Маскарад под луной - Джуд Деверо

Они сидели в доме Ким, и телефон Рида непрерывно звонил: Майк сообщал последние новости.

— Оказалось, что он актуарий? — спросила Софи, отпивая глоток.

— Да, поэтому он хорошо представлял себе финансовое положение большинства жителей Эдилина. Мои родители обращались к нему за консультацией, выбирая пенсионный план.

Софи посмотрела на Рида, сидевшего напротив за кухонной стойкой. Лицо его по-прежнему скрывала маска, но теперь это казалось нелепым, смехотворным.

— Долой!

— Что?

— Снимите маску. Настало время открыть лицо. — Рид хотел было заговорить, но Софи остановила его жестом. — Отговорки не принимаются. Не важно, если ваше лицо покрыто шрамами, или вы самый уродливый мужчина на земле. Меня это не заботит. Я хочу увидеть вас. — Отставив бокал с вином, Рид медленно взялся за шнурок, завязанный узлом на затылке. Узел не поддавался. — Вам помочь?

— Да, — пробормотал Рид. В его голосе звучало такое отчаяние, что у Софи сердце сжалось от жалости. Неужели его лицо настолько обезображено?

Она обошла стойку. Рид сидел на табурете, лицо его приходилось вровень с лицом Софи. Она попыталась распутать узел.

— Кто завязывал эти тесемки?

— Я сам, — признался Рид с обреченностью смертника, которого ведут на расстрел. — Я боялся, что маска спадет, поэтому затянул их двойным узлом.

— Тут, похоже, три узла или даже четыре, — прошептала Софи. — Кажется, в одном из ящиков я видела ножницы…

Рид взял ее руки в свои.

— Софи, думаю, я должен рассказать…

Он осекся, потому что внезапно погас свет и дом погрузился в темноту.

Они замерли неподвижно, не расцепляя рук.

— Вы знаете, где распределительный щиток? — заговорила Софи.

— В мастерской Ким. Оставайтесь здесь, я схожу проверю.

Стоило Риду выйти в гостиную, как телефон снова зажужжал. Пришло сообщение от Колина Фрейзера, шерифа. «Тебе вовек с нами не расплатиться», — писал он. Рид не сразу понял, о чем идет речь.

— Все в порядке? — спросила Софи.

— Я не уверен, но думаю, без электричества остались все окрестные дома.

Софи подошла к входной двери и, открыв, выглянула наружу. Городок погрузился во тьму.

— Кругом темно. Ни единого огонька…

Она оборвала себя, потому что Рид в несколько шагов преодолел разделявшее их пространство и обнял ее.

— Сегодня вы были изумительны, — прошептал он, взяв ее за плечи. — Вы прошли по балке, словно акробатка, пробующаяся на роль в цирке «Дю Солей»[10].

— Я была смертельно напугана, — призналась Софи, поднимая руки к лицу Рида. — Ваша маска исчезла. — Она впервые коснулась его лица — прежде всегда мешала маска. Ее пальцы пробежали по скулам Рида, скользнули по носу, легли на веки, ощупали брови и лоб. Рид закрыл глаза, отдаваясь во власть ее рук. — Я думала, что вы, возможно, побывали в аварии, или ваше лицо обезображено ожогами.

— Нет, — тихо произнес Рид. — Пару раз я едва избежал смерти, но все же уцелел. Софи… — беспомощно выдохнул он.

Она поняла без слов. Софи необычайно остро чувствовала странную внутреннюю связь, возникшую между ними. Прежде она не испытывала ничего подобного. Софи казалось, что она любит Картера, но за те несколько месяцев, что длился роман, ей не довелось пережить вместе с ним и малой толики испытаний, выпавших на их с Ридом долю. Казалось, они знают друг друга долгие годы, хотя встретились впервые лишь недавно.

Запрокинув голову, она потянулась губами к его губам. Счастливая улыбка предвкушения преобразила ее лицо. Но стоило Риду коснуться ее губ, как Софи словно пронзило током. Чуть отстранившись, она посмотрела на Рида, но в чернильной темноте не смогла разглядеть даже контур его лица.

— О! — только и смогла она выговорить.

— Черт побери! — пробормотал Рид. — Так вот что они имели в виду.

— Кто и что?

— Трубадуры со своими безумными песнями. И мои многочисленные родственники, когда донимали историями об Истинной Любви.

Софи прекрасно поняла, что хотел сказать Рид. Она чувствовала то же самое.

На мгновение они замерли, глядя невидящими глазами в густую темноту, а потом, не думая, почти не сознавая, что делают, принялись срывать друг с друга одежду.

Шелковое платье Софи легко соскользнуло с плеч. Рид глухо застонал, обхватив ладонями ее грудь. Этот хриплый гортанный звук, похожий на звериное рычание, вырвался у него сам собой.

Софи нетерпеливо сдернула с него сюртук и рубашку. Ей хотелось лишь одного: дотронуться до Рида, ощутить прикосновение кожи к коже.

Жаркие губы прильнули к его плечу, прежде скрытому одеждой. Руки ощупали мускулистую грудь, которую так эффектно облегала черная рубашка Зорро, когда Рид явился за Софи верхом на коне. Казалось, это великолепное тело высечено резцом великого мастера. Чуткими руками скульптора Софи погладила плоский живот Рида, восхищаясь его совершенством.

— Я хочу изваять тебя из глины.

— Прекрасно. Я готов позировать в бассейне, на кухонном шкафчике, где угодно. Софи, ты самая прекрасная женщина на земле. Я не знаю никого красивее тебя.

Губы Рида прижались к ее губам, сильные руки подхватили ее, подняли в воздух и мгновение спустя опустили на диван. Когда Рид накрыл ее обнаженное тело своим, Софи, тихо вскрикнув, запрокинула голову и закрыла глаза.

С Картером она всегда заботилась о предохранении, но сейчас… с этим мужчиной… Их тела слились, вытеснив все мысли из головы Софи, оставив одно жадное, неукротимое желание. Обвив ногами талию Рида, она выгнула спину, прижимаясь к нему еще теснее.

Рид не показывал нетерпения, двигаясь плавно, неспешно, но Софи чувствовала, как трудно ему сдерживаться. Эта забота о ней, его стремление доставить наслаждение, придавала ощущениям Софи особую остроту.

Наконец нарастающее желание взорвалось мощным крещендо. Пьянящий поток блаженства захлестнул Софи. Окружающий мир вдруг перестал существовать, остался лишь ослепительный миг восторга, лишь мужчина в ее объятиях.

— Я больше не в силах сдерживаться, — прошептал Рид.

— И не нужно, — отозвалась Софи, еще крепче сжимая его в кольце своих рук.

Нежность сменилась страстью, яростью, даря новое, еще неизведанное, наслаждение. Никогда прежде Софи не испытывала такого исступленного желания, такой жгучей жажды. Перед глазами ее пронеслись яркие картинки, запечатленные в памяти: Рид верхом на лошади. Рид, стоя на лестнице, протягивает руки, готовый схватить Софи в объятия. Рид смеется, Рид наклоняется для поцелуя.

Дрожь наслаждения пронзила их тела, сплетенные в древнейшем из танцев. Губы прильнули к губам, дыхание смешалось, два сердца забились в едином отчаянном ритме.