Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

— Чего они хотят? — жалобно спросил Этельред.

— Хэстен хочет сидеть там, где сейчас сидишь ты, — ответил я.

— У тебя нет полномочий здесь говорить, — прорычал епископ Ассер.

— Епископ, — твердо проговорила Этельфлэд, — если вы можете сказать что-нибудь полезное, будьте добры, скажите это. Но если вы просто хотите быть помехой, пожалуйста, идите в церковь и излейте свои жалобы Богу.

За этими словами последовало ошеломленное молчание.

Настоящая власть в этом зале принадлежала епископу Ассеру, потому что он являлся посланником Альфреда, однако Этельфлэд публично высекла его.

Она спокойно встретила его негодующий взгляд и не отводила глаз до тех пор, пока Ассер не отвел их первым. Потом Этельфлэд повернулась к лордам.

— Вопросы, на которые нам надо ответить, просты, — сказала она. — Сколько здесь датчан? Какова их цель? Сколько людей мы можем собрать, чтобы противостоять им? И откуда мы возьмем этих людей?

Этельред все еще казался ошеломленным возвращением жены. Каждый господин в зале должен был знать об их разрыве, однако вот — Этельфлэд здесь, спокойно держит мужа за руку. Никто не осмелился бросить вызов ее присутствию, а сам Этельред был так потрясен, что позволил ей возглавить совет, и она хорошо с этим справлялась.

Во взгляде Этельфлэд была мягкая безмятежность, но за этой безмятежностью скрывался ум столь же вдумчивый, как у ее отца, и воля столь же сильная, как у ее матери.

— Не говорите все сразу, — велела она, перекрыв поднявшийся гвалт. — Господин Элфволд, — она улыбнулась мрачному с виду мужчине, сидевшему ближе всех к помосту, — твои земли, похоже, пострадали больше прочих. Так сколько, по твоему мнению, насчитывается врагов?

— От двух до трех тысяч, — ответил тот и пожал плечами. — А может, много больше, трудно сказать.

— Потому что они ездят маленькими отрядами?

— У них по меньшей мере дюжина банд, — сказал Элфволд. — А вполне возможно, и двадцать.

— А сколько людей мы сможем повести против них? — уважительно спросила Этельфлэд мужа.

— Пятнадцать сотен, — угрюмо ответил он.

— У нас должно быть больше воинов, чем пятнадцать сотен! — сказала Этельфлэд.

— Твой отец, — отозвался Этельред (он не смог воспротивиться искушению произнести эти два слова с насмешкой), — настаивал на том, чтобы мы оставили пятьсот человек для защиты Лундена.

— Я думал, гарнизон Лундена состоит из восточных саксов, — вставил я.

Я хорошо это знал, потому что сам командовал тамошним гарнизоном в течение пяти лет.

— Альфред оставил триста человек в Лундене, — сказал епископ Ассер, заставляя себя говорить сердечно, — остальные должны были отправиться в Винтанкестер.

— Почему?

— Потому что Хэстен послал нам предупреждение, — горько проговорил епископ.

Он помолчал, его лицо хорька заметно дернулось.

— Он предупредил, что ты и северные ярлы собираетесь напасть на Уэссекс.

Нельзя было не расслышать ненависть в его голосе.

— Он был прав?

Я колебался. Я не выдал планов Рагнара, потому что тот был моим другом — я оставил это на волю судьбы, — но Хэстен, оказывается, уже предупредил Альфреда. Он поступил так, несомненно, для того, чтобы не пустить войска восточных саксов в Мерсию, и, похоже, его предупреждение достигло цели.

— Ну? — поторопил Этельред, осознав, что я попал в неловкое положение.

— Ярлы Нортумбрии обсуждали нападение на Уэссекс, — слабо проговорил я.

— И они нападут? — выпытывал Ассер.

— Вероятно, — ответил я.

— «Вероятно», — издевательски повторил епископ Ассер. — А какова в этом твоя роль, господин Утред? — Насмешка, с которой он произнес мое имя, была острой, как клинок Вздоха Змея. — Ввести нас в заблуждение? Предать нас? Перебить еще больше христиан?

Он снова встал, осознав свое преимущество, и прокричал:

— Именем Христа! Я приказываю арестовать этого человека!

Никто не двинулся, чтобы меня схватить.

Этельред сделал жест двум своим гвардейцам, но этому жесту не хватало убедительности, и ни один из них не шевельнулся.

— Господин Утред здесь, чтобы защитить меня, — прервала молчание Этельфлэд.

— У тебя есть для защиты воины всего народа, — сказал Ассер, обводя рукой людей, сидящих на скамьях.

— Зачем мне нужны воины всего народа, если у меня есть господин Утред? — спросила Этельфлэд.

— Господину Утреду, — резко отозвался Ассер, — нельзя доверять.

— Вы только послушайте этого валлийского засранца, — обратился я к сидящим на скамьях. — Валлиец говорит, что саксам нельзя доверять? Сколько из вас потеряли своих друзей, сыновей или братьев из-за предательства валлийцев? Если датчане — худшие враги Мерсии, то сразу за ними следуют валлийцы. Мы собираемся брать уроки верности у валлийца?

Я услышал, как отец Пирлиг что-то бормочет за моей спиной, но он опять говорил на валлийском. Подозреваю, он оскорблял меня, но он хорошо понимал, почему я все это говорю.

Я взывал к глубоко укоренившемуся недоверию всех мерсийцев к валлийцам. С тех пор, как появилась Мерсия, где-то в дебрях забытых времен, валлийцы совершали набеги на земли саксов, чтобы угонять скот, забирать женщин и ценности. Они называли нашу землю своей «потерянной землей», и в сердцах валлийцев вечно жило желание прогнать саксов обратно за моря. Поэтому мало кто в зале Этельреда питал любовь к своим вековечным врагам.

— Валлийцы — христиане! — закричал Ассер. — И теперь пришла пора всем христианам объединиться против грязных язычников, которые угрожают нашей вере. Смотрите! — Он снова показал на меня пальцем. — Господин Утред носит символ Тора. Он — идолопоклонник, язычник, враг нашего всемилостивого господа Христа!

— Он — мой друг, — сказала Этельфлэд. — И я доверяю ему мою жизнь.

— Он — идолопоклонник! — повторил Ассер, очевидно, считая это худшим, что он может обо мне сказать. — Он нарушил клятву! Он убил святого! Он враг всего, что нам дорого, он…

Его голос замер.

Он замолчал, потому что я поднялся на помост и сильно толкнул его в грудь, вынудив сесть. Потом я облокотился на подлокотники кресла и посмотрел ему в глаза.

— Ты хочешь стать мучеником? — спросил я.

Он сделал глубокий вдох, чтобы ответить, но передумал и промолчал. Я улыбнулся, глядя в его взбешенное лицо, и похлопал его по впалой щеке, прежде чем повернуться к скамьям.

— Я здесь для того, чтобы сражаться за госпожу Этельфлэд, а она здесь, чтобы сражаться за Мерсию. Если кто-нибудь из вас считает, что Мерсия пострадает от моей помощи, тогда, уверен, она освободит меня от клятвы и я уеду.

Никто, похоже, не хотел, чтобы я уезжал.

Люди в зале пребывали в смущении, но Элфволд, который уже пострадал от вторжения Хэстена, вернул обсуждение в нужное русло.

— У нас не хватает людей, чтобы встретиться с Хэстеном, — проговорил он отчаянно, — если нам не помогут восточные саксы.

— А они не придут на помощь, — сказал я. — Верно, епископ?

Ассер кивнул. Он был слишком зол, чтобы заговорить.

— Будет атака на Уэссекс, — сказал я, — и Альфреду понадобится армия, чтобы отразить эту атаку, поэтому мы должны сами справиться с Хэстеном.

— Как? — спросил Элфволд. — Люди Хэстена повсюду и нигде! Мы пошлем армию, чтобы их найти, а они будут просто ездить вокруг нас.

— Вы отступите в свои бурги, — сказал я. — У Хэстена нет снаряжения, чтобы осаждать укрепленные города. Бурги защищает фирд, и вы спрячете свой скот и серебро за этими стенами. Пусть Хэстен сожжет столько деревень, сколько захочет, но он не сможет взять бурги, защищенные по всем правилам.

— Итак, мы просто позволим ему разорить Мерсию, пока сами будем трусливо прятаться за стенами?

— Конечно, нет, — сказал я.

— Тогда что? — спросил Этельред.

Я снова заколебался.

Согласно всем донесениям, Хэстен выбрал новую стратегию. Когда в прошлом году Харальд вторгся в Уэссекс, он привел огромную армию и вместе с ней армейский обоз: женщин и детей, животных и рабов. Но Хэстен, если срочные донесения говорили правду, привел только всадников. Он привел своих людей, а еще выживших из армии Харальда и датских воинов из Восточной Англии, чтобы разграбить Мерсию. Они двигались быстро, покрывая многие мили, и по пути грабили и жгли.

Если мы выступим против них, они могут ускользнуть, убраться с нашей дороги, или, если мы окажется в невыгодном положении, собраться, чтобы на нас напасть. Однако если мы ничего не предпримем, Мерсия неизбежно будет ослаблена настолько, что ее люди предпочтут искать защиты у датчан. Поэтому мы должны нанести удар, который ослабит датчан прежде, чем те ослабят нас.

— Ну? — вопросил Ассер, думая, что мои колебания говорят о нерешительности.