Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

Оглушительный лай был ей ответом. Шум болью вонзился в голову наследника:

— Ирай! Ирай! Ирай!

Абаасы лаяли радостно ликующе.

Лица Сирела коснулась жёсткая вонючая шерсть. Он очнулся, совершенно не понимая, где он и что с ним. И первое, что он увидел, были горящие белым огнём глаза абаасов.

Третий забился, но руки оказались связаны за спиной, ноги онемели от долгого сидения на коленях. Он прикован был к столбу. На затылке саднила рана, стягивала кожу засохшая кровь. Сердце бешено заколотилось, мышцы скрутило судорогой.

— Пошли прочь! — зарычал Третий наследник, но его голос сорвался.

— Ирай! Ирай! Ирай! — лаяли западные твари, кружа вокруг пленников.

Абаасы скалились, обнюхивая пленников, щёлкали зубами, брызгали вязкой слюной.

— А ну, тихо! — властный, спокойный голос прекратил их бестолковые крики.

Высокий, коротко стриженый седой мужчина шёл к ним. Одетый в мантию мага двух стихий из серой и оранжевой ткани, опирался он на витой посох в виде двух переплетённых змей. Сердце Сирела сделало несколько болезненных скачков. Он снова дёрнулся, путы разодрали кожу на запястьях, но не опали. Грубая верёвка намокла от имперской крови.

— И кого это вы принесли? — маг обернулся к абаасам.

Агон вышел к нему, склонившись и прижав волчьи уши, что раньше скрыты были тюрбаном.

— Они шли за нами.

— Кто такие? Разведчики?

Но абаас, а Агон к яростному негодованию Сирела, оказался абаасом, ничего не ответил. Он обернулся к наследнику. Их взгляды встретились. Сирел оскалился, не хуже западной твари, Агон зарычал в ответ.

От тёмной толпы абаасов отделилась тень, приблизилась к седовласому, обретя черты человека в чёрном бесформенном одеянии. На нём был южный тюрбан.

— И как долго они за вами шли?

Посланник пожал плечами, повернулся к пленникам. Сирел обозлился — на него, странно щурясь, смотрел паж Джалы.

— Ясно, — маг не скрывал негодования. — Вон ту, что не очнулась ещё, заберите в подвалы. Допросим.

— Не трогай её!

— А вот и предводитель, — маг обернулся к Сирелу.

— Ты! — злость захлёстывала Третьего. — Ты колдун! Маг двух стихий!

— Ты не слепой, это радует, — маг, едко усмехаясь, подошёл ближе.

По его посоху тонкой спиралью поднялся огонь, на конце вспыхнув, как факел. Поток воздуха подхватил пламя, закручивая и направляя его. От колдуна, последнего, что владел двумя стихиями, веяло мощью и силой.

Ветер Третьего Наследника, его спутник и проводник, как испуганная собачонка, забился Сирелу под куртку.

— Как ты выжил? — осипшим голосом спросил имперец. — Ты же погиб тогда…

Маг только расхохотался. Покачал головой, довольный собой, и ушёл.

Зею отвязал от столба Агон, закинул на спину и унёс в подвалы. Бурея билась и кричала, Пинега умоляла, но абаасам было всё равно.

Сирел нервно огляделся по сторонам. Вокруг него изгибались стоящие кру́гом крепостные стены замка. Центр занимало здание, безвкусное в своей простоте, из крупных каменных блоков, над которым, нависая над пленником мрачной тенью, надстроена была башня обсерватории. Её купол горел золотом отражённого солнца. На кольце крепостных стен, с зубцами, подобными клыкам, замерли караульные башни, хищно всматриваясь во все направления. По бокам от основного здания скалились запертыми дверями деревянные бараки без окон. Весь этот кошмарный замок был плохо выкрашен голубой краской, как капкан, с издёвкой обложенный полевыми цветами.

За кольцом стен не было видно ни вулканов, ни дыма. Только облака. И ещё Третий чувствовал покачивание, словно находился на палубе морского судна. Он было подумал, что это последствия удара по голове, но тут увидел, как башню обсерватории поглотило густое белое облако. По коже наследника пробежали мурашки.

Его привязали рядом со стеной, меж двух наблюдательных башен к деревянному столбу, заломив руки за спину. На другом конце площади под стены уходила широкая лестница, по которой вверх и вниз сновали абаасы различных пород.

Сирел обернулся: Пинега и Бурея были прикованы к соседним столбам. Четвёртый столб пустовал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бурея билась в путах, крича от злости и страха. Она требовала вернуть сестру, но абаасам было на неё наплевать.

— Сирел! — зрачки Пинеги занимали почти всю радужку. Такой он свою спутницу никогда не видел. — Где мы?

— В Ирае.

— Но его же сбили! Мы видели обломки!

— Построили заново. Посмотри, кладка свежая, видны следы строительства. Вон там стоят леса… Это уже не тот огромный вычурный замок с наших фресок, но это определённо Ирай.

— Нас будут пытать?

— Наверняка.

— Вихрь их побери! Чтоб им западным ветром умыться!

— Боюсь, это и есть живое воплощение западного ветра.

Казалось, он попал в кошмар, вязкий и реальный, только проснуться ему было не суждено. Ему понадобилось несколько глубоких вдохов, чтобы подавить панику. Сбежать из летящего по небу замка было невозможно.

— Праотец да защитит меня от абаасов белого огня…

Сирел, со стоном, привалился спиной к столбу. А ведь он так надеялся ошибиться в своих догадках, так мечтал оказаться неправым! Даже придумал, как извиниться перед Артесом. Но его кошмар стал явью.

Абаасы окружали его, их было так много, что запах грязной шерсти мгновенно пропитал наследника. Твари взирали на него равнодушно, сидя на каменных плитах или по-собачьи высунув языки. Пробегали мимо, злобно порыкивая. Изредка грызлись между собой, толкаясь плечами и головами.

И как злая шутка, бесстыдно усмехался наследнику деревянный щит над воротами замка — треугольник горы Холат на белом фоне.

— Нам нужно придумать общую легенду, — Сирел заставил себя успокоиться и повернулся к Пинеге. — Паж Джалы оказался Посланником. Он должен меня помнить. И то, что я был свидетелем их преступлений в шахтах, да ещё и выжил, нам на пользу не пойдёт. Женщины-воины тоже не рядовое для империи явление, но, думаю, слухи о Матерях до них доходили. Итак, план такой: я шёл за ними, чтобы узнать, кто они из личных побуждений, вы — выслеживали южан. Мы встретились и пошли вместе, уверенные, что с запада нет никакой угрозы. Когда нас начнут пытать, выдавайте полуправду: да, вы Матери, да вас послали разведать. Но, ради вашей же безопасности, продолжайте звать меня Камалом.

Пинега безмолвно кивнула и, повернувшись к Бурее, тихо пересказала слова наследника. Мечница выслушала, но её лицо исказила гримаса ужаса.

Тот день, что пленники сидели, ничего не понимая, прикованные к столбам посреди проклятого замка, показался им самым долгим днём в их жизнях.

Зея долго пребывала во тьме, вырвали её из забытья чьи-то крики. Звучали два голоса: женский и мужской, но о чём они спорили, девушка не понимала — слишком болела голова. Разведчица приоткрыла глаза и огляделась: она лежала на холодном каменном полу узилища или подвала. Комнатушка была маленькая, из стены торчали крюки и кольца. «Значит, тюрьма» — решила для себя Зея вздохнув. Напротив неё была дверь с узким окошком вверху и маленькой дверцей внизу. Голоса зазвучали ближе, и лучница закрыла глаза, притворившись спящей.

— Мне плевать, кто из вас сделает это, но девчонку нужно допросить, — вмешался в спор третий голос, властный и строгий.

— Позволь мне, Кэлон! — тут же откликнулся мужчина. — Я сдеру с неё кожу и буду отрезать пальцы по одному, пока она не заговорит!

— Не слишком ли круто? — возразил женский голос. — Позволь мне поговорить с ней. Девушка с девушкой придут к согласию быстрее и без жертв.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А чего их щадить!? Имперцы бы с нами не церемонились! Ты же знаешь, как они о нас говорят! Что мы нелюди, что нас надо убивать на месте!

— И всё же, я против жестокости. Позвольте мне.

— Ладно, — согласился тот, кого звали Кэлон, — но, если результатов не будет, пострадаешь ты.

— Хорошо.