Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский

о науках военных здесь и не знают. Иезуиты-миссионеры пытались было ввести математические науки в применении их к астрономии; но теперь об этом уж и забыли.

Трудно понять несообразности китайцев: с одной стороны, глубокое уважение к ученым людям и особенно к ученым книгам, которое заставляет их чтить всякий исписанный лоскуток бумаги; самый ветошник, промышляющий добычей всякой дряни, не осмелится поднять его для своего употребления; с другой стороны, совершенное равнодушие к развитию науки, которое отражается во всех классах народа. Причина этому, кажется, заключается в безусловной преданности старине и вере в одни старые классические книги и мудрость предков. Китайцы никак не хотят понять, что мы старее своих предков, что человечество приобретает опытность с каждым поколением, слагая ее в запас общей мудрости и знаний. Ни к кому приличнее нельзя отнести слов бессмертного Бэкона, как к китайцам: «Слепая доверенность к ученым писателям, облекающимся в своих сочинениях диктаторской властью, приносит величайший вред для науки… Она покоряет себе одной умы многих людей, и наука остается без всякого движения[23]». У китайцев, впрочем, есть военные книги; но это уж сочинения по части высшей тактики, где описаны разные марши и контр-марши, чтоб обмануть неприятеля, или заманить его в засаду. Любимый способ построения войск и атаки известен под именем коровьих рогов. Китайские полководцы стараются обойти неприятеля с двух флангов и занять все окрестные высоты, на которых устраивают батареи; но при этом принимают столько разных предосторожностей, что, разве, какой-нибудь татарин-неприятель не заметит их намерений. Доказательством не совсем успешной тактики китайцев может служить то, что во время похода в Кашгар против знаменитого Джангера, этот татарин несколько раз разбивал порознь их правое и левое крыло, прежде чем они успевали соединить свои коровьи рога.

В описании ученого о. Иакинфа, заимствованном из известного описания Китайской Монархии Да-цин-и-Тун-Чжин, показан артиллерийский корпус, Хо-ци-ин, в 228 офицеров и 6,195 рядовых; но, как отдельный корпус, он не существует; артиллерийских орудий, правда, очень много, но они постоянно в арсенале, а не в поле; люди также есть, но не у своих батарей, а в дивизиях маньчжурской и монгольской, и командируются из них, когда потребуется нужда.

Заговорив об артиллерии, скажем здесь заодно и о войсках других оружий в Китае.

Войско состоит из двух частей, довольно резко отличающихся одна от другой: к первой принадлежат маньчжуры, монголы и китайцы, бежавшие в Маньчжурию при падении предшествовавшей династии и потом явившиеся в Китае вместе с завоевателями; ко второй – собственно внутренние китайцы. Первые делятся на восемь знамен, которые называются по цветам: желтое, белое, желтое с каймой и т. д.; каждое знамя разделяется на три дивизии, по племенам: маньчжурскую, монгольскую и китайскую; дивизия – на полки, которых неодинаковое число в дивизии, полки на роты, в роте 150 человек. Из людей этих восьми знамен составлены роты телохранителей императора, ши-вей, гвардии, цинь-цзюнь, отборные и другие, пользующиеся особенными правами. Всего считается в восьми корпусах 330,000 человек, но из них тысяч 25 должно считать в откомандировках к различным военным канцеляриям и даже к гражданскому ведомству, а около 275,000 под оружием. Внутренние китайцы составляют одно знамя – зеленое; они по-преимуществу занимают гарнизоны в провинциях. Число их до 650,000 человек; сюда причисляются и матросы. Разница в содержании людей тех и других знамен значительная. Солдат первых восьми знамен получает: гвардейский – 4 лана сер. (8 р. с.) в месяц; артиллерийский 3 лана; рядовой 1½; унтер-офицер 2; кроме того, по 22 мешка риса в год каждый. Офицеры получают от 80 до 45 лан, смотря по чину и соответственно гражданским чинам, несмотря на то, что гражданская служба в Китае стоит выше военной; кроме того офицеры получают рис. Солдат зеленого знамени получает от 1 до 1½ лана и всего по 3½ мешка рису в год. По отчетам 1812 года (после этого не было обнародовано отчетов), содержание армии в Китае стоило 250.200,275 лан (около 51 мил. руб. сер.) и 5.608,676 мешков рису. Особенная Военная Палата заведывает делами армии. Изданное для нее уложение называется Бин-бу-цзы-ли.

На обратном пути в Пекин, мы опять плутали между нивами, избами, прудами, канавами, кучами навоза, купленного дорогой ценой, и всякими нечистотами, все для того, чтоб только избежать мостовой.

Глава V

Государственное управление. – Шубаны, ценсора или прокуроры.

В Китае издревле существует систематическое разделение государственной администрации по предметам, подобное тому, какое впоследствии принято во всей Европе. Главнейшие управления следующие: финансовое, военное, публичных работ, юстиции, заведования чинов и должностей, церемониймейстерское или обрядовое, дворцовое, Государственного Кабинета, Государственной Канцелярии, Трибунала Внешних или Иностранных Дел и, наконец, особенное управление, сообразное с духом завоевателей, которое заведует исключительно маньчжурскими князьями, не подчиненными обыкновенному в государстве порядку суда и расправы. Все эти управления, существующие под различными названиями палат, трибуналов или приказов, соответствуют европейским министерствам.

Между тем, как на мухаммеданском востоке Коран составляет полный свод гражданских, уголовных и духовных законов, в Китае, собрание уложений, изданное при нынешней династии, состоит из 48 огромных томов. Трудно придумать случай, на который бы не нашлось объяснения, постановления, закона или временем освященного обычая.

И это-то излишество, эта дробность разделений, подразделений системы государственного управления, основанного на равновесии властей китайских и маньчжурских, туземцев и завоевателей, служит источником злоупотреблений. Прибавьте к этому, что дух языка, из которого, исковеркав его в три погибели, всегда можно получить тот смысл, которого добивается толкователь; самая буква, самый иероглиф, нередко отличающийся от другого едва заметной чертой, иногда совершенно сходный, но только поставленный в другом месте; наконец, страсть китайцев к вечным пояснениям – чрезвычайно способствует лжетолкованию. Не недостаток законов и неполнота их причиной той нравственной болезни, которой страдает Китай, но злоупотребление законов. Многие постановления, относящиеся к глубокой древности, той древности, когда в Европе один меч разрешал все споры и недоумения, многие постановления в Китае поражают и теперь ясностью взгляда, предусмотрительностью и заботливостью законодателя о пользе народной.

Всякий чиновник, всякий ученый должен знать дух законов; но мы уж говорили, мы часто будем говорить, к чему направлена ученость китайцев, какое предназначение чиновника высшего. Мертвую же букву закона изучает, толкует, подводит под нужные обстоятельства известный класс людей, называемый шубанами, которые передают свое звание от отца к сыну, из рода в род – звание, всеми одинаково презираемое. Шубан не может повышаться, не может переходить по ступеням гражданских должностей и остается всегда на одном месте, у подножия этой лестницы. Гнездо этого племени – Пекин. Отсюда отправляются шубаны в провинции с правителями различного рода, в руках которых и