Легкая корона - Алиса Бяльская

— Здесь, ждет на лестнице. У него до сих пор глаза красные, — сказал Хохлов. Он был недоволен, но спорить со старшим по званию не мог.

— Ну так проедем все к вам в отделение и разберемся с ним.

Когда они выходили из квартиры, отец тихонько отвел дежурного в сторону и предложил материально вознаградить за усилия. Тот гордо отказался от денег, но попросил написать благодарственное письмо. Пока отец на кухне писал письмо, я подошла к двери и посмотрела, как они уводят частника. Действительно, и глаза, и рожа были у него красные, распухшие.

Авторы в «Юном химике» не зря получали зарплату.

ЮНЫЙ ХИМИК

Когда Глеб вернулся из армии, то начал думать, как заработать денег, чтобы содержать семью. Какое-то время он работал по ночам обходчиком путей в метро. Продержался там недолго, но увиденного хватило бы на несколько фильмов ужасов — полчища крыс, которых он должен был отгонять палкой, и прочее в том же духе. Жуть. Был еще вахтером в Университете на Моховой, его туда папа пристроил, по блату, так сказать. Эта работа была творческая. Именно там Глеб писал инсценировку «Елизаветы Бам» Хармса. Написать-то написал, но ни один театр ее не принял. Работа над пьесой протекала так интенсивно, что с должности Глеба погнали, несмотря на папу-профессора. Нужно было придумывать что-то еще: Марина переживала — мамаша грозилась лишить ее финансовой поддержки.

И тут Глеб достал из рукава козырного туза. Уже довольно долгое время, то есть все два года армии и после того, как демобилизовался, он постоянно намекал Марине, что скоро заработает кучу денег и они будут просто купаться в роскоши. Но дальше намеков дело не шло, а тем временем его выгоняли со всех подряд низкооплачиваемых черных работ. Когда Глеб в очередной раз начал многозначительно намекать на предстоящее благополучие, мы с Мариной молча переглянулись и перевели разговор на другую тему. Увидев, что ему не верят и — того хуже — не принимают всерьез, Глеб раскололся.

Оказывается, еще перед армией Глеб со своим другом Витей прочитали в журнале «Юный химик», как изготавливается слезоточивый газ. И Глеба осенила гениальная идея: на этом можно заработать кучу денег! Ведь легально достать баллончик со слезоточивым газом было невозможно, а потребность в них постоянно росла. Дело, собственно, оставалось за малым — изготовить газ, каким-то образом залить его во что-то, что может быть баллончиком, и начать продавать. Пока Глеб служил, Витя поступил на химфак, так что научная база у них была. Не знаю, что подумала Марина, но я про себя решила, что это очередной безумный прожект, постепенно Глебу надоест об этом говорить и он переключится на что-то другое. Но вдруг старый номер журнала извлекли на свет божий, проверили рецепт, или как там это называется, и вплотную приступили к изготовлению. Проблему с тем, куда поместить газ, разрешили очень изящно, еще одно гениальное Глебово озарение. Идея была в том, что они возьмут обыкновенные зажигалки, которые можно было купить в любом ларьке, выльют их содержимое и заполнят газом. Таким образом решалась и еще одна проблема: если хозяина баллончика остановит мент, то ничего предосудительного не найдет. Подумаешь, простая зажигалка.

В день «Д» Марина с Игорьком перебазировалась ко мне, так как подпольная лаборатория располагалась у них на кухне и вся квартира была наполнена слезоточивым газом. Мамаше наплели, что будут травить тараканов, и велели после работы идти ночевать к подруге. Кроме того, ко мне привели беременную Божену, потому что процесс заправки газом зажигалок должен был происходить на балконе и Божена, живущая этажом выше, могла пострадать. Не знаю, что там Глеб ей наврал, но в результате всей его конспирации она была железно уверена, что они с Витей изготовляют наркотики. По этому поводу она была в непонятном возбуждении.

— Это точно ледяная, говорю вам! — все время повторяла она.

Мы с Мариной понятия не имели, что такое эта ледяная, но вопросов не задавали.

Наконец первая партия зажигалок-баллончиков была готова. Теперь надо было их продавать, а с тем невероятным количеством знакомых, которое у меня было, казалось само собой разумеющимся, что я могу в этом помочь.

Сначала я продавала единичные зажигалки для личного пользования. Но потом кто-то из знакомых, приобретя баллончик для себя, потом для друга, потом для своей девушки, вышел на человека, которого наш товар заинтересовал всерьез. Речь пошла о больших деньгах. Глеб изготовлял оптовую партию несколько дней и по этому случаю даже прикупил какие-то особо крутые зажигалки, а не самые дешевые, как всегда. Я пришла к ним домой, взяла две большущие сумки, набитые самодельными баллончиками, и пошла на «стрелку». «Стрелку» забили в метро. Меня всю колотило от страха, когда я проходила с этими сумками мимо милиционеров у входа, продолжало колотить, когда мы с покупателем обменивались сумками, я ему — зажигалки, он мне — деньги. Все произошло быстро, по-деловому — передали, разошлись. Когда я расстегнула молнию большой спортивной сумки и увидела пачки денег, перехваченные резинками, как в сберкассе, мне на мгновение стало нехорошо. Такое количество денег я видела только в кино. Я по-настоящему испугалась, подумала, что, наверное, взяла на себя слишком много и что если меня сейчас остановят на выходе менты и попросят открыть сумку, то я сяду лет на десять, а может быть, меня приговорят к высшей мере. Не помню, как вышла из метро, как добралась до дома Глеба. Почему-то мне кажется, что я бежала всю дорогу бегом. Ворвалась в квартиру с выпученными глазами, шмякнула сумкой о стол: «Вот!»

Они тоже на несколько секунд онемели от вида этих пачек, и мы только молча переглядывались. Но Глеб быстро взял себя в руки и начал считать деньги. Еще в самом начале он назвал мне цену, за которую продает баллончики, а сколько на этом заработаю я, его не интересовало. Обычно выходило поровну, но этот покупатель был, видимо, очень заинтересован в товаре, поэтому, когда Глеб отсчитал свою долю — по пятьдесят рублей за баллончик, — мне досталось почти две трети лежащих на столе денег… Мне было неловко, Глебу тоже. Тут вмешалась Марина:

— Ты охуела, Алиса? У тебя совесть есть?

— А я что? Что делать, если Глеб такую низкую цену назначил, а они готовы покупать в три раза дороже? Делите сами, как хотите! Я на вас наживаться не собираюсь!

Еще раз пересчитали и поделили пополам.

Какое-то время так и шло: я продавала, выручку делили на взаимовыгодных началах. Денег у меня было немерено, и я могла позволить себе все, что душе угодно: ходить на все сейшены, мотаться постоянно в Питер, покупать шмотки, собирать пластинки, постеры, книги, не вылезать из кино, жрать бесконечно в кафе и начавших появляться кооперативных ресторанчиках. Деньгами были набиты все мои карманы, и я помню, как подозрительно смотрел на меня отец несколько раз, когда я нечаянно роняла скомканные купюры.

Однажды партия зажигалок оказалась бракованной, покупатели требовали вернуть деньги, Глеб же предлагал поменять товар. Их такой вариант решительно не устраивал, мне стали угрожать: продажей-то занималась я, и Глеб ясно дал мне понять, что все разборки с покупателями — моя проблема. Имени изготовителя баллончиков я никому не говорила — и не сказала бы ни за что на свете, ведь речь шла не только о моих друзьях, но и о крестнике. Звонки с угрозами участились, положение становилось критическим, и некому было мне помочь. После одного такого «серьезного» разговора, когда покупатели наехали на меня и «в последний раз» потребовали вернуть деньги или вывести их на изготовителя, я не выдержала и расплакалась. Что делать, я не знала.

А тут еще оказалось, что отец, давно заподозрив неладное, подслушал весь разговор. Он был очень зол, побелел, не кричал, а говорил тихо, сквозь стиснутые зубы, что было еще страшнее. В общем, я рассказала ему все. Странно, но он явно испытал облегчение. Наверное, он вообразил, что я занимаюсь проституцией, иначе откуда у меня столько денег, куда я все время ухожу и с кем я постоянно говорю тихим голосом по телефону?

В результате он пошел выяснять отношения с Глебом, учить того, что на женщин подобные задания не сваливают, что мужчина все должен брать на себя и прочая и прочая в своем мачоистском духе. Неприятную ситуацию как-то разрулили, а меня от больших дел отстранили. В качестве компенсации отец познакомил Глеба с серьезными взрослыми дядями, с которыми тот завязал такие дела, что скоро отправлял свои зажигалки по городам Союза целыми вагонами. Я же осталась без заработка.

КИНО

Шел Московский кинофестиваль. У меня был абонемент в Лужники, но там обычно показывали только коммерческое кино, которое Громов не любил. Его интересовали только серьезные фильмы больших режиссеров. Мне же очень хотелось сходить куда-нибудь вместе.