Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

убрал… Как долго бы это еще продолжалось? Скольких бы он убил?

И теперь у нее есть ответ. Он и дальше похищал бы женщин, убивал женщин, насиловал женщин, пока кто-нибудь не остановил бы его.

Коул улыбается.

– Конечно же, да. Ты же не думала, что я окажусь настолько глуп и беспечен, не так ли? – Он тянется через стол к ее лицу, но она быстро отдергивается. – Бедная моя Ромилли… Ты винила себя все эти годы? За то, что посадила своего отца в тюрьму?

– Ты и должен сидеть здесь! Ты этого заслуживаешь! – шипит она.

– Да. Именно так. Но я не знал, насколько сильно смогу тебя подтолкнуть. И как далеко ты готова зайти. Оказалось, что дальше, чем я себе представлял.

Ромилли делает глубокий вдох, руки у нее сжимаются в кулаки. Она хочет, чтобы сердце прекратило бешено колотиться в груди, а паника утихла.

– Но у меня была потребность. Желание. Что-то глубоко у меня внутри, чего я был не в силах перебороть. Точно так же, как ты не сумела перебороть стремление сегодня меня навестить.

Ромилли больше не может все это выслушивать. Слышать его голос, уносящий ее в прошлое. Она резко отодвигает свой стул, скрежетнувший металлическими ножками по кафельной плитке, и быстро идет к двери.

– Ты думаешь, что я в этом замешан, – говорит он ей в спину. – Разве нет?

Уже взявшись за дверную ручку, Ромилли замирает.

– Только вот с чего бы?

Она поворачивается к нему.

– Цифры, – отвечает Ромилли. – Те, что были вырезаны на стене во флигеле.

– Думаешь, кто-то копирует меня? Продолжает то, что я начал? – Она уже собирается что-то сказать, но Коул лишь отмахивается. – Зачем кому-то это делать? С какой целью?

Он на секунду умолкает, и на лице у него появляется отрешенное выражение.

– Что же касается меня… Я знал, что эти женщины были моими. Они принадлежали мне. Я мог делать с ними все, что мне заблагорассудится. В этом флигеле я был королем, и вскоре они на собственном опыте выяснили, каковы будут последствия их несогласия с этим.

Ромилли крепко зажмуривается, пытаясь блокировать произнесенные им слова. Какая-то часть ее понимает, что он говорит это намеренно, наслаждаясь тем, как ее от них корежит, но слышать это из его уст все равно отвратительно. Она чувствует себя грязной, просто слушая это. Она, конечно, знала. Ромилли давно перестала читать газеты – чисто из самосохранения, – но все же не сумела полностью избежать репортажей о том судебном процессе. И последовавшего за ним интервью. За свои тридцать сребреников «Дейли мейл» получила из уст Доброго Доктора абсолютно все, даже самые жуткие подробности.

Ромилли стучит в дверь раз, другой. Смотрит на охранника, но тот не двигается с места.

– Я расстроил тебя, – говорит Коул. – Прости.

– Да тебе насрать! – огрызается она в ответ. – Тебе точно так же наплевать на тех, кто погиб сейчас, как и на тех женщин, которых ты убил!

– О, нисколько! Мне совсем на них не наплевать, поскольку тебе они небезразличны. Как и твоему драгоценному Адаму Бишопу. – Он качает головой. – Я не сожалею о вашем разводе. Он никогда не был достаточно хорош для тебя, Ромилли. Хотя мне следовало догадаться, что ты западешь на копа. Тебе всегда нравилась полиция.

Ромилли нажимает на ручку, но безуспешно. Опять колотит в дверь.

– Выпустите меня, – приказывает она охраннику, но тот не двигается. – Выпустите меня!

Охранник смотрит на ее отца, и тот кивает. И лишь тогда снимает с пояса ключи и направляется к двери.

– Поступай так, как сочтешь нужным, Ромилли! – кричит отец ей вслед. – Каким бы безумным это ни казалось… Даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время!

Но она больше не слушает. Быстро выбегает за дверь. Прочь из этой комнаты, дальше по коридору, прочь из тюрьмы. Подальше от человека, который всю жизнь преследовал ее.

Глава 31

– Что он сказал? – спрашивает Адам, едва поднеся к уху телефон. Слышно лишь, как она хватает воздух ртом, пытаясь обрести дыхание. – Ты в порядке? Ромилли?

– Да, да, все нормально. Он… он… – Теперь Бишоп слышит ее плач и проклинает себя за то, что позволил ей пойти туда одной. Но Пиппа, расследование… Нельзя пустить все это на самотек, даже на секунду. Адам сидит за своим письменным столом, наблюдая за детективами в штабной комнате. Работа идет полным ходом – просматриваются записи с камер наблюдения, анализируются отчеты и показания свидетелей, продолжаются подомовые обходы…

– Прости.

– Нет. Мне надо было съездить к нему. Но он ничего не знает. Ты был прав, Адам. Он использовал это, чтобы манипулировать мной.

– Так он не сообщил ничего полезного? – Адам не может скрыть своего разочарования, и Ромилли это чувствует.

– Вообще-то нет. – Она умолкает. – Но он в курсе, что мы с тобой развелись. Откуда ему это знать?

Адам чувствует, как накатывает гнев, и изо всех сил старается не выдать это в голосе.

– У тюремных охранников наверняка есть знакомые в полиции, – произносит он наконец. – Он мог кого-нибудь подкупить, чтобы это выяснить. Или нашел в открытом доступе, добрался как-то до интернета… Сейчас мы должны держать тебя подальше от всего этого. Мне очень не нравится, насколько близко он подобрался.

– Это было мое решение. За меня не переживай. Однако он все-таки сказал кое-что интересное. Спросил, зачем все это убийце. С какой целью он убил всех этих людей.

– И с какой же?

– Я не знаю. Наверное, мотив в том, чтобы продолжить то, что… – Ромилли делает паузу, и Адам слышит, как она натужно сглатывает. – То, что начал Элайджа. Ну зачем кому-то может понадобиться творить такое?

– Из желания прославиться… Из-за какого-то помутнения в мозгах… Кто знает? – Адам вздыхает. Опять одни лишь догадки. Опять одни гипотезы. – Но вот что более важно, откуда он в курсе? Насчет цифр? Ты вспомнила, потому что сама их видела. Мы ищем кого-то, кто тоже был там тогда?

– Кого-то из журналистов? Копа?

– Или кого-то, кто общался с Элайджей в тюрьме. Сокамерник? Который все узнал непосредственно из уст этого психа.

– Он не отрицал этого, Адам.

– Ну естественно, не отрицал! – резко отзывается Адам. Он раздражен. Ему не нравится, что ею манипулировали подобным образом. Ромилли все еще восприимчива к его чарам, даже все эти годы спустя. – Это как раз то, чего он хочет. Такого внимания. Поэтому тебя к себе и заманил.

– Но это еще не всё…

Адам умолкает, заметив ее колебания, и вдруг ощущает укол беспокойства.

– Ромилли… Твой отец сказал что-то еще?

– Сказал…