для ориентира, чтоб не заблудить, иначе через всю страну и всю жизнь по тайге шастать будем, — ухмыльнулся Захар.

Чай кипятить не стали, торопились, опять перекусив всухомятку, тронулись с места.

Кони шли бодро, хотя ноша давила им холку, спину и поясницу.

Характер пути постоянно менялся. То густые заросли, то с редкими деревьями и обилием травы и кустарника, то каменистая почва обросшая мхом. Больше боялись открытой местности. Появись в это время самолёт или вертолёт, укрыться было негде. А пилоты, приметив путников на лошадях, безусловно, передадут информацию по радио — наверняка дана правоохранительными органами всем установка: сообщать всё и вся о движущихся в разных направлениях пеших, ездовых и на транспорте от Колымских приисков. Надлежало выявлять все подозрения — проводилась тотальная работа милиции по поиску злоумышленников, расстрелявших и ограбивших вертолёт, как можно быстрее расследовать вопиющий случай, взбудораживший общественность. Расследование произошедшего держало на контроле самое высокое руководство МВД — найти и арестовать, вернуть похищенное золото государству — это было делом чести и престижа ведомства.

Прошло двое суток, затем трое, четверо, наступили пятые, но старания милиции были безрезультатны, не было не единой зацепки. Хотя одна была — на месте трагедии обнаружили грот и останки от костра, здесь были люди. Кто они? Не они ли и есть те бандиты, совершившие тяжкое преступление? Куда они подевались, в каком направлении ушли, разгадки не поддавались следствию — прошедший в день катастрофы вертолёта ливень, короткий, но сильный, смыл все следы, смыл напрочь и основательно…

Пятые сутки наши герои были в пути.

Прошло ещё трое, и на девятый день в полдень они достигли истоков реки Индигирка. С гор представились обозрению гряды сопок, они шли одна за другой, словно волны-великаны хаотично, где припадали, а больше вздымались и терялись в слабой дымке бескрайней дали. Зрелищем этим можно было любоваться долго, но нашим героям было не до любования природой, они лишь бросили беглый взгляд на представившиеся взору просторы и предались своим заботам.

Несмотря на то что был день, решили расположиться для отдыха и подкрепиться основательно, а потом тронуться далее, чтобы заночевать за следующим перевалом.

Но после сытной еды ехать не пришлось, помешала непогода, а, к счастью, в зарослях заметили ветхое зимовье, и оно оказалось как нельзя кстати — есть, где укрыться от ненастья.

Над западной сопкой появилась серая туча. Она распласталась широким комом, рваная, словно кто её разлохматил. Медленно продвинулась и затмила солнце, и ни один луч света уже не мог пробиться сквозь серую толщу. Сверкнула молния, она осветила склон гольца и своей стрелой метнулась в распадок. Вершина гольца утонула в этой тяжёлой туче, которая словно улеглась отдохнуть на горе со своим тяжким грузом. Сверкнула вторая молния, и разразился гром, и сразу хлынул дождь. Тучу как прорвало, дождь превратился в сплошной ливень, сопровождаемый молниями и громовыми раскатами. Небесная вода скатывалась потоками со склона распадка в речку, бурно и с шумом неслась потоком по руслу, сметая на своём пути всё, что было ей подвластно, — прошлогоднюю опавшую листву и сухие мелкие хворостинки веток деревьев. Туча приблизилась и гремела над зимовьем, словно гигантский демон, изливала на землю всю свою мощь, омывая тайгу и наполняя её влагой. Думалось — эта стихия угомонится не скоро. Но внезапно налетевший ветер подхватил этого демона и понёс его на восток. От облака остался его бледный шлейф, появились просветы голубого неба, и лучи солнца тут же проникли сквозь них, ублажая всю лесную тварь ярким светом и уютом.

Хрусталёв глянул через оконце зимовья и сказал:

— Дождь закончился, можно и на воздух.

Вышли наружу.

Дышалось легко — озон проникал не только в лёгкие, но и будто через кожу, он чувствовался всюду. Кони, приняв тёплый душ, вели себя смирно, губами щипали траву.

— Вот ведь природа что творит! В момент обмочит и тут же обсушит и согреет, — заметил Груздев.

— Не всегда. Бывает, затянет так, что мама не горюй, к тому ж с прохладцей, — возразил Хрусталёв.

— Бывает, — поддакнул Гребнев и предложил: — А чего, избушка есть, давайте в ней и переночуем. Имеем право сегодня расслабиться, солидно отмотали, уже в Якутии! По такому поводу и принять не грех по нескольку грамм. Как на это, братва, смотрите?

— Согласен, есть повод, — не стал возражать Хрусталёв.

Идею поддержал и Груздев.

Отмечали этап перехода по-праздничному. На костре поджарили куски дикого мяса косули. Намедни повезло с