Последний конвой - Саморский

забросил, словно котенка.

— Сиди здесь и не высовывайся, пока не разрешу выходить.

И с силой захлопнул дверцу, отрезав меня металлической стеной от внешнего мира…

Глава 13

Стивен

То, что это сон, было понятно с самого начала. Так бывает иногда, ты спишь и понимаешь, что спишь, поэтому сон не глубокий, а какой-то поверхностный. И сновидение тоже совсем простое, с незамысловатым сюжетом и расплывчатыми образами. Плетется что-то невнятное, ну да и фиг с ним…

Потом видения обрели четкость, приснилось море, камни и дамба. Снился Мишка, но почему-то очень маленький, лет десять — двенадцать, не больше. И сам Стивен тоже видел себя ребенком, практически ровесником Михаила. Мысль о том, что они познакомились всего пару недель назад, почему-то так и не пришла в голову. Как раз наоборот, во сне все выглядело логично и абсолютно естественно. Два друга и одноклассника, прогуливают школу, бесцельно шляются по берегу, кидают небольшие камешки в воду, высекая блинчики и ждут вечера, когда можно будет вернуться домой, без опаски получить нагоняй от родителей.

Затем пошли на дамбу, посмотреть, как швартуется большое рыболовецкое судно — «Адмирал Ратинский». С дамбы очень хорошо просматривался причал, и было безумно весело наблюдать суету портовых рабочих, уверенные движения матросов на палубе, и степенного капитана с трубкой в зубах, отдающего распоряжения морякам.

Потом каким-то непонятным образом поменялась локация, и Стивен осознал, что они с Мишкой находятся в старом, давно заброшенном военном доке. Непонятно зачем пробираются к пришвартованному судну, сквозь хаос древнего металлолома, после демонтажа отслуживших свой век кораблей. Тут и там, высятся распиленные на части обломки старых сухогрузов, военных судов, рыбацких шхун и невероятно огромных пассажирских лайнеров. Повсюду ржавое железо, мусор, грязь и всевозможный бесполезный хлам. Воздух насквозь пропитан вонью гниющей рыбы и прогорклым запахом разлагающихся водорослей.

Вдвоем с Мишкой они взбираются по старой, насквозь проржавевшей лестнице, на самую вершину боковой башни. А затем по навечно застывшей стреле башенного крана перелезают на предназначенное для разборки судно. Стивен знает, что это сновидение, возможно поэтому не испытывает никаких эмоций. Он понимает, что может сорваться вниз с огромной высоты и утонуть. Но страха нет, только вялый интерес к происходящему, словно при просмотре не очень зрелищного кино, уже виденного много раз.

Старое железо не выдерживает даже очень незначительной нагрузки, все давно сгнило и проржавело насквозь, одна из перекладин отрывается, и Стивен падает вниз с огромной высоты. Но ему почему-то все равно не страшно, разве он может умереть в двенадцатилетнем возрасте? Ведь он давно взрослый, а это просто кино о нем, маленьком.

Сильный удар о воду вышибает дух, он сразу уходит очень глубоко, даже свет меркнет сквозь невообразимую толщу воды. Тело парализует осознание того факта, что он еще не умеет плавать. Очень хочется вдохнуть полной грудью, но вокруг только вода. Легкие разрываются от недостатка кислорода. Стивен начинает беспорядочно дергать руками и ногами, пытаясь побыстрее всплыть на поверхность. Но тело отзывается вяло, конечности почти не слушаются, вода становится густой и тягучей, словно кисель. Еще несколько секунд и он больше не сможет сопротивляться.

И вдруг, на какую-то долю секунды Стивен осознает, что угроза смерти отнюдь не призрачна, и происходящее — вовсе не сон. Он сейчас действительно утонет. Умрет навсегда.

Нужно немедленно что-то сделать, если хочется жить.

Мысль настолько яркая и четкая, что сонная одурь улетучивается прочь. Стивен начинает целенаправленно стремиться вверх, отталкивается ногами, словно лягушка, колотит и загребает руками. Пусть пока еще неумело, но очень старательно. Тело все еще вялое, но что-то уже начинает получаться, толща воды над головой светлеет. Сердце бешено колотится, легкие требуют сделать вдох, но он сдерживается. Еще чуть-чуть, совсем немного осталось.

И вот сквозь слой воды уже видно пронзительно голубое небо и пылающий диск солнца. Его руки больше ничто не связывает, а вокруг уже никакой не кисель, а самая обыкновенная морская вода. Он делает последнее усилие и выныривает на поверхность, словно поплавок на отцовской удочке. Немедленно делает глубокий вдох и радостно смеется, от бешеного восторга колотит по воде ладонями.

Совсем рядом, с каркаса основания башни, свешивается вниз насмерть перепуганная физиономия Мишки. Он смотрится до того уморительно, что невозможно сдержаться от хохота. Михаил немедленно протягивает руки и кричит:

— Стив, хватайся, я тебя вытащу.

Он с готовностью обхватывает маленькую узкую ладонь и просыпается со счастливой улыбкой на лице.

* * *

Стивен открыл засохшие воспаленные глаза, почувствовал, что задыхается и сразу же сделал глубокий вдох. В нос ударил запах старой резины, а голову пронзила адская боль. Перед глазами заплясали и замельтешили серые мотыльки. Ощущение разрывающихся легких никуда не исчезло, словно он все еще в сновидении, очень глубоко под водой…

Нечем дышать!

Все еще не до конца понимая, что произошло, повел головой по сторонам. Тут же замутило, закружило, зазвенело в голове, поплыли серо-зеленые пятна. Последним усилием обезвоженных мышц, Стивен перевернулся на живот и его тут же вырвало невыносимо горькой слизью.

Впрочем, это, наверное, слишком сильно сказано. За целый день в желудке не было ни крошки, а выпитая вода мгновенно выходила потом. Только горло поранил, пытаясь исторгнуть хотя бы каплю жидкости из воспаленного желудка. Но все равно стало чуть легче. И хотя голова продолжала разрываться от боли, мозг включился и со скрипом начал генерировать мысли.

Почему нечем дышать?

Стивен осторожно повел головой по сторонам. В небольшой яме вповалку, сидели и лежали все восемь человек потерявшейся группы.

Какого черта?

Он попытался собрать мысли в кучу, но они не слушались и разбегались по углам, как тараканы.

Разве нас не должно быть семеро? Восьмой — часовой, дежурит на улице. Чья сейчас смена?

Он еще раз пересчитал тела, начиная с себя — все-таки восемь. Значит часовой не выдержал послеполуденного зноя и спрятался в землянке, а потом уснул вместе со всеми.

Кто должен был дежурить?

Да что тут гадать, все спят лежа, только Ковтун — сидя. Наверняка его смена была.

В голове пульсировала боль, душераздирающе мешала думать.

Уперся дрожащими руками в песок, попробовал приподняться и не смог. Звон в ушах усилился и поменял тональность, стал похож на клекот раненной птицы.

Почему так сильно болит голова?

Он несколько раз открыл и закрыл глаза. Вроде бы бесполезное упражнение помогло немного сосредоточится и сфокусировать зрение.

Слишком много людей в маленькой яме. Закончился кислород. Вытяжку тоже мудрил Ковтун. Видимо сделал неправильно, нет притока свежего воздуха.