Неисторический материализм, или ананасы для врага народа - Елена Антонова

– И молока нет! – отрезала продавщица, вздернув на этот раз подбородок, поскольку все остальное уже было вздернуто. – Кончилось!

Но Катюша уже не слушала. Ее заинтересовал большой топор в видневшейся за задней дверью подсобке, который лежал на большой колоде.

– Я давно не видела, как рубят мясо, – сообщила она. – По-моему, никогда не видела. Отрубите-ка мне кусочек мяса, – обратилась она к продавщице.

Та хранила гордое молчание, презрительно дернув плечом.

– Катюша, мясо обычно либо заканчивается к обеду, либо поступает после обеда, – пояснил Сергей.

– Ладно, – не огорчилась Катюша. – Мясо в нашем супермаркете купим. А зато икра есть, – удивилась она. – Ой, а какая дешевая… Дайте-ка нем икорочки полкило, – обратилась она к продавщице.

Но продавщица уже превратилась в неприступную крепость. Она сделала вид, что углубилась в подсчет наличности в кассе, достала огромные деревянные счеты и стала делать пометки в большой кассовой книге, естественно, «не слыша» несносную покупательницу. Но она явно недооценила Катюшу.

– Ой, – обрадовалась та, убедившись, что продавщица хамит. – Она нас не замечает! Какая прелесть! Сережа, – бурно радовалась Катя. – Прямо как в учебнике по экономике. Она материально не заинтересована, поскольку не имеет выручки с продаж. Поэтому она грубит. Социалистическая продавщица! Они улыбаются только за деньги. Здорово наглядно, да? Надо сюда студентов на уроки водить. О материальной заинтересованности.

Строчки расплылись перед глазами продавщицы. Не уязвила! Ее рассматривают, как любопытный экземпляр, да еще и оскорбляют материальной заинтересованностью! А дамочка, кажется, вовсе и не расстроилась, что мяса нету. И про продукты забыла, коза расфуфыренная!

Катюша, действительно забыв про продукты, продолжала рассуждать, прислонившись спиной к прилавку.

– А все-таки какой грандиозный самообман! Мечтали о всеобщем счастье, а получили всеобщее социалистическое хамство.

– Так обычно бывает, когда счастье внедряется насильно, – пробормотал Сергей, открывая для Катюши дверь.

Продавщица проводила их взглядом, исполненным горького разочарования. А какой славный скандал намечался!

Ночью ей снилось, как директор магазина, Нина Михайловна Новоселова, выдает ей только половину зарплаты, удержав за «плохую работу и хамское отношение к покупателю».

– Вы не повышаете количество продаж, потому что раньше были материально незаинтересованы, – кричала она. – А теперь зарплата будет зависеть от выручки! И мясо не воруй, – заключила директорша, отбирая оставшиеся деньги.

Продавщица проснулась в холодном поту и порадовалась, что живет она в замечательном социалистическом государстве, где на работе можно не напрягаться, мяса и молока воровать – сколько хочешь, а за капиталистические штучки с понижением зарплаты – пожалуйте в ГПУ. Все-таки молодец товарищ Сталин, что расстреливает всяких там капиталистов недобитых.

XVII

Один из недобитых капиталистов ходил в это время вокруг огромного «лендровера», поблескивающего темно-зелеными боками, и пытался представить себе, как он перебрасывается с ним в прошлое на свою маленькую кухоньку.

– Андрей, – робко сказал он, когда его озабоченный друг в очередной раз возник в лаборатории прямо из воздуха, – ты думаешь, он там поместится в моей квартире?

Андрей с жалостью посмотрел на него.

– Ты готов, мой общественно-социальный гений?

Общественно-социальный гений полез в машину и устроился рядом с Катюшей, мучимой невозможностью посплетничать с подружками, и оттого несколько грустной. Вообще-то, у нее имелись и более серьезные причины для грусти. Или для веселья – это как посмотреть.

Анатолий Васильевич Барсов, резюмирую итоги Катюшиного, как он выразился, “performance”, то есть, проще говоря, поведения, по-отечески обнял ее:

– Ах ты моя умница, – нежно произнес он. – А еще не хотела шариковый дезодорант брать. На тебя уже есть коллективный донос!

– Ах они лицемерки, – завизжала Катюша. – Кто написал?

– Коллективный донос! – сказал счастливый Анатолий Васильевич. – Группа студенток, у которых ты сидела на уроке.

– И Тростникова? – поразился Сергей.

– Нет, – Барсов покачал головой. – Я бы в ней очень разочаровался. – Слава Богу, это не она. Девочки, которые живут в общежитии, написали. Требуют проявить бдительность и обратить на тебя внимание, как на американскую шпионку. Потому что ты носишь вещи, которые не продаются в Москве. Весь вечер сочиняли!

– А при чем тут шариковый дезодорант? – возмутилась Катюша.

– А ты его в маленький перерыв вынула в аудитории, помнишь?

– Ну да. Вы же сами велели все, что можно, показать…

– Вот-вот. Именно шариковый дезодорант и поразил их в самое сердце. Уж они его так подругам описывали… Самое смешное, что те не поверили.

– Я знаю, как их добить! – мстительно сказала Катюша. – Я его им подарю.

– Ах! – притворно встрепенулся Сергей. – Какое коварство!

Сумки с мясом, рыбой и прочей снедью, которая была пока дефицитом в замечательном социалистическом государстве, были уже затарены в «лендровер», а Сергей печально размышлял о том, что, кроме своего банка, где он переделывал базу данных и исправлял все, что натворила Курицына, он никуда не успел зайти.

– Диски не нажимайте, – предупредил Андрей. – Переброс у нас сегодня не индивидуальный.

– Почему? – меланхолично поинтересовался Сергей.

– Джип – не диван, – объяснил Андрей. – Если он у нас перенесется по частям, не соберем потом.

Он завел машину под большой металлический колпак на территории гаражей Института, откуда уже радостно скалили зубы Митя и Иван.

– Привет, – сказал Митя. – А мы тебе зимние шины поставили.

– Вот спасибо, – уныло сказал Сергей. У него привычно закружилась голова, все поплыло перед глазами – но всего лишь на долю секунды.

– М-да, – услышал он смущенный голос Андрея, – не очень удачно.

Пятьдесят третий был погружен в черную зимнюю темноту. Джип, как и планировалось, стоял перед воротами дома, чтобы его никто не смог заметить в десять часов вечера, – Средневолжск в это время замирал, и все законопослушные граждане сидели дома. Однако их машина оказалась не единственной. У ворот, чуть поодаль, стоял черный воронок – зловещая тупорылая машина НКВД.

– Запросто могли прямо внутри них материализоваться, – проворчал Андрей, сокрушаясь, что он не посмотрел на монитор перед отбытием.

Через двор, по направлению к воротам, шли люди в военной форме. Что-то было не так. На крыльце стояли жильцы дома, которые тревожно жались друг к другу. Среди военных, торопливо шедших к воротам, была женщина, которая явно шла не по своей воле. Она без конца оглядывалась, замедляла шаг, но ее твердой рукой направлял военный, следовавший за ней вплотную.

Из черного воронка высунулся водитель.

– Вы как здесь оказались? – требовательно спросил он Андрея, открывшего дверцу.

– Странный вопрос, – пожал тот плечами.

– Вас же только что тут не было, – не унимался водитель. – Я даже шума мотора не слышал. – Он высунулся еще дальше из машины и включил фары. – Вон, – добавил он, – даже следов от колес нету. – Он озадаченно посмотрел на Андрея.

Сергей вышел из машины и неслышными шагами обошел ее сзади.

– Рука Москвы! – наклонился он к водителю. Тот испуганно отпрянул и замолк.

Ворота отворились, и оттуда вывели Зою Сергеевну Трофимову – бдительную соседку, настучавшую в свое время на Сергея. Почувствовав, что ворота за ней закрываются и рвется ниточка, связывающая ее с домом, она попыталась сделать шаг назад.

– Здесь какая-то ошибка, – закричала она. – Я сама всегда проявляла бдительность… Вы не можете!

– Не агитируй, – грубо толкнул ее в спину военный.

Сергею стало ее жаль.

– Вы там потише толкайте, – сказал он. – Еще неизвестно, кого следующего туда затолкают.

– Что-о-о? – взревел военный. Сергей в упор посмотрел ему в глаза. Первым отвел взгляд военный, слегка смутившись.

– Я выполняю приказ, – уже тише сказал он.

– Вот и выполняйте, – так же тихо ответил Сергей. – А толкать приказа не было.

Зоя Трофимовна жалко посмотрела на соседа и покорно села в машину. Военные прыгнули следом так лихо, будто везли невесть какого международного террориста, а не обычную провинциальную мещанку.

– Так, – деловито сказал Андрей. – Ты тут не раскисай давай. Это бы и без тебя все происходило, а ты здесь – всего лишь наблюдатель.

– Я не могу понять, – потрясенно сказал Сергей. – Я столько поводов давал, и меня ничего… А она так изъявляла свою преданность, и ее…

– Ты еще скажи, что на ее месте должен был быть ты! – насмешливо сказал Андрей.

– Но ведь и правда я, – удивился Сергей.