Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

К тому времени, как конник полоснул снова, я уже стоял. Он и его конь были выбиты из равновесия, и новый удар, не причинив вреда, скользнул по железной оковке моего щита.

Алдхельм закричал своим людям, чтобы те помогли его лучшему воину, но Финан, Ситрик и Осферт уже появились из ворот монастыря, верхом, вооруженные, и люди Алдхельма заколебались, когда я шагнул к коннику. Тот снова полоснул; ему все еще мешали непредсказуемые движения его коня, и на этот раз я сделал так, чтобы мой меч отразил удар вверх. А сам я просто потянулся и схватил всадника за запястье. Он встревоженно закричал, а я сильно дернул — и, упав с седла, он рухнул на влажную землю. Одно биение сердца он выглядел ошеломленным. Его жеребец с ржанием повернулся в сторону, и воин встал. Щит его, надетый на левую руку, был в полосах грязи.

Я шагнул назад и вытащил Вздох Змея, клинок зашипел в тесном устье ножен.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Большинство моих людей вышли из монастыря, хотя Финан сдерживал их.

Человек ринулся на меня, надеясь выбить меня из равновесия щитом, но я шагнул в сторону и пропустил его мимо.

— Как тебя зовут? — повторил я.

— Беорнот, — ответил он.

— Ты был при Феарнхэмме? — спросил я.

Тот отрывисто кивнул.

— Я пришел сюда не затем, чтобы убить тебя, Беорнот, — сказал я.

— Я дал клятву своему господину, — отозвался он.

— Никчемному господину.

— Тебе видней, ведь ты же — тот, кто нарушил клятву.

С этими словами он напал снова. Я поднял щит, чтобы принять на него удар, а воин быстро уронил руку, махнув мечом под нижним краем моего щита. Клинок ударился о мою лодыжку, но я всегда носил полоски железа в сапогах, потому что удар из-под щита очень опасен. Некоторые носят на ногах поножи, но при виде поножей противник удерживается от таких ударов, тогда как спрятанное в сапогах железо заставляет ноги казаться беззащитными и провоцирует удар, открывая врага для контрудара. Мои железные полосы резко остановили меч Беорнота, и у того был удивленный вид, когда я со страшной силой ударил его в лицо затянутой в перчатку рукой, сомкнутой на рукояти Вздоха Змея.

Шатаясь, Беорнот отступил. Моя левая нога ныла от его удара, но у него текла кровь из сломанного носа, и я саданул его щитом, вновь вынудив отступить, потом снова толкнул щитом — и на сей раз Беорнот упал на спину. Я пинком отбросил его меч, поставил ногу ему на живот и приставил к его губам кончик клинка Вздоха Змея.

Беорнот с ненавистью смотрел на меня. Он прикидывал, успеет ли секануть меня мечом, но понимал, что не успеет. Стоило мне шевельнуть рукой, и он бы захлебнулся собственной кровью.

— Лежи тихо, Беорнот, — негромко проговорил я, потом посмотрел на людей Алдхельма и крикнул: — Я пришел сюда не для того, чтобы убивать мерсийцев! Я пришел сюда, чтобы сражаться с ярлом Хэстеном!

Я сделал шаг в сторону, убрав меч от лица Беорнота, и велел ему:

— Встань.

Он нерешительно встал, не зная, закончился бой или нет. Ненависть покинула его глаза, теперь он просто недоуменно смотрел на меня.

— Ступай, — велел я.

— Я поклялся тебя убить, — ответил он.

— Не будь дураком, Беорнот, — устало проговорил я. — Я только что подарил тебе жизнь. Это делает тебя моим человеком. — Повернулся к нему спиной и крикнул: — Господин Алдхельм посылает храброго сделать то, чего не осмеливается сделать сам! Вы пойдете в бой под командованием труса?

Здесь были люди, которые помнили меня не только по Феарнхэмму, но и по атаке на Лунден. Они были воинами, а все воины хотят, чтобы их вел человек, который принесет им удачу. Алдхельм не был воином, они это знали, но все еще колебались и были смущены. Все эти мерсийцы дали клятву Алдхельму; некоторые разбогатели благодаря его подаркам. Эти последние послали лошадей ближе к своему господину, и я увидел, что их руки тянутся к рукоятям мечей.

— При Феарнхэмме, — раздался голос позади меня, — господин Алдхельм хотел убежать. И он — человек, который должен вас защитить?

Это сказала Этельфлэд. Все еще в коричневых монастырских одеждах (хотя ее светлые волосы были непокрыты), она сидела на моей лошади.

— Кто возглавил вас тогда, ведя в кровопролитный бой? — вопросила она. — Кто защитил ваши дома? Кто защитил ваших жен и детей? Кому бы вы предпочли служить?

Кто-то среди мерсийских воинов выкликнул мое имя, и раздались приветственные крики.

Алдхельм проиграл — и понял это. Он крикнул Беорноту, чтобы тот меня убил, но Беорнот не двинулся с места. Поэтому Алдхельм отчаянным голосом приказал своим сподвижникам меня прикончить.

— Вы же не хотите сражаться друг с другом! — крикнул я. — У всех вас скоро появится настоящий враг!

— Будь ты проклят! — прорычал один из людей Алдхельма.

Он вытащил меч и погнал вперед свою лошадь, и это положило конец всеобщей нерешительности.

Другие мечи покинули ножны — и разразился хаос.

Люди принимали решения — быть за или против Алдхельма, и огромное большинство было против него. Они кинулись на его телохранителей как раз в тот миг, когда те напали на меня, размахивая мечами. Я отразил замах щитом, а всадники крутились вокруг меня в звоне сталкивающихся клинков.

Финан позаботился о человеке, который на меня напал. Я заметил, что Осферт поставил свою лошадь перед Этельфлэд, защищая сводную сестру, но опасность ей не грозила.

Это людей Алдхельма рубили и убивали, хотя сам Алдхельм, повинуясь слепой панике, ударил пятками коня и ухитрился вырваться из внезапно разразившегося жестокого боя. Он держал обнаженный меч, но все, чего он хотел — это спастись. Однако вокруг него оставались люди, и тогда, увидев меня, он понял свое преимущество: он был верхом, а я — нет. Тогда он направил коня назад, чтобы меня убить.

Алдхельм напал на меня с отчаянием человека, который не верит, что может победить. Он не оценивал меня, как это делал Беорнот, — просто налетел во весь опор и изо всех сил рубанул мечом. Я встретил мощный удар, вскинув вверх Вздох Змея. Я знал свой меч, я знал его силу, я наблюдал, как кузнец Элдвульф сковывал четыре железных прута и три стальных в один длинный клинок. Я сражался этим мечом, я убивал им, я скрещивал его с клинками саксов, датчан, норвежцев и фризов. Я знал его и доверял ему, и, когда меч Алдхельма встретился с клинком Вздоха Змея с лязгом, который должны были услышать на другом берегу реки, я знал, что произойдет.

Меч Алдхельма сломался. Сломался пополам. Обломок длиной в две трети клинка ударил меня по шлему и упал в грязь. А потом я погнался за Алдхельмом, который, сжимая сломанный меч, попытался ускакать, но пути к спасению не было.

Бой был окончен. Поддерживавшие его люди были или мертвы, или разоружены, а воины, принявшие мою сторону, образовали круг, в котором мы и оказались. Алдхельм сдержал скакуна и уставился на меня. Он открыл рот, но не нашел слов.

— Слезай, — приказал я и, когда он заколебался, крикнул снова: — Слезай! — Я посмотрел на Беорнота, который вернул себе коня. — Отдай ему свой меч.

Алдхельм нетвердо держался на ногах. У него был щит, а теперь он получил меч Беорнота, но в нем не было боевого задора. Он скулил. Убивать такого человека нет никакого удовольствия, поэтому я сделал это быстро. Один выпад поверх его щита со скрещенными топорами, выпад, заставивший его вскинуть щит — и я опустил Вздох Змея прежде, чем клинок ударился о дерево. Я рубанул Алдхельма по левой лодыжке с такой силой, что он упал на одно колено. Тогда Вздох Змея рубанул его по шее, сбоку. Алдхельм носил под шлемом кольчужный капюшон, и звенья выдержали, но удар опрокинул его в лужу, а я ударил снова, на этот раз разрубив ворот кольчуги — так что кровь брызнула на ближайшего всадника.

Алдхельм дрожал и плакал, и я тащил клинок на себя до тех пор, пока его кончик не оказался в рваной ране, в мешанине крови и изувеченной кольчуги. Потом я с силой вонзил клинок в его глотку и повернул. Он трясся, из него хлестала кровь, как из свиньи; а потом он умер.

Я выбросил его знамя в Темез, поднес ко рту сложенные ладони и прокричал людям на другом берегу реки:

— Скажите Альфреду, что Утред Беббанбургский вернулся!

Только теперь я сражался за Мерсию.

Этельфлэд настояла на том, чтобы Алдхельм получил христианское погребение. В деревне была маленькая церковь, чуть больше коровника, с крестом, приколоченным к крыше, а вокруг нее — кладбище, где мы выкопали шесть могил для шести мертвецов.

Уже имевшиеся могилы были едва отмечены, и одна из лопат вонзилась в труп, разорвав шерстяной саван, так что выплеснулся вонючий жир и показались ребра.

Мы положили Алдхельма в эту могилу и, поскольку многие мерсийцы были его людьми и мне не хотелось подвергать их верность еще большему испытанию, я позволил им похоронить его в прекрасных одеждах и кольчуге. Но я оставил себе его шлем, золотую цепь и коня.