Измена. Право на истинную (СИ) - Рууд Рин

— Ты действительно слишком много беспокоишься о чародейке, — раздается тихий и злой голос Ивара.

Глава 57. Спой мне

— А я должна сделать вид, что не было у нас в замке чародейки Гризы? — вхожу в библиотеку и торопливо поднимаюсь на второй ярус, чтобы оторваться от Ивара, который преследует меня.

— Но она и не подружка тебе.

— А кто-то, помнится, очень хотел, чтобы я стала ее подружкой, — подхожу к перилам и смотрю на Ивара сверху. — То, что Гризе стерли память, не значит того, что я обо всем забуду.

— Илина…

— И вся эта история раскрывается с новых граней, — усмехаюсь я. — Она тебя не любила. И была с тобой из-за твоего статуса и золота.

Ивар прячет руки в карманы. Он не хочет этого разговора, ему не нравится мой тон и он бы с удовольствием сейчас гаркнул на меня и вышел из библиотеки, но он не уходит.

— Вероятно, не любила, — соглашается Ивар.

— И смысл всего этого тогда?! — охаю я. — Ты ведь тоже, выходит, не любил ее!

— Что ты завелась?

— Я хочу понять, какого черта ты устроил тогда?! — рявкаю я. — Меня ты не любил, но и был ты с женщиной, к которой не было глубоких чувств!

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Объяснись!

— Ты бы смогла оправдать мои измены, если бы я любил Гризу? — вскидывает бровь.

— Тебя же от меня аж тошнило!

— А вот это ты придумала, Илина, — повышает голос на полтона и сводит брови вместе. — Да, я был очарован Гризой. И я сейчас не про свечки говорю! С ней было легко! Рядом с ней меня ничего не беспокоило, не лезли мысли, не тревожили сомнения.

Сжимаю пальцы на поручни деревянных перил. Просыпается ревность и царапает сердце коготками.

— А с тобой мне сложно!

— Ах вот как?! Сложно ему! — кидаюсь к книжной полке и швыряю книгу, от которой он уворачивается.

— И стало куда сложнее!

— Ох, простите, Альфа, что я не хитрая ведьма, которая очаровывает милым голоском и свечки волшебные не лепит! — кидаю вторую книгу. — Вот урод!

— А мне и не надо, чтобы ты была ведьмой! Да! Мне страшно, сложно, и я растерян! — отскакивает от очередного снаряда и с отчаянием говорит. — Я хочу сейчас подняться к тебе, обнять, поцеловать и чтобы не было никакой Гризы!

— Но она была! — сжимаю кулаки. — Да и не в ней дело! А в тебе, Ивар!

— Я знаю, — поднимает взгляд. — И да, я не любил тебя и цеплялся за это равнодушие, потому что я думал… Думал, что так я смогу не утонуть, но я сейчас тону, Илина, и мне прошлого не изменить. И мне нравилось в Гризе то, что она могла убедить меня, что есть я, я и только я, а в твоих мыслях были мы. И я боялся это “мы”. “Мы” это больше чем “я” и глубже.

Роняю книгу, отворачиваюсь и оседаю на пол, привалившись спиной к перилам.

— И я не отпущу тебя. Ни зверем, ни человеком. Сбежишь, верну. Везде найду, Илина, чтобы ты была рядом. Я буду рад твоим истерикам, скандалам, презрению и обидам в ожидании того, что однажды ты меня позовешь…

— Если бы у нас был шанс разойтись, то все было бы проще…

— Я хочу быть с тобой. И мужчиной, и зверем. Я хочу быть твоим мужем, любовником, отцом твоих детей…

— А если ты опять ошибаешься? — едва слышно спрашиваю я и закусываю губы, чтобы не расплакаться.

И ведь уже неважно, ошибается он или нет. Я не хочу никуда убегать. Я хочу поверить Ивару, его словам и быть его женой, которую он любит и за которую он будет бороться против всего мира, потому что я его сокровище.

— Я не хочу тебя терять, — вздрагиваю, когда слышу тихий голос Ивара рядом.

Садится, берет мою руку и мягко ее сжимает, вглядываясь в глаза:

— Я бы хотел, чтобы все было иначе, Илина. Ты доверилась мне, без оглядки ушла со мной, ты была полна прекрасных наивных фантазий, которых я не оценил, а теперь я вновь хочу увидеть во снах твои мечты, призрачные и светлые видения и растворится в них.

Он не лжет и впервые открыт передо мной. Я могу нырнуть в его мысли, страхи и воспоминания.

— Именно этого я и боялся, — шепчет он. — Открыться. И я ни с кем не был таким, как сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я касаюсь его мыслей, в которые вплетено сожаление. Он признает свои ошибки, которые привели к моей боли и разочарованию.

— Я не могу тебя оставить, — слабо улыбается он. — Не могу от тебя отказаться. И теперь разрыв связи никак мне не поможет, Или. Только смерть, но и призраком я буду преследовать тебя. Буду приходить в твои сны, следить из ночных теней в лесу…

— Да, Милостивая Луна! — раздается возмущенный голос Вестара, — сколько можно?! Сколько пустых слов! Вокруг да около! Что за словоблудие?! Ты этому в своих тупых книжках научился?! Это там любят мужики говорить, говорить, говорить и говорить!

Ивар сжимает мою руку и глухо рычит, прикрыв веки:

— Я тебя убью!

— Это я тебя убью! С особой жестокостью, если ты сейчас же не скажешь три, ежа тебе под хвост, простых слова! — голос Вестара вибрирует гневом. — Говори! Ты так вечность потратишь! Я тут уже почти родил с вами! Ладно я! Пожалейте Жреца! Он старый и у него колени больные! Сейчас весь рассыпется!

— Ты как меня заметил? А, маркиз?

— Это сейчас неважно! И тихо, мы их отвлекаем.

— Действительно.

Воцаряется тишина, в которой я слышу, как медленно и напряженно дышит внизу Вестар, который именно сейчас готов порвать брата на клочки.

— Ну же… — зло шипит он через минуту молчания.

— Я люблю тебя, — Ивар с неожиданной решительностью всматривается мне в глаза. — Люблю, Илина. И мне не вырвать тебя не из волчьего сердца, не из человеческого. И… — замолкает на секунду и шепчет, — прости меня.

И о прощении просит Альфа. И не узнать ему покоя ни в жизни, ни в посмертии, если его Истинная не одарит его прощением.

— Я люблю тебя, Ивар, — в отчаянии шепчу я. — И это уже не фантазии глупой девочки. И если… если вновь ты обидишь меня, то… нет, я не умру и не кинусь в истерике к жрецам. Я просто перестану мечтать, а это хуже смерти… Могу ли я простить? Я уже простила, но… я должна разрешить женщине довериться мужчине, который ее обманул и предал. Я хочу этого, Ивар, но мне страшно. И тебе придется годами бороться с этим страхом. Готов ли ты к этому? Готов ли ты к тому, что тебе раз за разом придется доказывать свою верность, сталкиваться с моей подозрительностью, ревностью и недоверием? Это страницу нашей истории не сжечь, не вырвать.

— Мои мысли, теперь твои, — касается подбородка. — Примешь ли ты их, Илина?

Не хочу, чтобы мы были несчастливыми. У нас есть шанс, и он зависит только от моего решения, моей смелости и желания шагнуть вперед. Обновленными.

— Приму, — вглядываюсь в его глаза. — И я буду в них заглядывать внезапно и без предупреждений.

И он целует меня, позволяя нырнуть до дна его души, кувыркнуться в ней любопытной волчицей и выхватить среди ярких осколков то, что он терпеть не может сапоги и туфли и он бы предпочел ходить по замку босиком. И он никогда в этом никому не признается.

— Благословляю, — заявляет хриплым голосом Жрец, — пошли выпьем медовухи, Маркиз.

— Это, что, слезы? — удивленно спрашивает Вестар.

— Нет. Это дождь.

— Это было мое оправдание, старик.

— Это же глупо, мы же в замке, — фыркает Жрец.

Пять минут сидим в тишине, и Ивар кладет мне голову на колени:

— Спой мне, Или. Я соскучился по твоим песням.

Эпилог

По узким и грязным улочкам ходит молчаливая и тихая Жрица Затмения. Перевязывает раны, чарами успокаивает безумных бездомных и иногда прогоняет агрессивных пьяниц от несчастных, которым не повезло свернуть не туда. Он не помнит своего имени, прошлой жизни и не гадает, что произошло с ней в прошлом. Наверное, она была не очень счастлива, раз сейчас душа и волчица не требуют ответов.

Однажды ее окликает пожилая дама в шелках и золоте и называет по имени, которое не задерживается в памяти. Женщина причитает, а Жрица Затмения плывет прочь и не вслушивается в ее слова, ведь волчица уловила запах боли и отчаяния. Кому-то нужна помощь.