Наколдую любовь... (СИ) - Константа Яна

- Оставь ее, Митяй, разве не видишь, и без твоих допросов ей горя хватает. Не стыдно тебе? Угости-ка меня лучше чаем. А я сама тебе все объясню.

Как же рада была Ярина видеть сейчас Агафью. Ласковый взгляд знахарки придал ей сил, хоть и не знала девушка, к добру ли этот визит. Но доверяла. Но почувствовала, что не одна она осталась со своей бедой.

Пока Митяй ходил за чашкой, Агафья протянула руку и осторожно сжала Яринкину ладонь:

- Не бойся, мы с Митяем давние друзья. Ничего он твоей сестре не сделает – доверься мне.

За чашкой чая поведала Агафья Митяю без утайки всю историю.

- Ох, Агафья, ничему тебя жизнь не учит! Мало тебе Ивана было? – заворчал Митяй.

- Ну виновата я, виновата, знаю! Виновата, что не могу спокойно на мертвых детей смотреть! Виновата, что не могу на слезы чужие спокойно смотреть! Ты, Митяй, осуждай меня сколько угодно – я вины своей в случившемся не отрицаю. Но давай ты нравоучения свои прочитаешь мне позже, – мы же здесь не за этим собрались, правда? Сейчас нам надо как-то Марека спасать. Увезти его без Агнешки отсюда не получится – он все равно вернется, он к ней намертво привязан. Но и дать людям казнить парня тоже нельзя – не виноватый он, не виноватый!

- И что ты предлагаешь мне людям сказать? А отцам тех девушек? Они же придут ко мне! Они же ждут от меня справедливости!

- Человека лишать жизни – это разве справедливость? – заметила Агафья. – Да, его поступок ужасен, но ведь девушки живы. Вот и донеси до людей эту истину, как ты умеешь, – тебя послушают. Ты у нас – авторитет. Только не спеши, пусть поутихнут страсти, пусть народ подуспокоится. Выжди несколько дней и скажи, что это и есть твое решение. Пусть Марек у тебя под арестом сидит. Чем не наказание? А главное, вреда он, пока здесь, никому больше не причинит.

- Ох, Агафья, как у тебя все просто!

- Не ворчи, Митяй! Если б твое слово ничего тут не значило, ты бы старостой не был. Так что делай, как я сказала, – это будет самое справедливое решение, даже если кто-то с этим не согласится. А вот возле сарая пусть кто-нибудь из твоих помощников подежурит – не ровен час, заявятся к тебе мстители…

- За это не переживай, мои хлопцы за Мареком уже присматривают. Но не думаю, что кто-то посмеет сюда сунуться…

Остывший чай в Яринкиной чашке с приходом Агафьи начал казаться и вправду вкусным. Затаившись как мышка, девушка в разговор не лезла – только слушала, переводя взгляд то на уверенно держащуюся женщину, то на старика, рядом с Агафьей казавшимся растерянным, неопытным, но весьма послушным мальчишкой. Внутри же самой Ярины на смену тревоге пришли покой и надежда – вот уже трое их на стороне Марека.

Агафья тем временем допила чай и улыбнулась старику:

- Ладно, Митяй, ты к парню-то пустишь меня? Я ему отвар успокоительный принесла, чтоб сильно не буянил.

Больше для приличия спросила – не дожидаясь ответа, знахарка взяла свою котомку и отправилась в сарай. Яринка тут же подскочила: и меня! И меня к нему пустите! Но Митяй ее за руку-то перехватил и вмиг из мальчишки, которого еще несколько минут назад поучала знахарка, превратился в куда более привычного строгого старосту, способного одним взглядом, одним голосом удержать целую толпу от расправы над провинившимся.

- А ты куда собралась, малахольная? – взмыли его брови от удивления. – Тебя не пущу! Мало нам проблем – не хватало еще, чтоб он на тебя напал… Сиди здесь и жди нас! Не бойся, не съест никто твоего Марека!

- Ну дедушка Митяй!

- Цыц!

Пальцем пригрозил, как малому ребенку, тулуп схватил и вышел следом за Агафьей, оставив Яринку шмыгать носом от обиды.

Но Ярина сидеть в доме не собиралась. Марека она не боялась – он-то ее и за женщину не считает, – а потому, еще пару раз шмыгнув, она вздернула носик, подхватила свое пальтишко да и выбежала вслед за Митяем.

- Вот упрямая! – выругался старик, преграждая ей путь в сарай. – Ну сказал же…

- Да не бойтесь вы за меня, дедушка Митяй! Мне он ничего не сделает… Он женщину во мне не видит, он меня вообще не помнит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Митяй окинул упрямицу недоверчивым взглядом, но прогонять, так уж и быть, не стал. Но и пускать в сарай не спешил.

- Погоди, дочка, пусть сперва Агафья его осмотрит, а вот если она разрешит – то, так и быть, потом пущу к нему. А сейчас не лезь, иди в дом – холодно ж, замерзнешь…

- Не замерзну. Я здесь постою…

Старик махнул рукой и спорить больше не стал.

Марек спал, когда пришла Агафья, и знахарка без труда смогла осмотреть и обработать его раны, молитвы над ним пошептать и подпаленными веточками сухих трав окурить, – это проблему не решит, конечно, пока Агнешка приворот не снимет, но страдания его должно облегчить.

Закончив с Мареком, Агафья протянула Митяю бутыль с мутной жидкостью:

- Это отвар. Когда Марек проснется, заставь его выпить. И не бойся, - добавила она, заметив Яринку, - ей он зла не причинит. Пусти девочку – ему это тоже на пользу пойдет.

- Вы так думаете? – с надеждой, такой необходимой ей, спросила Ярина.

- Ну конечно, милая, – улыбнулась ей Агафья. – Чистое любящее сердце – оно всегда на пользу. А Марек и сейчас тебя любит. Просто не помнит этого, как не помнит самого себя. Но сердце его твоей сестре не подвластно – ты в нем хозяйка была, есть и будешь. Иди уже, беги к нему… А ты, старый, не ворчи и девочку единственной радости не лишай. Понял?

И, взяв старика под локоток, увела, оставив Марека на попечение Ярины.

На стареньком топчане в углу сарая спал ее Марек. Дед Митяй пожертвовал ему свою рубашку и теплый шерстяной плед – и потому Ярина не видела страшных синяков от побоев разъяренных мужиков и летящих в парня камней. Но знала, что они там были.

Присев на краешек лежанки, Ярина легонько коснулась лица Марека – измученного, посеревшего, расцарапанного. Коснулась волос – одними подушечками пальцев…

- Что же ты наделал, хороший мой?

Шепотом сказала, еле слышно, но Марек вдруг вздохнул сквозь сон. Яринка тут же руку убрала, боясь, что он сейчас проснется и прогонит ее, но…

- Малая… Девочка моя…

Он спал, но чувствовал ее, как в ту ночь, когда она прибежала спасать его от отцовского гнева. Звал ее, искал… Ярина не ответила, помня, как в прошлый раз ее голос разбудил его и вернул чужака в облике Марека. Лишь прикрыла уставшие плакать глаза, стараясь сохранить в памяти этот любимый ласковый голос и позабытое тепло.

Марек же, лишившись крохотного маячка в поглотившей его тьме – ее голоса, – зашевелился, ощупывая вокруг себя пространство. Нашел Яринкину руку и, только взяв ее, успокоился. Ярина замерла. Потом – тихонько выдохнула. И робко сжала его ладонь, не удержавшись… Боялась, что проснется, но он по-прежнему спал – только сон его рядом с ней спокойней стал, умиротворенней. И тогда Яринка осмелела, наклонилась и легонько коснулась губами разбитых костяшек, жадно вдыхая позабытый запах любимых рук.

- Все будет хорошо, - пообещала она. – Я вытащу тебя из этого кошмара, слышишь? Мы будем еще счастливы… Будем убегать с тобой летом в поле…

События прошедшего лета, когда они с Мареком так счастливы были, так беззаботны, прошлись лезвием по сердечку. Закровоточило сердечко, заблестели опять на глазах Яринкиных слезы…

- Будем с тобой… Ты же помнишь тот день? Дождь, поляна, мы… Я обещаю тебе, мой хороший, у нас все еще будет. И ферму мы твою обязательно построим… Ты потерпи, пожалуйста, ладно? И хотя бы во сне помни, что я очень жду тебя. И очень люблю.

***

- Ты где была?

Едва Ярина вернулась, как отец с матерью тут же накинулись на нее – они чуть с ума не сошли, когда обнаружили, что она ушла из дома. Ну хоть бы предупредила! Однако сама Ярина ни малейшего раскаяния за свой побег не испытывала – более того, если б дед Митяй не погнал бы ее домой, она б и вовсе рядом с Мареком осталась.

- Там, где должна была быть, - устало вздохнула Ярина, прошла мимо родителей и направилась к лестнице: – Оставьте меня в покое.