Профессионал - Кресли Коул

— Возьми меня. — Лицо Севастьяна приобрело угрожающее выражение. — Для врага я буду ценным призом.

— Я здесь за стариком.

Пахан сглотнул.

— Убери палец со спускового крючка, Филипп, и я пойду с тобой.

— Приказы отдаю я! Отошли бульдога, а затем мы поговорим о твоей блудной дочери.

— Этого не будет, — проревел Севастьян.

— На себя тебе плевать, правда? А что, если я возьмусь за твою драгоценную Натали? — Филипп направил ствол прямо на меня.

Я смотрела в дуло автомата — слишком напуганная, чтобы держать глаза открытыми, и слишком напуганная, чтобы их закрыть.

Оружие подпрыгивало в его слабеющей руке… это лишь вопрос времени…

— Сделаешь что-нибудь с ней, и сегодня твоя жизнь оборвётся, — ледяным тоном пообещал Севастьян. — Даю тебе последний шанс уйти отсюда живым.

Напускная храбрость Филиппа стала потихоньку рассеиваться.

— У м-меня нет выбора. — Он поднёс свободную руку ко лбу и всхлипнул, вспомнив, что лишился пальцев. Умоляюще произнёс, — дай мне забрать его, Севастьян.

— Ни за что. — Севастьян приближался к Филиппу? — Всё закончится не так, как ты рассчитывал. Новости ещё не добрались до тебя, но никакой награды не будет.

— О чём ты? Конечно, будет! С чего бы ей не быть?

— Потому что несколько часов назад я застрелил Травкина.

Я не поверила своим ушам. Травкин убит? Вот о каких хороших новостях говорил Пахан.

— Ты лжёшь! — Глаза Филиппа забегали. — Лжёшь!

Я запаниковала:

— Филипп, не делай этого. Ещё не поздно всё исправить.

Боковым зрением я заметила, как Севастьян приближался к Филиппу, пока не оказался между мной и Паханом.

— Ни с места, Севастьян! — закричал Филипп. — Клянусь Богом, я выстрелю! — Автомат снова дёрнулся…

* * *

Севастьян бросился на меня как раз в тот момент, когда пули прошили комнату от стены до стены. Взрывались часы, билось стекло, куранты гремели, как церковные колокола. Я завизжала, замолкнув лишь тогда, когда упала на пол; сверху на мне лежал Севастьян, рукой поддерживая мой затылок. В другой его руке дымился пистолет.

В воздухе висела цементная пыль, но я смогла разглядеть на другом конце комнаты Филиппа, лежащего на спине. Он был ранен в живот, и корчился от боли. В ушах звенело так, словно у меня в голове выла сирена, но я смогла уловить его крики. И что-то ещё…

Дыхание Пахана. Оно было тяжёлым. Нет-нет-нет! Я попыталась встать, но Севастьян продолжал меня удерживать.

— Ты цела? — рявкнул он.

Я закивала, и тогда он вскочил на ноги, бросившись к Филиппу.

Пока Севастьян его разоружал, я поползла к Пахану. Он лежал на полу, а из раны у него в груди текла кровь.

Забрав у Филиппа автомат, Севастьян обошёл комнату, проверяя периметр.

— Натали, зажми рану! — Он захлопнул и запер дверь в кабинет.

Опустившись на колени рядом с Паханом, я обеими руками надавила на рану.

— С тобой всё будет в порядке, с тобой всё будет в порядке. — Истерика — я начинала впадать в истерику. Но как я тогда помогу отцу?

Морщась от боли, Пахан растерянно произнёс:

— Не так… не так я всё планировал.

— Не разговаривай, пожалуйста, не разговаривай. — Сквозь мои пальцы сочилась кровь. Много крови. Он не может потерять больше крови.

— Ты должен поберечь силы!

Севастьян упал на колени с другой стороны от Пахана. Положив ладони на мои, он переплёл наши пальцы, чтобы сильнее надавить на рану. Лицо Севастьяна было жёстким, как гранит под давлением. Ещё чуть-чуть, и расколется.

Рана Пахана была не смертельной. Не могла быть такой. Но почему они оба вели себя так, словно он умирал? Что они знали о ранениях такого, чего не знала я?

Ответ: всё.

Пахан слабо улыбнулся Севастьяну.

— Ты ведь знаешь, что я бы не вынес этого, спаси ты меня вместо неё. Горжусь тобой, сынок.

Словно в тумане, я заново проигрывала перед глазами ту сцену. Когда засвистели пули, Севастьян находился прямо посредине между Паханом и мной. Он сделал выбор, повалив меня, вместо Пахана.

— Прекратите, вы оба! Пахан, тебе надо продержаться. Ты сможешь!

— Успокойся, dorogaya moya. — С усилием он потянулся ко мне, погладив по щеке, прежде чем его рука безвольно упала.

Тогда он перевёл взгляд на Севастьяна.

— Ты связан с ней, — по-русски сказал он ему. — Её жизнь под твоей опекой, сынок.

Только под твоей. — Он накрыл наши сплетённые руки своей. — Она принадлежит тебе.

Резкий кивок Севастьяна. Давление на гранит усилилось.

Пахан с трудом повернул голову в мою сторону.

— Алексей защитит тебя. Он теперь тоже твой. — Я смотрела вниз на наши окровавленные руки — будто клятва на крови. — Моя храбрая дочка.

Слёзы наполнили мои глаза и закапали вниз.

— Не делай этого! Papa, пожалуйста, держись!

— Papa? — Он улыбнулся сквозь боль, каким-то образом до сих пор показывая удовлетворение. — Я знал, что ты будешь звать меня так. — Но его ясные синие глаза угасали. Он ослеп? — Мне лишь хотелось побыть с вами подольше. Люблю вас обоих.

Севастьяну он сказал:

— Сделай её жизнь лучше… она мое продолжение. — Кровь запузырилась у него на губах. Глаза опустели, грудь… больше не двигалась.

— Нет, не уходи! — всхлипывала я. Но было поздно.

Павел Ковалёв, мой отец, умер.

Глава 26

— Натали, вставай!

В голове вновь звучала сирена. Севастьян стоял рядом, но его слова звучали словно бы издалека. Дёрнув за мою покрытую кровью руку, он резко поднял меня на ноги.

— Это не по-настоящему, — спотыкаясь, бормотала я, осколки часов скрипели под каблуками. — Это не по-настоящему. Мой отец не мог умереть.

Севастьян тащил меня туда, где корчился на полу Филипп, из раны на его животе текла кровь.

Слабым голосом Филипп залепетал:

— Я-я не хотел этого. Я пришёл сегодня… потому что остальные… уже были в пути. Это бы всё равно случилось. Неважно… что я сделал. Награда была… немыслимой.

Ненависть вскипела во мне, осушив слёзы.

— Будь ты проклят! Как же ты мог?

— Клянусь тебе, я пришёл только за Паханом. — Он протянул ко мне изуродованную руку. Если я не знал про Травкина… то и другие тоже. Они… приедут.

— Что это значит?

— Травкин хотел… и твою голову тоже.

Издав бешеный вопль, Севастьян отпихнул меня за спину и всадил пулю Филиппу в лоб. Два мертвеца. Двое. Убиты на моих глазах.

Я не могла перевести дух, казалось, лёгкие были зажаты. Весь мир вокруг был как в огне, и его языки подбирались всё ближе. Буду кричать — никто не услышит. Я задыхалась, когда Севастьян мёртвой хваткой стиснул моё предплечье и потащил за собой.

— Пойдём, Натали! — С пистолетом в руке, он выводил меня из кабинета.

— Мы не можем вот так бросить Пахана. — Я обернулась, глядя на его неподвижное тело. На его безжизненные глаза. Почему мы их не закрыли? Глупо, как глупо. — Надо о нём позаботиться!

Севастьян лишь быстрее тащил меня за собой.

— Я вывезу тебя из Берёзки. Неизвестно, кому мы можем тут доверять.

Я онемела. Сирена в голове взвыла ещё громче, когда он втолкнул меня в гараж, который я раньше не замечала, а потом усадил в тёмный седан.

Туман.

Машина двигается по мокрой гравийной дорожке, ночное небо, проливной дождь. Окровавленные перстни Севастьяна впиваются в руль.

Ветровое стекло покрывается грязью, но дворники справляются. Зад машины заносит; я по-прежнему неподвижна.

Севастьян не сбрасывал скорость до самой реки, где резко затормозил перед лодочным домиком.

— Сиди здесь и заблокируй за мной двери, — приказал он, потянувшись через меня к отделению для перчаток. — Стекло пуленепробиваемое. Двери не открывай. Он достал пистолет, зарядил его, снял предохранитель и протянул мне. Когда я не сделала ни единого движения, чтобы взять оружие, он положил его на приборную панель. — Если хоть кто-нибудь полезет внутрь — стреляй. Целься в грудь и жми на спусковой крючок.

Севастьян направляется в центр опасности? Весь мой мир уже был в огне; если я и его потеряю…

— Куда ты? Не уходи! Мы можем просто уехать на этой машине?

Он покачал головой.

— Я не знаю, кто контролирует ворота. Или кто ждёт нас за ними. Придётся уходить по воде. — В лодке из "Казино Рояль"? — Я зачищу лодочный домик и вернусь за тобой.

Когда он открыл дверцу с поднятым пистолетом, я вскричала:

— Пожалуйста, будь осторожен.

Он странно на меня посмотрел.

— Не волнуйся, твоя защита вернётся. — И выскользнул под дождь, быстро приближаясь к лодочному домику…

Боковым зрением я увидела вспышку. Услышала резкий хлопок, как после удара молнии.

Плечо Севастьяна откинулось назад, словно его сильно ударили. Не ударили. Прострелили.