Янтарное сердце - Елена Михалёва

Дарона казались ей слишком подозрительными.

– Так ведь, миледи, о таких вещах так запросто не болтают, – камергер склонился, точно прося прощения. – Негоже очернять своего господина какими бы то ни было подробностями его приватности.

Дарон снова поклонился.

– Ты очень верный и надежный человек, спасибо тебе за это. Можешь быть свободен, – поблагодарил король и затем обратился к невестке, когда слуга скрылся в коридоре: – Полагаю, недоразумение исчерпано и ваше любопытство удовлетворено, леди Гвинейн. Не будем больше к этому возвращаться? – Он примирительно улыбнулся. – Под этой крышей я хотел бы слышать смех внуков, а не новые ссоры.

Тихий смех Керики привел Бариана Мейхарта в замешательство.

Чародейка прикрыла рот ладонью.

– Простите, ваша милость, – извинилась она, продолжая весело улыбаться.

– Что такого смешного в словах короля, милая сестрица? – сухо осведомился Авериус Гарана, который прекрасно понимал: если Керика смеется вот так, смешно обычно только ей.

– Внуков в этом году никому из вас двоих не видать, – она перевела насмешливый взор с короля на архимага, – потому как Гвин носит защитную руну на руке. И руна эта стерлась не до конца, увы. Пока не обольщайтесь на сей счет. И ты тоже, милый, можешь не стараться. – Она подмигнула растерявшемуся Кевендилу. – Не забывай, что твоя супруга – племянница и ученица мастера над рунами. Я ее многому научила. Ты и сам наверняка на ее теле находил и другие знаки. Отчего же не спрашивал, что они значат?

– Керика! – архимаг повысил голос.

Но сестра даже не повернулась к нему.

– А в чем дело, господа? Все мы тут взрослые люди, разве нет? И все одна семья, в какой-то мере. – Хищная улыбка расцвела на ее красивых губах. – Или отважные мужчины боятся женских разговоров? – Она усмехнулась, возвращаясь к побледневшему принцу. – Все чародеи носят руны на коже. К примеру, та, что полумесяцем лежит под левой грудью Гвин, защищает сердце от ранений. Не от всех, конечно. Только от тех, что можно нанести колющим оружием…

– Керика, – повторил Авериус Гарана, на сей раз более сдержанно.

– Нет, пусть знает. – Чародейка пожала плечами. – Ведь есть на свете невидимые глазу вещи, которые могут нарушить наши грандиозные планы. Я права, брат?

Мастер над рунами взяла племянницу за руку и провела указательным пальцем по запястью.

– Она сотрется через несколько месяцев, если ее не обновлять. Или не свести самостоятельно, – будничным тоном констатировала Керика.

Гвин торопливо натянула рукав и бросила сердитый взгляд на тетку. Адептка почувствовала, как запылали ее щеки.

Ей казалось, что все в зале пялятся на нее.

Даже дяди Корвес смотрели на Гвин если не с уважением, то с любопытством.

Крис, как обычно, ухмылялся, довольный колкими откровениями тетушки.

Кевендил был напряжен, смущен и сердит одновременно.

Бариан Мейхарт будто не до конца осознал смысл только что сказанных слов.

Но зато Авериус Гарана понимал куда больше, чем все прочие. И оттого сердился пуще прежнего.

Однако Иврос…

Молодой колдун улыбался самым довольным и бессовестным образом. Впервые с момента возвращения из Тернового Бастиона его золотистые глаза были теплы.

– Вы можете полностью свести мою печать с плеча, мастер? – Норлан подался вперед, обращаясь к черноволосой чародейке.

– Хочешь избавиться от ограничений? – вкрадчиво осведомилась та.

– Хочу принять себя.

Керика Гарана откинулась на спинку стула. Прищелкнула языком. Незаметно ущипнула племянницу за бедро под столом, так, что та вздрогнула от неожиданности.

– Конечно могу. – Тетушка наклонила голову набок, зазвенев бусинками в волосах. – Но для этого тебе придется поехать вместе со мной и Авериусом в Идарис. В мою лабораторию. Там найдется все что нужно для подобных манипуляций. Инструменты и зелья, без которых ни нанести, ни свести древние символы нельзя.

Гвин медленно повернулась к тетке с широко распахнутыми от удивления глазами. На обещанную помощь это походило не больше, чем предложение стакана воды приговоренному к смертной казни.

– Согласен, – коротко ответил Иврос, который все еще старался не встречаться с Гвинейн взглядом.

Авериус Гарана шумно вздохнул. И это явно был вздох облегчения. Точно архимаг решил серьезную проблему.

Повеселел и Кевендил, который понял, что Норлану недолго оставаться в Высоком Очаге, да и в Нордвуде в целом.

Горячее негодование поднялось в душе Гвин. Все в ней протестовало. И все желало вернуться в ту Йольскую ночь, когда Иврос забрал ее из замка. Не оборачиваться. Не решать ничьих проблем. Не знать этих подробностей про импери и окулус. Не искать встреч с жестоким отцом, который продолжал думать лишь о своих интересах. Сделать хоть раз как желает сердце. Только Ив и она. И никаких иных оков. Не отпускать. Только не отпускать его. Не теперь. Неужели же он действительно хочет оставить ее и уехать в Идарис? Он, отчаянный импери, понадеется на милость сурового Императора? Зачем ему это? Неужели это важнее, чем она? Почему Ив на нее не смотрит? Не может быть такого, что все россказни отца столь запали ему в душу. Или может?

Голова закружилась от волнения и гнева.

Гвин протестующе тряхнула волосами.

– Я еду с вами, – отчеканила она, с вызовом глядя на отца. – Я возвращаюсь в Идарис. Хочу увидеть маму.

Отец сложил ладони домиком.

– Исключено, – холодно произнес Авериус Гарана. Его голос, властный и уверенный, казался гласом судьи в момент вынесения приговора. – Напоминаю вам, леди Гвинейн Мейхарт: ваше место в Нордвуде, с мужем. Это теперь ваше королевство. И ваша обязанность как адептки и будущей королевы – заботиться о своих владениях и новой семье. Кроме того, как мы видим, на земли ваши пришла беда. И как представитель Императора и ваш архимаг я приказываю вам разобраться незамедлительно. В помощь я оставляю Крисмера ВарДейка, который должен будет проследить за успехом вашей работы. И за тем, чтобы вы не натворили никаких иных глупостей, леди Гвинейн. Все прочие, включая господина Норлана, через день отбывают в Идарис. Мы и так слишком загостились. А у меня полно забот в новой Академии.

Повисла тишина. Томительная и гнетущая.

Никто больше не переглядывался. Никто не улыбался. Даже Крис сидел с нахмуренными бровями, точно никак не ожидал такого поворота событий.

И, конечно, никто не возражал Авериусу Гарана.

На улице поднялся ветер. Он колотил по крыше. Дребезжал оконными рамами. Завывал, призывая идущую с моря бурю. Бурю, полную крови и грома. Живую силу, которая невольно откликалась на боль своего хозяина.

Вернее, хозяйки.

Гвинейн молча встала, гордо подняв подбородок. Белая шаль соскользнула с плеч и упала на пол, но женщина даже не заметила этого. Она вообще не взглянула ни на кого в зале. Вышла из-за стола и