Сероин (сборник) - Евгений Балинский

– Да врёшь ты опять, опять будешь бухать две недели! – голос Димки снова начал дрожать, однако он по-прежнему очень хотел, чтобы отец его разубедил.

– Нет. Ни в коем случае. Упаси Господь, чтобы я эту гадость пил! – живо и очень убедительно ответил отец.

А Димке только этого и было нужно: парень тут же повеселел. Уцепившись за эту надежду, он тут же выбросил из головы все плохие мысли, и, ещё немного поговорив с отцом, вернулся в свою комнату, взяв у отца кусок копчёной рыбы и с аппетитом его пожёвывая.

Однако Димка забыл, что то же самое отец говорил и два месяца назад, когда уходил в запой на полторы недели, и полгода назад, когда пробухал целый месяц, и вообще всегда. Но Димке уже было всё равно: он искренне верил в то, что завтра отец пойдёт на работу, вернётся домой трезвым, и всё будет хорошо.

* * *

Утром Димка проснулся, и первым делом побежал в спальню, посмотреть, дома ли отец. Отца дома не было. «Всё-таки на работе!» – радостная мысль, пронёсшаяся в голове парня, тут же подняла настроение. Он вернулся в свою комнату, взял телефон и позвонил отцу.

– Привет. Ну чё ты, нормально? Не пьёшь сегодня? – осторожно, стараясь не спугнуть желанный ответ, спросил Димка у папки, отчётливо слыша, как в трубке гудят промышленные станки, а это значило, что отец работает.

– Нет. Ладно, мне работать нужно, – сухо ответил отец, и закончил разговор.

* * *

Вечером проголодавшийся Димка возвращался домой после тяжёлого дня: сначала шесть уроков в школе, где он получил пятёрку по географии, затем кружок по моделированию, где преподаватель долго показывал и рассказывал, что дальше нужно делать с моделью. Однако Димку грела мысль, что отец не ушёл в запой, что сейчас похвастается папке хорошей отметкой, и они поскорее что-нибудь приготовят на ужин.

Когда Димка зашёл в квартиру, его сердце тут же упало куда-то в район живота: он увидел, что отцовские ботинки разбросаны на входе, пакет с его термосом, который он брал с собой на работу, валялся на полу. Затем Димка увидел и отца, недвижимо лежащего на диване в зале. От него разило алкоголем, он был в обоссаных штанах. Димка всё понял. «Дышит…» – убедился парень, подойдя к отцу, и тут же вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. «Вот скотина, опять обманул, нажрался… Опять будет бухать…» – в отчаянии думал Димка, спускаясь по лестнице и выходя на улицу. Он не знал, куда ему идти, и просто хотел побыть во дворе. Подавленный Димка вышел из подъезда и сел на скамейку, к горлу вновь подступил неприятный и очень твёрдый камешек, и парень уже не мог сдержать слёз.

* * *

На улице стало уже совсем темно, однако возвращаться домой Димке совершенно не хотелось. Вдруг к нему подошёл молодой оборванный пацанёнок, бомж, который, кажется, жил в подвале соседнего дома, и спросил:

– Ты чё ноешь?

– Да я не ною, – мгновенно перестав всхлипывать, максимально спокойно ответил Димка.

– Да ладно, я же видел. Это твой батя бухой еле в подъезд зашёл, я видел вас вместе раньше. Чё, бухает? – спросил пацан, очевидно, понимая, о чём идёт речь.

– Да, бывает, – нехотя ответил Димка.

– Часто бывает, я гляжу. Ты не парься, это херня. У меня мать тоже бухала, пока не померла. Нас с сестрой в детский дом отправили, но мы сбежали, теперь в подвале живём вот в этом доме, – пацан указал на близлежащую девятиэтажку, и продолжил, – ладно, херня это всё, братан, пойдём, я тебя лучше с сестрой познакомлю.

Димка неохотно поднялся со скамейки и пошёл за пацаном.

– Тебя как зовут? – пацан обернулся к Димке.

– Димкой. А тебя? – парень протянул руку.

– Костян я, Кос, – бомж деловито пожал протянутую ему руку, и, открыв дверцу подвала, тут же зашёл в него. Димка ощутил сильную и тяжёлую вонь от мусоропровода, подогретую теплом труб отопления, подался было за пацаном, но, сделав два шага, ударился головой о какую-то трубу. – Ха-х, ё-моё, ну ты чё, пригнись маленько, не в музей пришёл! – весёлый голос Костяна звучал где-то впереди. Димка наощупь добрался до него и вышел на свет. В маленьком закутке, бывшем, вероятно, ранее чьей-то кладовкой в свете тусклой грязной лампочки Димка увидел девчонку, которая сидела в углу на пошарпанном, неотёсанном деревянном ящике, накрытом газетой, и что-то пила из стакана, заедая это куском хлеба. По углам закутка лежали картонки и какие-то тряпки, скорее всего служившие обитателям подвала одеялами и подушками.

– Маринка, твою мать, лохудра, слезь со стола, и скатерть поправь. И ты чё без меня водку жрать начала, курва? – Кос, разозлившись, подскочил к девчонке и выхватил у неё стакан, затем, секунду подумав, отобрал и хлеб.

– Ой, да ладно. Ты кого это к нам приволок? – чуть обиженно спросила Маринка.

– Это Димас, кореш мой, знакомься! – Костян обернулся к Димке, и сказал, – это сеструха моя, Маринка! Димка улыбнулся девчонке, и подумал, что пора, наверное, отсюда убираться, но тут Маринка вновь подала голос:

– Кость, я тут клей недалеко в обувной мастерской спёрла, и пакеты хорошие нашла! – Маринка восхищённо продемонстрировала брату полулитровую банку мутного жёлтого клея и охапку разноцветных блестящих пакетиков из-под чипсов.

– Во-о, вот это ты молодец, круто-круто! И пакеты хорошие, целые, не рваные, смотри-ка! – Костян обрадовался прозорливости сестры, и обратился к Димке:

– Ну чё, брат, давай выпьем сначала, а потом кайфанём как следует, да? – Костян протянул Димке стакан с недопитой Маринкой водкой, и всучил кусок хлеба.

Димка чуть брезгливо взял стакан, но не отказался, так как давно хотел стать крутым мужиком и поскорее попробовать водку. Он осторожно сделал маленький глоток, после чего мужское пойло обожгло ему рот и горло. Димка выпучил глаза, тут же зажевал куском хлеба, и занюхал рукав, вспомнив, как это делает отец.

– Ну-ка, допивай полностью! – сказал Костян, придвигая Димкину руку со стаканом к его рту. Димка кое-как допил (благо, оставалось совсем ничего), и ощутил приятное головокружение.

– Вот это красавчик, уважаю! – деловито проговорил Костян, искренне веруя в то, что его уважение является чем-то сокровенно желанным для каждого, и, откуда-то из тряпья достав бутылку, налил себе.

Зрение Димки потеряло чёткость, он опустился на картонку, сел, прислонившись спиной к стене, следя за происходящим мутными глазами – он впервые в жизни был пьян. Костян же, видимо, человек бывалый, быстренько выжрал полстакана, немного заев хлебом, и сел рядом с новым другом.

– Ну чё. Маринка, налей нам в пакеты, да не жалей! Кайфануть охота как следует! – Костян обратился к сестре, которая тут же аккуратно открыла банку с клеем, и налила сначала в один пакет, отдав его Костяну, затем в другой, и протянула Димке. Тот уже увереннее взял то, что дают, но вопросительно посмотрел сначала на Маринку, а затем на Коса.

– Короче, вставляешь морду в пакет, плотно прижимаешь края, и вдыхаешь, Понял? Паси как я… – не успел Костян договорить, как тут же умело приложился к пакету, и секунд пять вдыхал дурманящие пары. Затем отстранился, и с абсолютно идиотской улыбкой, блаженно откинулся к стенке. Димка сделал то же самое, однако закашлялся уже через две секунды, после чего у него очень сильно закружилась голова, сознание повело в сторону, пол в кладовке почему-то оказался сверху, и Димка выронил пакет.

– Ты чё, сука, криворукий! – вскрикнула Маринка, тут же подхватив упавший пакет, пока из него не начал вытекать клей, и сама принялась затягиваться. Димка же поднялся с картонки, едва не упал на Маринку, выскочил за угол комнатушки, ощущая непреодолимый рвотный позыв. Голова продолжала качаться на высоких волнах токсического опьянения, звон в ушах не утихал, Димку продолжало рвать.

– Ё-моё, вот это ты вообще обалдел, брат, заблевал нам всё! – странный голос Костяна доносился откуда-то издалека.

– Я всё уберу потом, дайте ещё немного, – сказал Димка, совершенно не осознавая, что делает.

– А-а-а, круто, да? Понра-а-а-вилось! – весело и самодовольно протянул Костян, и сунул в некрепкие Димкины руки свой пакет.

Парень тут же приложился, хорошенько затянувшись сладковатыми парами, и по стенке сполз на пол.

Ему было уже всё равно, сидел он в своих же рвотных массах или нет, как там отец и что сбоку бормочет Костян. Это всё было где-то далеко и совсем неважно.

Никаких галлюцинаций Димка не увидел: из дыр под потолком никто не выползал, сказочные феи не появлялись. Было лишь приятное головокружение.

Димка, совершенно одурев от клея и водки, с безумной улыбкой растянулся на полу, прямо в липкой и тёплой жиже, и смотрел на потолок, не думая ни о чём, и просто наслаждаясь удивительным моментом.

И есть уже совершенно не хотелось.

Вознесение

Часть 1

1

– Шах и мат тебе, Василий Василич, – грустно сказал Иван Андреевич, переставив свою королеву на доске, после чего продолжил, – слабовато играешь что-то. Эх ты! – закончил мужчина, и махнул рукой, очевидно, похоронив Василия Васильевича как удалого шахматиста.