У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

радиус действия был увеличен до 300 км, в октябре 2012 г. – до 800 км. С помощью российских специалистов Южная Корея запустила в космос баллистическую ракету “Нара-1”, аналогичную по характеристикам северокорейским ракетам.

Дипломатический процесс при Ким Чен-ире: от подъемов к спадам

С конца 1980-х гг. КНДР на фоне собственных ядерных разработок одновременно стремилась предотвратить нарастание ядерной угрозы извне, будучи озабоченной возможностью применения против нее американского ядерного оружия (в том числе размещенного в РК). В целях дипломатического прикрытия она декларировала стремление (с начала 1980-х гг.) к денуклеаризации Корейского полуострова[117].

В июне 1986 г. Пхеньян озвучил принципы создания безъядерной зоны: “Не производить, не испытывать, не складировать, не ввозить ядерное оружие и не разрешать перевозку иностранного ядерного оружия через свою территорию, воздушное пространство и территориальные воды”, а также потребовал от США вывезти все ядерное оружие с территории Южной Кореи. В 1987, 1989 г. северокорейское руководство вновь обратилось к американским властям с этим требованием, заявляя, что оно не собирается создавать собственное ядерное оружие или же размещать у себя ядерное оружие других стран. В ноябре 1989 г. северокорейский МИД предложил провести соответствующие переговоры с участием США и РК, очевидно, в целях снижения внешнего давления в связи с обнародованными фактами о ядерных разработках в КНДР.

Первый этап. Помимо официальных дипломатических инициатив КНДР старалась выйти и на неформальный диалог с США, в том числе при посредничестве Китая. В 1990–1991 гг. в Пекине и Нью-Йорке прошли американо-северокорейские переговоры.

Межкорейские встречи на уровне премьер-министров, ставшие реакцией КНДР на распад СССР, привели к заключению между КНДР и РК Соглашения о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах (13 декабря 1991 г.) и подписанию Совместной декларации о провозглашении Корейского полуострова безъядерной зоной (подписана 20 января 1992 г., вступила в силу 19 февраля 1992 г.) Кроме того, Пхеньян подписал соглашение о гарантиях с МАГАТЭ (январь 1992 г.), разрешавшее агентству проводить внезапные инспекции ядерных объектов в КНДР. В обмен США и РК должны были отказаться от проведения совместных военных учений.

Однако в ходе шести инспекций МАГАТЭ в 1992–1993 гг. было обнаружено, что КНДР удалось получить несколько килограммов оружейного плутония, предпринимались также попытки регенерации урана[118]. США тогда заявили о намерении продолжать совместные с Южной Кореей военные маневры “Тим спирит” и перенацелили часть ядерных вооружений с СССР на Северную Корею[119].

В ответ Пхеньян заявил о выходе из ДНЯО (12 марта 1993 г.) со ссылкой на ст. 10 ДНЯО (угроза высшим национальным интересам)[120]. Такой ход был беспрецедентен и застал всех врасплох. Утверждения о незаконности такого шага юридически не вполне состоятельны (единственная зацепка – это то, что КНДР недобросовестно использовала возможности, полученные благодаря присоединению к ДНЯО, для запрещенного им создания ядерного оружия).

Выход из ДНЯО стал началом первого северокорейского ядерного кризиса, который уже в начале лета 1994 г. угрожал перерасти в вооруженное столкновение. Огромную роль сыграла личная встреча президента США Дж. Картера с Ким Ир-сеном в июне 1994 г. в Пхеньяне. Под конец жизни Ким Ир-сен, похоже, осознал иллюзорность надежд на объединение Кореи под своим контролем и задумался о необходимости договариваться с США и Южной Кореей. Была достигнута договоренность о первой в истории встрече глав Севера и Юга. Однако она не была реализована из-за внезапной смерти Ким Ир-сена. Последовавшая вслед за этим реакция президента РК Ким Ён-сама, не скрывавшего ожиданий краха режима личной власти в Пхеньяне, вновь обострила ситуацию.

Тем не менее в результате переговоров между КНДР и США (начатых еще в июне 1993 г.) было подписано Рамочное соглашение (21 октября 1994 г.), предусматривающее приостановку КНДР ядерной программы в обмен на строительство двух легководных ядерных реакторов (ЛВР) мощностью 2000 МВт к 2003 г. и поставки 500 тыс. т топливного мазута в год для гражданских целей до ввода в действие первого ЛВР. Пхеньян также должен был остаться в ДНЯО, выполнять соглашение о гарантиях с МАГАТЭ, участвовать в межкорейском диалоге и предпринимать меры для реализации декларации о денуклеаризации Корейского полуострова 1992 г.[121]

Демонтаж замороженных на время строительства АЭС ядерных объектов КНДР необходимо было осуществить после ее сооружения.

Для КНДР принципиальными были обязательства США 1) начать движение к нормализации политических и экономических отношений; 2) открыть двумя сторонами миссий связи;3) не применять ядерное оружие и 4) отказаться от угроз. В интересах строительства АЭС, которую северокорейцы называли “физическая гарантия нормализации”, была создана Организация развития энергетики на Корейском полуострове (КЕДО) в составе США, Японии, и Южной Кореи. Позднее к международному консорциуму присоединились и другие страны[122] (участие России было в принципе возможно, но обставлено неприемлемыми условиями).

Вместе с тем члены администрации Б. Клинтона позднее признавали, что рассчитывали на скорый коллапс КНДР по образцу иных социалистических стран и всерьез не просчитывали планов выполнения Рамочного соглашения со своей стороны[123]. Ким Чен-ир ощущал эту двойственность и не торопился уступать. Поэтому американо-северокорейские контакты (визит в США первого заместителя председателя Государственного комитета обороны КНДР Чо Мён-рока и визит государственного секретаря США М. Олбрайт в КНДР в октябре 2000 г.) не привели к оздоровлению ситуации. Политика вовлечения все больше вызывала недовольство у республиканцев, составлявших большинство в Конгрессе.

Следует отметить такую немаловажную особенность дипломатической стратегии США, РК и Японии, как активная мобилизация международных механизмов и общественного мнения для решения поставленных перед собой задач наращивания давления на КНДР. Активно используются не только двусторонние, но и многосторонние механизмы, прежде всего МАГАТЭ и ООН в целях международной изоляции КНДР, а также решения собственных политических задач. Например, резолюция СБ ООН № 1718, принятая в ответ на первые ядерные испытания под давлением США, запретила не только ядерные испытания, но и запуски баллистических ракет, вроде бы не имеющие прямого отношения к ядерной программе[124], хотя такое решение вроде бы противоречит имеющему более высокий статус Договору о космосе 1967 г., закрепившему равный доступ всех стран к космическим технологиям. В результате после запуска 5 апреля 2009 г. северокорейской ракеты-носителя “Ынха-2” Совет безопасности ООН на заседании 13 апреля единогласно принял заявление председателя с осуждением этого запуска, отметив, что он противоречит резолюции СБ ООН 1718. С тех пор каждый ракетный пуск в КНДР (аналогичный испытаниям во многих других странах) вызывает шумиху в прессе и всеобщее осуждение.

Второй этап. Кардинальное изменение политики США в отношении КНДР произошло при Дж. Буше-младшем, причислившем страну к “оси зла”[125]: американское руководство предприняло попытки увязать топливные поставки с демократизацией северокорейского режима.

В ходе визита в КНДР 3–5 октября 2002 г. заместитель государственного секретаря США Джеймс Келли обвинил КНДР в осуществлении секретной программы