Последний конвой - Саморский

Вот придурок! Из-за него мы заблудились в пустыне, а теперь задыхаемся в яме.

Стивен собрался с духом и сел.

А вдруг я проснулся слишком поздно?

Он почувствовал озноб, хотя адская жара пустыни давным-давно проникла в убежище. Рывком вскочил на ноги, испуганно повернулся, посмотрел на безжизненные тела с бледными до синевы лицами. Вброс адреналина сразу отрезвил и отбросил остатки сонливости, только слабость никуда не делась, перед глазами заплясали зеленые пятна, ноги подкосились. Рухнул на четвереньки, зашелся в приступе неудержимого кашля.

Нужно что-то сделать. Немедленно! Пока я опять не вырубился.

Мысли выскакивали быстро, лихорадочно, короткими, рубаными фразами и улетали прочь из головы. Он никак не мог сосредоточится, на это просто не было сил. Но это почему-то было важно.

Словно за меня думает кто-то другой…

Он вновь попытался встать на ноги и не смог, все тело обмякло, сердце зашлось в лихорадочном ритме африканского танца, а воздух стал густым и вязким, словно кисель.

Как во сне…

А может ну их, эти быстрые мысли? Пусть летят себя, коли так сильно торопятся прочь. Вот он сейчас еще немного поспит, совсем немного, а потом…

…а потом в голову пришла страшная догадка, и он со всей силы несколько раз ударил себя по щеке.

— Не спать, сука, не спать, — заорал что есть мочи вслух, — сдохнем тут все, из-за тебя.

Лицо взорвалось болью, зашелся приступом астматического кашля, в голове немного прояснилось. Еще раз осторожно повел головой, выхватывая из общей картины мелкие детали, упущенные в прошлый раз.

Мишка едва слышно сопит, Франсуа только что застонал во сне. Ковтун, сидя в кресле, слегка пошевелился, у Бормана дрожат ресницы и пот блестит на лбу.

Мертвые не потеют…

Глубокий вздох облегчения.

Слава богу, все живы!

Моментально выступила испарина, сердце забилось чуть ровнее, откуда-то изнутри головы выскочил целый рой самых разнообразных мыслей, искрами бенгальского огня разлетелся в разные стороны шипя и угасая на лету. Ни одной не успел поймать…

Руки дрожат, ноги отказываются держать вес тела. Что делать?

И тогда он двинулся к выходу на четвереньках, как дикое животное. С непривычки оказалось немного неудобно, — слишком много конечностей. Он все время путался в какой очередности их необходимо перестанавливать. Один раз так запнулся, что руки подломились и с размаху въехал мордой в песок.

Удар на секунду отрезвил. Отплевавшись, Стивен собрался с силами и сделал еще пару неверных шагов поочередно переставляя негнущиеся «щупальца».

Вот и выход. Не сразу, но все-таки справился, сорвал непослушное покрывало, закрывающее условный дверной проем. Стал глотать раскаленный воздух пустыни, как рыба, вытащенная на поверхность. Перед глазами завертелись мелкие серые мушки, но они больше не пугали, давно стали привычными обитателями землянки.

Свежий воздух. Боже, как он прекрасен!

В голове слегка прояснилось. Мысли больше не убегали прочь, прежде чем он успевал их обдумать.

Нужно немедленно разбудить остальных!

Очень сильно хотелось пить, горло просто полыхало огнем. Стивен протянул руку, ухватился за горячую фляжку и слегка качнул. Едва слышно плеснуло, совсем на донышке, не больше одного колпачка. Этим не напьёшься, только раздраконишь себя еще сильнее. Пусть остается резерв.

Приложив немалые усилия, встал. Ноги сильно дрожали, но уже не подгибались. Осторожно переступая, добрался до спалки Михаила, склонился над телом, осторожно похлопал по щеке:

— Мишка, просыпайся.

Никакой реакции. Очень глубокий сон?

Размахнулся и врезал со всей силы.

— Проснись, я сказал!

Щека парнишки мгновенно покраснела, а все лицо пошло белыми пятнами. Он слабо пошевелился, громко застонал, но глаза так и не открыл. Только ресницы вздрогнули пару раз и все.

— Да просыпайся же ты!

Стивен принялся тормошить его изо-всех сил. Михаил снова застонал, а потом смешно сощурившись, с трудом разлепил один глаз.

— От-пу-сти, — очень тихо по слогам выговорил он, — мне-боль-но…

— Слава богу, очнулся, — выдохнул Стивен, и сел рядом с Мишкой на спалку, вытер опять выступивший пот. Непонятным образом его организм продолжал выжимать из себя воду. Откуда же она берется в таких количествах?

— Что случилось? — едва слышно пробормотал Михаил, и закашлялся.

— Некогда объяснять, — отмахнулся Стив, — нужно срочно разбудить остальных и вывести на свежий воздух.

— Не могу встать, — пожаловался Мишка, — плохо мне, голова кружится.

— Гипоксия, — все-таки пояснил Стивен, — кислородное голодание. Давай помогу.

Он встал, и ухватив Михаила под руки потянул вверх. Перед глазами вновь поплыли зеленые пятна, не удержался на ногах, так в обнимку и рухнули на песок.

— Черт, — выругался Стивен, он все еще удерживал Мишку, но оказавшись придавленным телом друга, понял, что не сможет встать самостоятельно. Он пополз на спине, отталкиваясь ногами, Михаил принялся помогать в меру сил и возможностей, но больше мешал.

Им потребовалось почти полминуты, чтобы проползти пару метров, огибая разбросанные вещи и лежащие вповалку тела. Наконец добрались до выхода, немного отдышались. Ухватившись за край вкопанного металлического ящика, Стивен поднялся на дрожащие от слабости ноги, сердце опять зашлось в высокочастотном ритме.

Да что там веса в том Мишке? Килограмм пятьдесят, не больше. А устал так, как будто кросс в пятнадцать километров пробежал.

— Притока воздуха нет, — наконец отдышавшись, смог объяснить Стивен, — Ковтун вытяжку неправильно установил. У нас отравление углекислым газом. Нужно срочно разбудить остальных.

— Сейчас, — тяжело дыша ответил Мишка, — я помогу. Только дай мне пару минут… прийти в себя…

— Хорошо, тогда я пошел, — Стивен оторвал руку от контейнера, шагнул в темноту ямы. После яркого света видно было плохо, глаза еще не привыкли к полумраку. Кое-как добрался до ближайшего тела, практически на ощупь. Понимая, что деликатничать нет времени, сразу врезал сильную пощечину. Франсуа захлопал ресницами, застонал, принялся натужно кашлять.

— На выход, — приказал Стивен, на ощупь пробираясь к телу щупленького японца, похлопал Ямадзаки по щеке.

— Проснулся Нипон? Давай, Самурайкин, шагай на свежий воздух.

С Крузом они почти не общались, капрал не отличался дружелюбием и общительностью. После пощечины мгновенно открыл глаза и несколько секунд моргал, уставившись на Стивена ничего не понимающим взглядом. Затем лицо перекосила запоздалая реакция на боль. С трудом разлепил растрескавшиеся губы:

— Помоги встать, — неожиданно спокойным и ровным голосом произнес он, — нужно разбудить остальных. В этой могиле воздух заканчивается.

Стивен ухватил его за ворот форменной рубашки, рванул на себя, переводя тело в сидячее положение. Круз застонал, вцепился в край спалки побелевшими от напряжения пальцами,