У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

проработке которых обе страны отдали немало сил в рамках политики по сближению, ведь наиболее перспективные проекты строились по формуле “инвестиции в инфраструктуру с компенсацией минеральным сырьем”, экспорт которого теперь запрещен[160].

Последовали и односторонние санкции со стороны США, Японии и РК. По расчетам американских и южнокорейских политиков, санкции были призваны не столько способствовать “изменению поведения” КНДР (хотя именно так их цель декларируется), сколько по мере наращивания (тогда говорили о втором этапе санкций в случае новых провокаций Пхеньяна) содействовать удушению режима. Один из американских специалистов образно сравнил санкции с насосом, потихоньку откачивающим воздух из герметически закрытого ящика, в который пытаются поместить пхеньянский режим: рано или поздно он задохнется.

Особенно обострилась ситуация в связи с проведением в марте – апреле 2016 г. беспрецедентных по масштабу американо-южнокорейских учений (327 тыс. чел)[161]. Репетировалось нанесение точечных ударов по северокорейскому руководству, а также ключевым ядерным и ракетным объектам. Американские вооруженные силы привлекли к участию в маневрах большое количество новейшей боевой техники, включая атомный авианосец “Джон Стеннис”, атомные подводные лодки и бомбардировщики-“невидимки” В-2.

Ким Чен-ын в ответ заявил, что КНДР должна быть “в любой момент готова к использованию ядерных боеголовок в интересах самообороны”[162]. Он подчеркнул, что Пхеньян пересмотрит свою военную доктрину, чтобы подготовиться к превентивным ударам в связи с опасной ситуацией. В заявлении Государственного комитета обороны КНДР сообщалось, что в ответ “даже на малейшие военные действия” “превентивный ядерный удар справедливости будет нанесен согласно порядку, установленному высшим руководством Корейской народной армии”[163]. Северокорейская пропаганда распространила видеоролики с изображениями ядерных ударов по Сеулу и Нью-Йорку.

11 марта 2016 г. КНДР провела учения с запуском баллистических ракет, в ходе которых Ким Чен-ын приказал “держать под прицелом ключевые южнокорейские объекты и базы США в АТР” и “находиться в состоянии постоянной боевой готовности”[164]. Он велел готовиться к испытанию в ближайшее время ядерной боеголовки и нескольких типов баллистических ракет. 11 апреля 2016 г. были произведены испытания жидкостного двигателя для межконтинентальной ракеты[165].

Разного рода акции, призванные подразнить американцев, продолжались. Заявления об отсутствии надежных доказательств наличия у КНДР ядерного оружия (т. е. ядерного заряда, который можно было бы разместить на ракетах) подталкивали КНДР к дальнейшим провокациям в попытках это опровергнуть.

Вместе с тем КНДР не уходил с переговорного трека. На VII съезде ТПК была декларирована готовность к налаживанию отношений со странами, с уважением относящимися к КНДР. Руководитель КНДР призвал Южную Корею “строить отношения на основе уважения друг к другу и совместно открыть новую фазу улучшения отношений и объединения”[166].

Разогревание кризиса в 2016–2017 годах

В 2016 г., начавшемся с испытания КНДР водородной бомбы и запуска спутника, спираль напряженности на Корейском полуострове стремительно раскручивалась, что привело к полному прекращению диалога Северной Кореи с Республикой Корея (РК) и США и обострению ситуации по соседству с нашими границами. Противоречия между КНДР и РК мешают России развивать многосторонние проекты общеазиатского значения. Если Южную Корею еще как-то сдерживают рамки общепринятых норм международного поведения, то про Северную так не скажешь.

При Пак Кын-хе Сеул фактически сделал противодействие КНДР и ее изоляцию главной целью своей дипломатии. Вашингтон с подачи Пак Кын-хе и ее администрации исходил из возможности скорого падения режима Ким Чен-ына, а потому не спешил с диалогом. Таким образом, у пхеньянского режима были развязаны руки и для наращивания без каких-либо ограничений своего военного потенциала, в первую очередь ракетно-ядерного, и для вызывающих действий, призванных привлечь к себе внимание основных центров силы.

Не только КНДР, но и ее союзников не может не раздражать то, что политический дискурс в Южной Корее в последние годы связан исключительно с тем, какие меры в разных областях надо предпринимать после объединения; обсуждаются (и репетируются) планы физического уничтожения северокорейской верхушки и высадка десанта на Пхеньян. Особенно провокационные – отработка ударов по столице и ликвидация руководителей КНДР в ходе совместных американо-южнокорейских учений весной 2016 г.

Главными факторами изменения геополитического расклада вокруг Кореи стали вынужденный уход в отставку Пак Кын-хе в 2017 г. и приход к власти президента Мун Чжэ-ина, а также победа на выборах в США Д. Трампа в конце 2017 г. Первые недели пребывания Трампа на посту главы государства показали, что он с одинаковой вероятностью может пойти как на переговоры с КНДР, так и на ужесточение политики в отношении нее, т. е. на любые методы, которые, по его мнению, будут наиболее эффективными в конкретных обстоятельствах. Эти предположения были подтверждены словами госсекретаря США Рекса Тиллерсона, который заявил о намерении выработать новый подход к северокорейской угрозе, включающий весь спектр мер – от дипломатии и санкций до возможности применения военной силы[167]. В Вашингтоне уже всерьез стали обсуждать возможность превентивного удара по ракетным и ядерным объектам в КНДР. В ответ на запуск КНДР 12 февраля 2017 г. баллистической ракеты (не исключено, что в целях проверки реакции новой американской администрации) США подтвердили свое намерение защищать союзников (РК и Японию) от угроз КНДР любыми способами[168].

Летом 2017 г. последовали новые запуски и невиданная провокационная риторика с обеих сторон. Трамп обещал КНДР “огонь и ярость”, с трибуны ООН заявил о том, что готов “уничтожить Северную Корею”, обозвал Ким Чен-ына “малышом с ракетой”, а тот его в ответ – “выжившим из ума старикашкой”.

3 сентября 2017 г. КНДР заявила об успешном испытании водородного боезаряда, который предназначался для оснащения межконтинентальных баллистических ракет (мощность его оценена в 200–350 кт)[169]. За неделю до этого КНДР провела испытания баллистической ракеты “Хвасон-14”, которая перелетела через территорию Японии.

В качестве реакции на это были применены новые санкции. Поддержка Пекином резолюции 227 °CВ ООН[170] сделала возможным беспрецедентное ужесточение международных санкций против КНДР: были запрещены поставки в Северную Корею нефтепродуктов, а также определен лимит на поставки сырой нефти (он не должен превышать показатели за прошедшие 12 месяцев); ограничения коснулись экспорта ряда товаров и возможности привлекать корейскую рабочую силу.

Вместе с тем КНДР вроде бы приняла американское предложение о необходимости хотя бы двухмесячной паузы в провокациях, что должно было позволить дипломатам США настоять на проведении переговоров. Еще в сентябре 2017 г. казалось, что начало дипломатического процесса не за горами. Однако взамен Пхеньян получил новые односторонние санкции США и внеплановые американо-южнокорейские учения. Вот как описывал ситуацию российский представитель: “Мы были полны определенных надежд, потому что в конце августа завершились очередные крупные учения, пошла дипломатическая активность, зазвучал взаимный интерес