Гостья из тьмы - Тамара Маккинли

Когда они вернулись на выгон, Дженни с облегчением спрыгнула с лошади. Все тело у нее болело. «В следующий раз не буду форсить и надену свои старые разношенные ботинки, – подумала она. – И поеду с кем-нибудь другим. Одного утра в компании с Бретом Уилсоном больше чем достаточно, увольте!»

– Большое спасибо, – холодно сказала она. – Надеюсь, я не отняла у вас слишком много драгоценного времени. Вы можете приступить к работе прямо сейчас.

Брет вежливо кивнул и принялся расседлывать лошадей, а Дженни отправилась в столовую. Там она застала за столом Симон, которая сидела с чашкой чая в руке; перед ней стояла миска сырного салата. Пока Симон наливала ей чай и наполняла тарелку, на лице ее читалось явное любопытство.

– Что-то вы рано вернулись, – не выдержала она наконец. – Ну, как все прошло?

Дженни кинула шляпу на стол и опустилась на стул. Ноги у нее противно дрожали.

– Прогулка замечательная, чего не скажешь о компании, к сожалению, – ответила она.

– Вы с Бретом опять поругались? – расстроенно спросила Ма.

– Он был груб. – Дженни нахмурилась. – А я этого терпеть не намерена.

– Груб? Милочка, но я просто не могу в это поверить. Что-нибудь случилось?

– Ничего!

Дженни поджала губы. Сейчас все это казалось таким ребячеством, что не хотелось даже говорить об этом.

– Наверное, в этом-то и проблема, – хмыкнула Симон и снова взялась за салат.

Дженни с недоумением смотрела на ее самодовольную улыбку.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего! Абсолютно ничего, – рассмеялась Симон и похлопала толстой ладошкой по руке девушки. – Странно, что Брет был груб с вами. Вообще-то он чудесный парень. Здесь столько девушек в округе, которые отдали бы последнюю рубашку за утреннюю прогулку с ним!

– Пусть он гуляет с какой-нибудь Лорейн. А я найду себе занятие поинтересней.

– Постойте-ка! Между Лорейн и Бретом нет ничего серьезного, это она себе что-то такое навоображала. Брет вообще не воспринимает женщин всерьез после того, как эта птичка, его жена, смылась отсюда.

Девушка задумчиво разглядывала ожесточившееся лицо кухарки, гадая, что такого могла сделать Марлин, чтобы так настроить против себя эту добродушную женщину.

– И она не заслуживает такой верности, – заявила Симон. – Оставить Брета ради каких-то идиотских танцев!

– Что вы имеете в виду? – заинтересовалась Дженни, хотя было очевидно, что для поварихи Брет Уилсон будет всегда прав, как бы он ни поступил с женщиной.

– Она пела в баре – знаете, со всеми этими штучками, – Симон довольно комично изобразила извивающиеся движения. – Думаю, что не только голос привлекал к ней мужиков, если вы понимаете, что я имею в виду. – Она помолчала, поджав губы. – Бедный Брет! Думал, что нашел себе чудесную маленькую женушку, которая будет смотреть за ним и нарожает кучу ребятишек. Как бы не так! Она тут наделала много делов. Не умела держать себя в руках, – рассказывала расстроенная Симон.

– Ну, теперь ясно, почему он так груб с женщинами. Думает, наверное, что мы все одинаковые. Но тогда непонятно, как он мог увлечься Лорейн? Если то, что вы говорите, верно, то они с Марлин просто родные сестры!

Симон пожала плечами.

– Лорейн молода, красива, а у мужиков есть свои потребности, – фыркнула она. – И у Брета, думаю, тоже, хотя он не такой бабник, как некоторые. Но она ошибается, если считает, что таким образом может захомутать его. Ему после Марлин нужен кто-то гораздо более серьезный, чем Лорейн…

Дженни вспомнила грубоватое лицо официантки и ее безвкусный макияж; вспомнила, как она безумно ревновала, а потом лицо ее светилось от радости…

– Бедная Лорейн, – пробормотала она грустно.

– Это уж точно, – хмыкнула старуха. – Но не тратьте свои нервы, жалея ее. Мужиков у нее было столько, что нам с вами даже и не снилось.

Дженни допила чашку и налила еще.

– Знаете, наверное, мне просто противопоказано общаться с Бретом. После моего мужа, Пита, он кажется таким угрюмым и непробиваемым… Может, я плохо влияю на него, как вы думаете?

– Да нет, милая. – Круглое добродушное лицо кухарки неожиданно вытянулось. – Брет просто боится, что вы продадите ферму и оставите его без работы и без дома. Он действительно тяжко надрывался тут десять лет, вкладывая душу, чтобы добиться таких результатов. Мысль о том, что ему теперь придется уехать отсюда, разбивает ему сердце.

– Тогда он нашел весьма странный способ повлиять на меня, – усомнилась Дженни.

Симон махнула рукой и вздохнула:

– Это просто как щит, чтобы скрыть свои чувства. Мужики все дурные в этом смысле. Им почему-то хочется, чтобы все считали их сильными и бесчувственными. Мой Стэн всегда возвращается из стригальни улыбаясь, как будто более легкого занятия нет на свете. Но иногда ночью, когда думает, что я сплю, он просто плачет от боли в спине.

Дженни молча принялась за вторую чашку чая. Поведение Брета вдруг стало более понятным. Он просто прикрывает грубостью свой страх. Конечно, Брет Уилсон пытался все эти годы сделать Чурингу лучшей фермой в округе, и ему это удалось. Неудивительно, что приезд сюда такой молодой хозяйки выбил его из колеи. Теперь его будущее висит на волоске и зависит от нее, ничего не понимающей в хозяйстве горожанки…

Дженни вдруг вспомнила крепкие руки и громкий стук сердца, когда он прижал ее к себе, не давая вырваться. Ей почудилось тогда, что там было еще что-то, кроме самозащиты… «Но нет, это невозможно, – оборвала она себя. – Мне просто померещилось».

– Я сегодня страшно устала с непривычки, Симон, – решительно сказала она, вставая. – Спасибо за чай и за сплетни, увидимся позже.

– Не за что. И то правда, пора готовить обед. Отдыхайте, милая.

Дженни шла по двору к дому, вспоминая утреннюю прогулку. Да, Чуринга опутывает ее своими чарами, а ей вскоре придется решать, что с ней делать… Но нет, еще не время. И уж во всяком случае, настроения Брета Уилсона не должны влиять на ее решение. Ей не следует торопиться.

В кухне было прохладно и темно от закрытых ставен. Дженни бросила взгляд на раскрытый чемодан, где зеленым пятном выделялось бальное платье. Несмотря на усталость и раздражение, она знала, что сейчас продолжит читать дневники. Быстро ополоснувшись под душем, она прилегла на постель и взяла следующую тетрадь.

Стадо перегнали на пастбища вокруг дома. Овцы были грязные, худые, многих она недосчиталась. Весенний приплод не был таким большим, как она рассчитывала. Деньги, вырученные за шерсть, не смогут перекрыть долгов отца, так что придется искать другие варианты… Слава богу, она догадалась перегнать овец пораньше, чем обычно. Чуринга опустела, а ей в ее положении с одним Габриэлем и его родственниками было трудно уследить за овцами на дальних пастбищах.