Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

Фила, но она игнорирует их – нужно держать линию свободной.

Нынче в ее жизни не так уж много людей. Не так уж много друзей, которым она доверяет. Ромилли еще в самом начале решила быть честной касательно своего отца – люди все равно рано или поздно узнают, так что лучше как можно быстрей отсеять тех, кто не способен с этим смириться. Это была главная причина, по которой она не стала менять имя: если ты любишь меня, зная, кто я такая, – значит, ты и вправду любишь меня.

Большинству людей такое не под силу – полюбить дочь серийного убийцы. Ромилли знает, какие вопросы это поднимает. Сама их в свое время себе задавала.

Похожа ли она на него? У нее такие же темные глаза, такие же нос и рот… Она умна, обладает аналитическим складом мышления и склонностью к наукам. Но еще может быть упрямой и вспыльчивой, и эта черта характера всегда заявляет о себе быстро и громко – в такие моменты Ромилли чувствует, как напряглась всем телом и так крепко стиснула зубы, что они готовы рассыпаться в пыль, и каждый раз задает себе вопрос: неужели этой своей стороной она похожа на него?

Нечто подобное и побуждает людей убивать?

Она видела взгляды, слышала шепотки за спиной. «Био» или «социо»? Природа или воспитание? Убивал ли Элайджа Коул из-за чего-то в своей ДНК или же его так воспитали? Ее отец никогда не рассказывал о своем детстве, и Ромилли никогда не встречалась с его родителями, своими бабушкой с дедушкой – оба они умерли еще до ее рождения. Что-то случилось с ним в детстве или юности? Он что, как-то раз ударился головой, им помыкали, его унижали, как многих серийных убийц до него?

Она читала биографии таких людей, пытаясь отыскать правду среди домыслов и лжи. Одного за другим меняла психотерапевтов, тщетно пытаясь исправить порушенное отцом, пока наконец не встретила доктора Джонс. Женщину, которая вроде бы и вправду понимает ее. Которая научила ее вновь доверять.

Любить.

Когда арестовали отца, следующую неделю она провела как в тумане. Беседы с полицией, сменяющие друг друга умудренные жизнью взрослые с серьезными лицами… Люди, задачей которых было якобы проследить за ее благополучием, каждый из которых оказывался столь же любопытным и назойливым, как и предыдущий. Социальная служба поместила ее в детский интернат, в котором она провела несколько ночей. На чужой кровати в шумной комнате. Потом в приемную семью.

Никто не хотел удочерять дочь убийцы. Малейший прокол – и ее передавали дальше. Она кочевала из одних рук в другие, нигде не задерживаясь дольше чем на полгода.

Никто не скажет тебе, что делать и как себя вести, – не написано пока руководства, как быть дочерью серийного убийцы. Как-то с ней связалось одно подпольное сообщество – родственники убийц, – но ей оказалось с ними не по пути. Люди там были разгневаны, шокированы, сбиты с толку, утверждая, что всегда видели психопата, кипящего под поверхностью. Но Ромилли… она и помыслить об этом не могла.

Она стремилась всем угодить – доказать всем, что они не правы. Старалась изо всех сил: окончила школу на круглые пятерки, подала заявление в университет… Ее юные годы были скучными, ничем не примечательными. Учась на медицинском, Ромилли иногда встречалась с мужчинами, но ни с кем не сблизилась. Так и не осмелилась.

А потом встретила Адама.

Звонит ее телефон, отчего она опять вздрагивает. Быстро отвечает на звонок.

– Ты была права, – говорит Адам тусклым голосом. – Мы в том доме.

У нее перехватывает дыхание. Расцветшая было надежда тут же разбивается вдребезги из-за следующих слов Адама.

– Ее здесь нет, – продолжает он. – Но была.

Ромилли с трудом удерживает машину на полосе, и ей опять возмущенно сигналят.

– Когда? Как?

– Мы его упустили. Мне очень жаль, Милли. Надо было мне послушать тебя. – Долгая пауза. – Он держал ее во флигеле.

– О боже… Послушай, Адам…

– Мне нужно бежать, я просто хотел поставить тебя в известность, – быстро говорит он и вешает трубку.

Остальную часть пути до дома Ромилли медленно осмысливает эту новость. Она так и знала. Знала ведь! Но… Но… Как Элайджа может быть во всем этом замешан? Он ведь в тюрьме, полностью отрезан от всего остального мира… Ромилли никак не может понять, как такое могло произойти. Как он может с кем-то общаться? Разве нет всяких правил и процедур, способных предотвратить нечто подобное?

Сумев без дальнейших происшествий добраться до дома, она паркует машину на подъездной дорожке и с удивлением видит машину Фила. Уже вставляет ключ в замок, но дверь распахивается сама собой.

– Ромилли! Где ты была?

– Почему ты не на работе? – Резко уклонившись от его объятий, Ромилли снимает пальто и помещает его на вешалку.

– Потому что я волновался. Ты поехала навестить своего отца, а потом не позвонила. И не отвечала на звонки.

– Прости. Я… Не до того было. Адам…

– Ты звонила Адаму? – Лицо у него омрачается.

– Да. – Явное неодобрение Фила раздражает ее. – Он отвечает за поиски Пиппы, так что естественно, я позвонила Адаму! И я была права. Мой отец и вправду в этом как-то замешан. Есть связь.

– И что?

– В смысле «и что»?

– Они нашли ее?

– Нет… Нет, Фил, ни хера они ее не нашли!

Ромилли понимает, что вымещает свой гнев на любимом человеке и это несправедливо, но ничего не может с собой поделать. Он делает шаг к ней, протягивая руки, чтобы утешить, но она поворачивается и уходит. Идет на кухню и заваривает чай. Кружка, чайник, вода… Чувствует, что он стоит в дверях и наблюдает за ней.

– Ромилли, я понимаю твое беспокойство, но нельзя же позволять всему этому так влиять на тебя.

– Например, чему, Фил?

– Например… Да вот этому! Этой твоей злости. Тревоге… Это уже берет верх над всей твоей жизнью. Ты пропускаешь работу. Не спишь. Может, еще разок сходишь к доктору Джонс?

– Хватит уже с меня всей этой долбаной психотерапии!

– И с ним тебе больше не следует встречаться.

Ромилли вполне может согласиться с этим.

– Я больше не собираюсь навещать своего отца, – отвечает она. Его лицо все еще маячит перед ее мысленным взором. Его улыбка, такая знакомая, вернула ее в детство. Выкопала из могилы те старые чувства, тревогу, бессонницу. Чувство вины.

– Нет, – твердо говорит Фил. – Я имел в виду Адама. Я не хочу, чтобы ты опять виделась с Адамом.

Ромилли быстро оборачивается.

– Не указывай мне, что делать!

– Он плохо на тебя