Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

а из шкафа – соты с медом.

– По счастью, у нас есть это, – сказал он и положил еду на скамью, – вчера я нашел этот мед в дупле дуба на той вершине, что обращена к Амиклам. А теперь, – продолжил он, – скажи, что ты собираешься с ним делать? – И он указал на Бритоса, который еще не пришел в себя.

– Я хотел спасти его, вот и все.

– Ох, – проворчал бородатый великан, – как по мне, так ты просто спятил. Если бы мы не стали вмешиваться, то утром стало бы одним спартанцем меньше. Ан нет! – воскликнул он с набитым ртом. – Ты заставил меня долго идти по следам этого безумца, а потом еще и тащить его домой, как мешок с мукой. Ну, думал я про себя, наверное, Талос что-то задумал: хочет отомстить за какую-нибудь обиду, или потребовать выкуп, или отдать его персам, когда они придут в наши края. Ничего подобного, ты просто хотел спасти его!

– Послушай меня внимательно, упрямая голова, – ответил Талос. – В этом человеке и его семье есть что-то непонятное, и я очень хочу это выяснить. Поэтому он должен жить, ты понял?

– Понял, понял, – пробурчал Карас и проглотил кусок, – больше не буду возражать.

– Отлично, а теперь нам надо его усыпить. Когда проснется, он начнет кричать или метаться.

В ответ Карас поднял свой огромный кулак.

– Ради Зевса, только не это. Ты убьешь его!

– Послушай, я же не стану петь ему колыбельную. Он уже взрослый мальчик, да и мне, по правде говоря, совсем неохота нянчиться с ним.

– Ладно, Карас, сейчас не время для шуток. Я хотел сказать, что можно дать ему сонное зелье. Я знаю, что у тебя оно есть. Ты меня поил им, когда я был весь в синяках после набега криптии. От этого зелья у меня быстро прошла боль, и я смог заснуть.

– Оно закончилось, – буркнул пастух и достал из кожаного мешочка какой-то порошок, затем смешал его с медом и вином.

Талос улыбнулся. Карас заставил Бритоса, все еще лежавшего в полусознательном состоянии, сделать несколько глотков снадобья.

– Теперь слушай внимательно, – сказал Талос, – я должен попросить тебя еще об одном важном одолжении.

– Что на этот раз? Хочешь, я принесу тебе царя Леотихида в мешке и пятерых эфоров в придачу?

– Нет, Карас, мне нужны доспехи.

Карас мрачно посмотрел Талосу прямо в глаза:

– У тебя уже есть доспехи… если они тебе действительно нужны.

– Нет, Карас, их время еще не пришло.

– Тогда какие доспехи тебе нужны? Я не понимаю.

– Дело в том, Карас, что ты не должен понимать. Просто делай то, о чем я прошу тебя. Если не боишься.

– Сдается мне, что доспехи твои надо где-то украсть.

– Ты прав. Что скажешь?

– Я ничего не боюсь. Какие доспехи тебе нужны?

– Мне нужны не просто доспехи, а доспехи благородного Аристархоса. Они хранятся под замком в доме Клеоменидов.

Карас поперхнулся:

– В доме Клеоменидов? Ради Поллукса, а другое место ты не мог подыскать?

– Знаю, Карас, но, конечно, если ты боишься…

– Клянусь всеми эриниями преисподней, если тебе нужна эта вещь, я достану ее. Правда, будет нелегко избавиться от этого проклятого зверя, который вечно слоняется у них во дворе, я бы предпочел столкнуться с Цербером, чем с этим черным чудовищем.

– Их слуга поможет тебе, он из наших.

– Ладно, – сказал Карас, – будут тебе доспехи; не позднее чем через два дня.

Бритос попытался сесть, но пронзительная боль в голове вновь пригвоздила его к постели. Он не понимал, где находится. Постепенно туман перед глазами начал рассеиваться.

– Проснулся наконец, – сказал Талос, сидя у огня. – Знаешь, сколько времени ты проспал?

– Ты? – спросил Бритос с удивлением – Где я? Кто?..

– Я тебе все объясню, но ты должен выслушать меня… Нет, – сказал Талос, увидев, что рука Бритоса тянется к поясу. – У тебя забрали кинжал. Ты доказал, что не умеешь использовать его с умом.

Бритос снова попытался встать. Он разозлился, когда понял, что с ним произошло. Но резкий приступ головной боли заставил его опуститься на ложе из овечьих шкур.

– У Караса тяжелая рука, – сказал Талос. – Боюсь, твоя голова еще поболит какое-то время. К тому же мы напоили тебя снадобьем, чтобы ты уснул. Сейчас я покормлю тебя, чтобы ты начал восстанавливать силы.

– Я не буду есть, – сухо ответил Бритос, – и тогда я умру. Решение принято. Я не вернусь назад только потому, что ты застал меня врасплох вместе с этим Карасом. Неужели ты думаешь, что я хотел покончить с собой из-за минутной слабости? Спартанский воин не падает духом, илот. Я должен умереть, потому что жить в бесчестье я не могу, как не смог и Агиас.

– Перестань говорить так, словно ты великий Зевс. Сейчас ты такой же человек, как и я. Мне хорошо известны твои мысли, и я знаю, что о тебе думают в твоем родном городе. Они прозвали тебя «тот, кто струсил».

Бритос бросил на Талоса взгляд, полный непримиримой ненависти.

– Настал твой черед ликовать, илот, не правда ли? Наслаждайся этими минутами, пока можешь. Если мне не удастся покончить с собой, я убью тебя вот этими руками.

Талос усмехнулся:

– Поистине доблестный поступок – убить хромого илота. Мне доподлинно известно, что тебе не чужды подобного рода подвиги. Хотя обычно ты совершаешь их с кучкой товарищей, чтобы точно не промахнуться.

– Проклятый калека, – зарычал Бритос, – зря я тогда не прикончил тебя, как пса.

Талос вынул из сумки Караса кинжал Бритоса и протянул ему.

– Если ты этого действительно хочешь, у тебя еще есть время, – сказал он ледяным тоном.

Бритос задумчиво посмотрел на клинок и опустил голову:

– Почему ты не дал мне покончить с собой?

Талос с глубоким вздохом опустил оружие и сказал:

– По правде сказать, я и сам толком не знаю. Твоя жизнь не принесет мне никакой пользы. Хотя есть одна причина, но она касается только меня одного. Пока я не могу рассказать о ней, зато могу сказать, почему ты скоро сам захочешь остаться в живых.

– Если бы у меня был повод остаться в живых, я бы давно его нашел, – с горькой улыбкой ответил Бритос. – Думаешь, легко вонзить себе клинок между ребрами?

– Послушай меня, – сказал Талос. – Я, может быть, не понимаю ваши законы чести, но мне кажется, что в глазах спартанцев твое самоубийство стало бы очередным доказательством того, что вы с Агиасом просто хотели спастись от верной смерти при Фермопилах. К тому же ты бы бросил свою мать, которая недавно потеряла мужа.

– Спартанские женщины привыкли к одиночеству, – прервал его Бритос. – И они всегда готовы к тому, что их мужчины могут погибнуть, защищая родину.

– Верно, – продолжил Талос, – но неужели ты думаешь, что этой ночью ты собрался умереть, защищая родину? Конечно, в других городах женщины всегда громко рыдают от горя, а спартанские женщины переносят его стойко. Но неужели ты