Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

Юне Пинега написала сама.

И вот, на рассвете, сером и прохладном, они снова стояли у развалин, но на этот раз, верхо́м на высоких, мохнатых верблюдах. Пятый верблюд тащил бурдюки с водой, сено и еду.

Абаасы, казалось, и не скрывались. До самого песка их следы читались легко. Так, Сирел определил, что абаасов было одиннадцать, плюс человек. Но на песке следов не осталось: ветер и море уничтожили их в тот же миг, когда ноги тварей с запада коснулись сыпучей земли. Однако, Наследник ни на миг не сомневался в том, куда они могли направиться.

Dead Can Dance — Nierika

Бесконечное, полное звёзд, небо раскинулось над пустыней. В высоко поднятых руках Матери Мира неугасимо сверкала самая яркая звезда небосклона — Шеол, и все, кто не спал в ту ночь, с трепетом и восторгом внимали её благословенному свету. Звёзды были столь ярки, что, казалось, будто небо вот-вот упадёт на землю, заключив её в объятия сверкающей бездны.

Янтарная пустыня была сродни этому небу — её границ было не разглядеть ни днём, ни ночью, на барханах не найти ни островка растительности, ни следов чьего-либо обитания, только молчание и пустота. И тем страннее было видеть среди песков русла пересыхающих в жару рек. Этой весной вода стояла невысоко, и её сил едва хватало на поддержание мелкой растительности вдоль своих берегов. Среди колючих кустов и диковинных цветов вилась речка Старшая, воды её брали начало в вулканических долинах на западе мира.

Сегодня была особенная ночь, радующая прохладой в середине жаркого лета. Ветер шумел над водой, словно пытаясь привлечь внимание реки к тому, что на её берегу появились люди. Здесь, в безмолвии янтарных песков, редко можно было встретить человека, а тем более четверых сразу.

В низине, спрятавшись за барханами, они остановились, натянув поводья своих верблюдов. Лица наследника и трёх его спутниц выражали удивление и тревогу: на берегу Старшей, под раскидистыми пальмами, разведчики нашли следы лагеря.

Сирел злился: несмотря на скорость своих верблюдов, они не могли догнать тяжело нагруженную телегу, следы которой уходили ещё дальше, к вулканам, чёрной стеной замершим на запад от реки.

— Разобьём здесь лагерь, — сказал он, заставив верблюда опуститься на колени.

Величественный зверь, невозмутимо продолжая жевать, послушно лёг. Третий сошёл на землю, ладонями растирая лицо, прогоняя усталость и головную боль. Он завёл руки за голову и вздыбил отливающие синевой волосы.

— Сирел, мы все устали, — Пинега положила ладонь ему на плечо ободряя. Он посмотрел в её тёмно-янтарные глаза, полные участия, и кивнул.

— Хорошо.

Зея и Бурея, следовавшие за ними, с нескрываемым облегчением выдохнули и скатились с верблюжьих спин. Они засуетились, привязывая животных, снимая с их горбов поклажу. Пинега достала котёл и послала мужчину за хворостом. Уже четыре дня они не ели горячей пищи, не тратя времени на костёр.

— Я заметил кое-что, — сказал он Пинеге, когда вернулся с охапкой сухих веточек, коры и пальмовых листьев. Воинствующая Мать подняла на него глаза слушая. — Кто-то хорошо руководит этими тварями. Они даже по нужде ходили в строго отведённое место. Ты когда-нибудь замечала за абаасами подобную аккуратность?

— Нет, — заметила суровая наставница, — и мне это не нравится.

Стоило путешественникам войти в пустыню, и смутная тревога уже не оставляла их ни днём, ни ночью. Спать ложились с оружием.

Поужинали в тишине. Только река, что, омывая податливый берег, несла свои воды к морю, нашёптывала о том, как хорошо было бы, лечь поспать под звёздами.

Сирел дежурил первым и долго смотрел на яркие созвездия. Шеол, Сердце Мира, печально мерцала, глядя на землю. Её серебристый свет нежно касался янтарных песков.

Через час Карон и Сира, спутники этого мира, неспешно вползли на небо. Для жителей империи они символизировали Правду и Силу, но сегодня как раз выдалась Плохая ночь: ночь, когда Сила затмила Правду, погрузив мир в слабое красноватое сияние, которое Шеол не могла перебить в одиночку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Из речного тумана вышли страшные фигуры, крадучись, проползли вдоль берега и окружили лагерь. Зея ненавидела раннее утро, ей всегда плохо удавались предрассветные дежурства, поэтому она опомнилась слишком поздно. Её крик перебудил спутников. Они все спали, не раздеваясь, с оружием под рукой, но абаасы подошли слишком близко. Их было много, очень много.

Бурея, окружив себя ореолом из мелькающих клинков, пыталась отбиться от восьми рослых тварей, напоминавших помесь человека и пса: собачьи морды, вздыбленные загривки, поросшее густой шерстью человеческое тело, с неправильными суставами на ногах. В руках они держали верёвки, мечи, топоры и подобие алебард. Меч девушки застрял в одной твари, вторую её руку перехватил рослый абаас, а третий, не растерявшись, накинул верёвку ей на шею и, пока подоспевшие абаасы удерживали рвущуюся на свободу мечницу, придушил её. Бурея обмякла, потеряв сознание.

Зею оглушили дубиной, пока она пыталась перезарядить арбалет. Поверженные ею абаасы со звериным рычанием пытались выцарапать из груди острые болты. Пинегу просто задавили числом.

Сирел продержался дольше всех. Он путал тварей, отступая и петляя, так что их количество только затрудняло им бой. Он был зол, разъярён и ничем себя не сдерживал. Внезапно абаасы, словно почуяв что-то, перестали нападать и обступили его плотным кольцом.

Сирел огляделся. Он не понимал, что происходит. Обычно абаасы мало соображали, дрались неохотно, а если сражались, то старались разорвать противника, покусать или забить. Но ни одна из его спутниц не была убита или ранена. Пока он сражался, несколько абаасов выволокли их с поляны, связали и забросили на спины верблюдов. А теперь они словно ждали чего-то. Или кого-то.

Стоящие перед разведчиком твари расступились, в круг вышел невысокий, Сирелу по шею, человек в свободных чёрных штанах, такой же куртке и в сапогах небольшого размера. Лицо незнакомца было плотно укутано чёрной тканью, открытыми оставались только глаза, взгляд которых был полон любопытства и опасения. Солнце, наконец-то приподнявшееся над горизонтом, упало и на незнакомца, отразившись в его голубых глазах.

Сирел нахмурился и поудобнее перехватил клинок. Перед ним стоял Паж Джалы, тот самый, задававший глупые вопросы. Но разве мог паренёк с юга управлять абаасами? Третий разозлился. Всё это время Посланник был у него под носом, а он и не понял.

Посланник, а для Сирела это теперь был не кто иной, как пришелец из Источника Смерти, склонив голову чуть набок, оценивающим взглядом окинул наследника, скрытого тенью, и обнажил свой меч.

Сирел, искуснейший из воинов империи, легко отбил несколько слабых ударов Посланника, перешёл в массивное наступление. Выбив меч из ослабевших рук чужака, он уже замахнулся для последнего удара, наслаждаясь вспышкой страха в голубых глазах врага, но, вдруг, что-то тяжёлое опустилось ему на затылок, и он осёл на землю, погрузившись во мрак. Это было глупо и предсказуемо, но злиться наследник уже не мог.

Глава 12. Западный Ветер

Garmarna — Varulven

Тёмная волна поднималась выше купола Имянаречения, Материнская гора осыпалась, пыль погребала храмы и дома. На Сирела, с площади ритуалов наблюдавшего за зелёной бурей, обрушились песок, вода, крупные валуны. Его сознание тонуло в невообразимом шуме. В глазах темнело. Он задыхался, силясь выплыть из тьмы, но падающие камни тянули его ко дну. Где-то наверху, за толщею воды, воссияло золотое солнце. Третий напрягся и вынырнул. Яркое свечение ослепило его. Из мутных пятен начала складываться мозаика окружающего мира. Он сделал глубокий вдох: лёгкие разодрал холодный, пахнувший псиной, воздух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Где мы?! Что это за место?! — он не видел её, но слышал. Пинега кричала, и голос ее дрожал от ужаса.