Театр китового уса - Джоанна Куинн

взял в жены вдову брата, – говорит Миртл.

Женщины идут друг за другом. Розалинда ведет, склонив голову, роняя разговор позади своих шагов; Миртл следует с поднятым подбородком, позволяя словам взлететь.

– Иногда мне кажется, что он считает, будто я все подстроила, – говорит Розалинда. – Разве не абсурдно?

– Почему?

– Мы были вместе, мы с ним. В ночь несчастного случая. Это был день рожденья Уиллоуби. Были глупые игры. Но я определенно не рассчитывала на это.

– Ты очнулась от вдовьего горя и нашла Уиллоуби – и нашла его красивым, – говорит Миртл. – Он довольно красив. Эти пламенеющие волосы.

Розалинда автоматически улыбается. Она часто получает похвалу других женщин своему мужу, будто дипломатические дары.

– Ты так считаешь? Не ты первая. – Она тянет дерево за ветку, затем добавляет: – Дело было не только в горе, знаешь. Между нами было понимание. До этого.

– До этого? Ты меня поражаешь.

– Уверена, что это не так. Ты повидала много странностей.

Миртл смеется, поднимая руку, отчего тяжелые браслеты со звоном скользят к локтю.

Розалинда продолжает:

– Ты считаешь меня скованной, потому что я не говорю о, скажем так, «интимных отношениях» так, как ты. Ты не находишь, что они портятся, если вечно их изучать и обсуждать?

– Au contraire[23]. Я нахожу, что загадка только сгущается.

Они какое-то время идут в тишине, затем Миртл говорит:

– Ты так одинока здесь. В городе все отвлекает внимание. Но в деревне? Прислушайся. Ничего. Только твое сердце. И все сопутствующие ему ужасы.

– Здесь бывает очень тихо.

– Говорю тебе, Розалинда, проведи выходные в английском поместье, и испытаешь тысячу смертей. Самые длинные часы твоей жизни проведены в ожидании, как кто-то принесет тебе коктейль. Конечно, когда они наконец появляются, с твоим напитком и в подогнанном костюме с Сэвил-Роу, ты безнадежно влюбляешься. А что еще остается? Зачем еще посещать эти большие дома с бесконечными лужайками? Все эти идеально подстриженные пустые пространства – они требуют, чтобы мы нашли способ наполнить их, какой-то смысл, что оправдал бы пустые часы.

– Да, здесь было пусто. После несчастного случая. Уиллоуби и след простыл.

– Мужчины любят исчезать на большой скорости.

– Он купил себе аэроплан. Исчез на несколько недель. Не мог вынести и мысли о заточении в Чилкомбе. И я не могла. Но у меня не было выхода.

Миртл срывает колокольчик, закладывает его за ухо.

– Что вернуло его? Уиллоуби, брат-беглец.

– Я написала ему телеграмму. Мы ожидали сына.

– Дигби.

– Я знала, что это будет сын. Уиллоуби говорит, что я не могла знать. Но я знала.

– Дитя-подменыш. Эти невинные глаза.

– Я дала ему сына и наследника. Род Сигрейвов продолжится. Не было причины ему быть со мной холодным.

– Им не всегда нужна причина, – говорит Миртл. – Я однажды вышла замуж. Разве не комично? Он был писателем. Мы встретились в Гринвич-Виллидж. Женились так быстро, как только смогли.

– Я этого не знала.

– Я приехала домой в Бостон рассказать родителям, разбить сердце папочке. Когда вернулась и зашла в нашу квартиру, я рыдала навзрыд. Я так жаждала объятий, но мой новый муж даже не поднял глаз. Только протянул мне грязную кофейную чашку и сказал: «Будь ласкова».

– Что ты сделала?

– Пошла в кухню и помыла ее.

– Я думала, ты скажешь, что оставила его.

– Три года спустя оставила, – говорит Миртл. – Любовь упряма.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что, когда стоишь на обломках, обычно можешь убедить себя, что они пригодны для жизни, что хороший ковер сделает их уютными, – Миртл смеется. – Мы все еще женаты, но я не часто признаюсь в этом. Мужчины относятся к тебе иначе, если знают.

– Я стараюсь не заговаривать о деньгах, – говорит Розалинда. – Все становится неприятным. Уиллоуби не нравится думать, что деньги вообще-то мои.

– Вот как?

– Страховка за жизнь Джаспера и мое наследство. Но он мой муж, поэтому, конечно, они его.

Пауза в разговоре. Тишина леса скрадывает все звуки. Тишина стирает. Когда женщины оглядываются, тропа позади пропала.

– Чилкомб – не очень привычная мне среда, но я стараюсь, – говорит Розалинда. – Он даже не замечает. – Подол цепляется за колючку. Она тянет его, освобождает, ковыляет дальше в изящных туфельках, говоря: – Я надеюсь, это все не окажется в стихах, Миртл. Ты могла бы все не рассказывать. Если решишь написать обо мне.

– Перегрин так и сказал вчера. Что ему нравится поэзия, но больше без людей. Пейзажи, не портреты.

– Тебе нравится Перри? Он довольно богат. – Розалинда бросает быстрый взгляд через плечо.

Миртл выпрямляется во весь рост.

– Дорогая, я сама довольно богата. Мой папочка не просто так всю свою жизнь работал. Я могла разочаровать его, но я все равно его малышка.

Женщины застают картину кипящей работы. Хилли и Филли прислонили куски грунтованного картона к стене амбара и рисуют на них замковые бастионы. Женщина в косынке шьет длинное платье, сидя на крыльце домика. Тарас в самом центре живо обсуждает что-то с Кристабель. Он замечает Розалинду и широко разводит руками.

– Ага! И пусть никто не говорит, что боги нас не слушают. Возможно, у нас все-таки будет Елена. – Даже с двадцати ярдов Розалинда слышит вздох Кристабель.

– Вам нужна помощь? – спрашивает Розалинда, подходя к нему. – Как удачно. Поэтому я и здесь.

– Прилежные волонтеры, – говорит Миртл, салютуя по-скаутски.

Кристабель, с подвязанной бородой из овечьей шерсти, манит Тараса. Он наклоняется, чтобы переговорить, задумчиво оглаживая собственную бороду.

Розалинда чувствует в груди глухое раздражение, всегда появляющееся при виде Кристабель.

– Что-то случилось?

Тарас говорит:

– Кристабель говорит, что вы можете играть Елену, но текст учить не придется. Она говорит, что вы будете немой свидетельницей кровавых сцен ужаса, что вы принесли с собой.

– Я полагала, что вы будете управлять постановкой, мистер Тарас, – говорит Розалинда.

Ов появляется возле Розалинды в перетянутой на талии наволочке.

– Ты будешь Еленой, мама? Ее лицо потопило тысячу кораблей. Кристабель – Зевс. Я Гектор.

– Мужчина? – спрашивает Розалинда, разрываясь между привычным пренебрежением к дочери и желанием не пострадать от ее неподобающего поведения. – А вы, мистер Тарас? Какая роль будет у вас?

– Ахилла. Я прибываю сжечь город. В его стенах прячется Елена со своим любовником Парисом.

– Кто Парис? – спрашивает Розалинда.

Тарас указывает на пляж, где взад-вперед вышагивает Дигби в шортах и бумажной короне, иногда останавливаясь, чтобы активно пожестикулировать. – Et voilà[24]. Юный принц учит реплики.

– Он разве не слишком мал? – говорит Розалинда.

– Это идеально, – говорит Тарас. – Все сказано изображением Париса привилегированным ребенком.

– Многозначительно, – бормочет Миртл.

Филли выходит вперед, размахивая сигаретой.

– Я буду греческими