Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова

– Ладно, схожу сама, – сказала я, подумав о том, что нужно заскочить к Волоховым и предупредить их о том, что одним жильцом в нашем поселке стало меньше. Лучше, если они узнают это от меня, чем от следователя.

– А я? – спросила Марийка беспомощно.

Я немного подумала.

– А ты выйди из комнаты, запри ее на ключ и положи его в карман, – проинструктировала я приятельницу. – И ничего тут не трогай. Понятно?

– Понятно, – ответила она растерянно. – А потом?

– Суп с котом! – ответила я сердито.

Терпеть не могу беспомощных людей. Но тут у Марийки задрожала нижняя губа, и я смягчилась.

– Умоляю, не реви! Лучше сделай вот что: поставь чайник и завари чай. Или свари кофе.

– Зачем? – не поняла Марийка.

– Затем, что он умер, а мы живы, – ответила я сердито, кивнув в сторону кровати. – И нам придется завтракать, обедать и ужинать. При всей трагичности положения. Понятно?

– Я есть не буду, – быстро открестилась Марийка от моей бесчеловечности.

– А я буду! Давай, шевелись.

Я помогла ей встать на ноги. Вывела из комнаты, плотно прикрыла дверь и скомандовала:

– Запирай!

Марийка послушно загремела связкой. Заперла дверь спальни и посмотрела на меня в ожидании распоряжений.

– Ключи в карман спрячь, – велела я.

Марийка вынула ключ из замка и сунула связку в карман.

– А теперь иди вниз, на кухню.

– А ты?

– А я за Сашей.

– Ты не долго?

– Не долго.

– А то я боюсь…

– Чайник поставь! – рявкнула я свирепо.

Мой грубый тон наконец привел ее в чувство. Марийка торопливо затрусила вниз по лестнице.

А я влезла в сапоги, накинула на себя куртку и отправилась сообщать Александру Николаевичу сногсшибательные последние новости.

На улице царили светлые сумерки. Фонари, горевшие во дворах, разливали вокруг тусклый ненужный свет.

Вот и закончилась зима.

Я подошла к забору Сашиного дома. Немного поколебалась и нажала кнопку звонка. Насколько я знаю, Саша живет один, без прислуги. Горничная Эллы раз в две недели проворачивает у него уборку. Но в отличие от Вики, которая любит пользоваться Марийкиными услугами на халяву, Саша эти услуги оплачивает.

Кстати! Можно было бы пристроить Марийку в дом к двум закоренелым холостякам, Саше и Тоболу! Правда, Саша не переносит женского общества, даже в виде прислуги, но если поговорить с Макси…

– Да! – резко ответил мне Сашин голос, хриплый спросонья.

– Саша, – залепетала я. – Это я, Аня… У нас неприятность.

– Какая неприятность?

Только сейчас я поняла, что называть смерть человека этим словом как-то не очень красиво.

– Точнее говоря, несчастье, – поправилась я.

– Иду, – коротко ответил мне невидимый собеседник. Динамик щелкнул и отключился.

«А двери не открыл!» – подумала я злобно.

Через минуту Саша появился передо мной: аккуратно одетый, собранный, подтянутый.

– Говорите! – велел он сухо.

– Стефан застрелился, – ответила я так же коротко.

Зрачки глаз собеседника дрогнули и расширились.

– Вот как? – произнес он с расстановкой. И опустил взгляд.

Помолчал еще немного и велел:

– Рассказывайте. Только подробно.

И я рассказала все, что могла рассказать. Рассказала все с самого начала: про Марийкино грибное отравление, про то, как я позвала ее к Волоховым, но она отказалась…

– Поэтому вы решили ночевать там? – уточнил Саша.

– Естественно!

Он посмотрел на меня со странной усмешкой.

– Дальше!

Я поведала о хлопке, который разбудил нас с Марийкой под утро, и о том, что она встревожилась, услышав этот звук. Рассказала о том, как мы стучали в дверь и звали Стефана. Как открыли спальню и увидели мертвого хозяина дома.

– Там запах был отвратительный, – сказала я с досадой. – Горелым пахло…

– Что-нибудь трогали? – быстро спросил Саша.

– Ничего. Я велела Марийке запереть дверь. Что она и сделала.

– Понятно.

Саша подумал еще немного.

– Давай сверимся еще раз, – сказал он наконец. – Вы спали в разных комнатах?

– Естественно! – ответила я сухо.

– Ключи от помещений были у Марийки?

– Да.

– Она вчера плохо себя почувствовала?

– Да!

– И она отказалась идти с вами к Волоховым?

– Отказалась.

– Поэтому вы остались в доме?

– Именно так.

Саша прикусил нижнюю губу.

– Давайте пойдем посмотрим еще раз, – сказал он.

– Вы идите, – ответила я. – Я домой зайду. Нужно их предупредить…

– А, ну конечно! – спохватился Саша. – Идите. Только потом непременно приходите обратно.

– Хорошо, – пообещала я.

Он кивнул и направился к открытой калитке бывшего дома Стефана.

Я проводила его взглядом.

Странный он все-таки… Что за глупые вопросы насчет Марийки? Неужели Саша ее подозревает в убийстве хозяина? Чушь какая! Но все равно досадно. Из-за этих глупых подозрений он может не взять ее на работу. Тогда Марийка останется на улице, потому что идти ей некуда. Хотя, она и сама не рвется работать у Саши. Боится его, глупая…

Ничего, придумаем что-нибудь.

Я немного потопталась на месте и отправилась выполнять неприятный долг.

Дома все еще спали: и Элла, и Максим, и Генриэтта. Не спала только железная леди Марья Гавриловна, руководившая поваром и горничной.

– Доброе утро, – сказала я ей.

– Доброе, – ответила железная леди. – Вы сегодня рано проснулись.

– Да уж, – пробормотала я. Неожиданно мне захотелось посмотреть, какое лицо будет у моей собеседницы, когда она узнает свеженькую новость.

– Я ночевала у Стефана, – сказала я. – То есть, – поправилась я, почувствовав двусмысленность предложения, – в его доме.

Домоправительница чуть-чуть подняла брови.

«Ну и что? – говорил ее насмешливый и выразительный взгляд. – Мне-то зачем об этом сообщать? Это ваши личные дела!»

– Он умер, – сказала я без экивоков.

– Что?

Впервые за все время пребывания в доме Волоховых, я увидела, как железная домоправительница растерялась.

– Умер? – переспросила она.

– Умер, – подтвердила я охотно.

– От чего?

– От пистолета.

Она быстро отвернулась, чтобы скрыть свои чувства. Но в зеркале, висевшем напротив, я увидела, как на ее лице последовательно сменили друг друга выражения ярости, ненависти, растерянности, сожаления и мрачного торжества.

Минуту длилось напряженное молчание. Затем лицо Марьи Гавриловны разгладилось, на него вернулось обычное корректное выражение.

Она повернулась ко мне и сказала высушенным пресным тоном:

– Нужно сообщить об этом в соответствующие инстанции…

– Нужно, – подтвердила я. – Этим занимается Александр Николаевич.

– Понимаю, – ответила Марья Гавриловна, не меняясь в лице. – В таком случае, нужно поставить в известность Максима Леонидовича.

– И я так думаю.

– Придется его разбудить.

– Придется.

Она развернулась ко мне спиной, собираясь направиться в комнату Колобка. Но вдруг споткнулась, остановилась и нерешительно спросила:

– А… Элла Сергеевна? Ее тоже разбудить?

– Это сделаю я сама, – ответила я мрачно.

– Да, – с облегчением согласилась домоправительница. – Я тоже думаю, что так будет лучше.

Я она неторопливо удалилась. Я проводила ее долгим взглядом.

Да уж. Тайны этого дома весьма прозрачны.

Я пошла в комнату Эллы. Как вы сами понимаете, спальни у них с Максимом были разные. Поэтому стучаться я не стала.

Вошла в комнату, подошла к окну и раздернула плотные шторы, которые горничная всегда закрывала на ночь.

Тусклые лучи раннего мартовского рассвета упали на лицо спящей Эллы. Ее ресницы чуть дрогнули.

– Эля! – позвала я.

Молчание.

– Просыпайся! – снова позвала я, не отрывая спины от подоконника. Господи, как же я не выспалась!

Элла недовольно пожевала губами, пробормотала что-то маловразумительное и перевернулась на другой бок.

Понятно. Без резких мер не обойтись.

Я подошла к кровати и бесцеремонно тряхнула подругу за плечо:

– Проснись!

Недовольное бормотание.

Я посмотрела на ночной столик. Там стояла чашка с водой и лежала упаковка снотворного.

Ясно. Сидим на барбитуратах.

– Стефан умер, – сказала я негромко.

Сначала она никак не отреагировала. Потом медленно перевернулась на спину. Открыла глаза и уставилась в потолок. Их выражение напомнило мне мертвые глаза человека, оставшегося лежать в соседнем доме.

– Повтори, – попросила Элла трезвым голосом. – Ты сейчас что-то сказала…

– Стефан умер, – повторила я очень внятно.

Еще минуту она лежала неподвижно. Потом завозилась и приподнялась на постели.

– Еще раз повтори, – потребовала она.

– Стефан умер.

Она стиснула зубы. Протянула руку в сторону, не глядя, пошарила по тумбочке. Наткнулась на чашку с водой, поднесла к губам.