Янтарное сердце - Елена Михалёва

колючей щеке.

Пожалуй, это был вообще первый раз в жизни, когда гордая Гвинейн Гарана хотела кого-то умолять. И первый раз, когда она понимала, что этими мольбами ничего не решить.

– Мы уедем, когда я вернусь за тобой. – Иврос поцеловал кончик ее носа. – Моя вишенка.

– С Императором надо быть осторожнее, – расчетливая и саркастичная дочь ректора собиралась злиться и разносить в пух и прах проклятое королевство, но слезы так и рвались на волю. – Неизвестно, как он отнесется к появлению импери.

Губы Ивроса нежно коснулись ее щеки. Руки погладили спину, успокаивая. Как и всегда, он колдовал интуитивно. Не осознавал того, что делает. Даже не задумывался. Его тепло окутало адептку с ног до макушки. Жаркая сила колыхалась в воздухе, образовав вокруг них кокон, который не пропускал холод. Так надежно, что ледяной ветер оставил в покое алые волосы Гвин и подол платья.

– Какой он, этот Император? – Ив принялся ласково расправлять ей спутанные пряди.

– Суровый, мудрый. – Гвин нахмурила лоб. – И очень категоричный человек. Он один из чародеев, что оставил Академию, чтобы служить старому Императору. Стал его правой рукой, а после смерти – занял пост. Отец говорил, за него проголосовали единогласно. Ему около двухсот лет, но выглядит он великолепно. Я встречала его пару раз в Идарисе, на особо важных праздниках. Но в основном он проводит время в своем дворце, в Императорской части города, куда путь открыт не для всех. Ты увидишь.

Гвин сглотнула. Попыталась улыбнуться. Не смогла.

Иврос добровольно собирался туда, откуда она бежала со всех ног.

– Я вернусь за тобой, – вновь повторил колдун, который заметил, как она побледнела.

– А что, если нет? – Гвин попыталась отвернуться, но Иврос мягко удержал ее за подбородок. Заглянул в печальные зеленые глаза. – Мне вся эта история очень не нравится.

– Обещаю, что буду предельно осторожен.

Ив вновь притянул адептку к себе, заключая в объятия. Прижался щекой к ее макушке. Зажмурился крепко. Словно хотел сказать ей нечто очень важное, но почему-то вынужден был молчать.

– Это я виновата, – пробормотала Гвин. – Прости, что не послушала тебя. Нужно было сразу уехать.

– Ничего. Мы со всем разберемся, – заверил Иврос.

Он почувствовал, как ее пальцы сминают ткань камзола на его спине. Как вздрагивают стройные плечи под его руками. Его сердце сжалось от жалости.

– Ну что ты, вишенка. – Колдун принялся слегка раскачивать Гвин из стороны в сторону, будто баюкал ребенка. – Не нужно плакать. Пожалуйста, не нужно. Мы справимся. Совсем скоро. Вот увидишь. – Он задумчиво смотрел в стену поверх ее плеча. Черная каменная кладка местами раскрошилась от времени, но замок был крепок, несмотря на многовековую историю. – Мне тоже сложно бросать тебя здесь, под этой крышей. С этими людьми. Но мастер Гарана упрям. И он пообещал, что Крисмер останется возле тебя. – Ив облизал губы. – Керика ручается, что он волосу с твоей головы упасть не даст. Гарана – его семья. Вы все. И я спокоен, если Крис будет рядом с тобой, пока я не вернусь.

Гвинейн приподняла голову. Прищурилась. Иврос улыбнулся в ответ. Осторожно стер соленые дорожки с ее щек.

Вокруг стало совсем темно. Густеющая мгла подсвечивалась лишь красными отблесками в брюхах жирных черных туч. Ветер крепчал.

Но на галерее было тепло.

Сила импери обволакивала мужчину и женщину золотистым коконом, таким плотным, что ни звуки, ни запахи не попадали внутрь.

– Что еще сказал тебе отец? – вкрадчиво спросила Гвин.

– Все, – признался Иврос, глядя ей в глаза. – Но это ничего не меняет.

Он смотрел открыто. Ласково. Без тени сомнения. А ведь у него в объятиях была окулус, смысл существования которой якобы заключался в том, чтобы убивать импери.

Смотрел так, как не смотрел прежде ни один мужчина. И от его взгляда в груди у Гвин поднималось волнующее чувство, которое ни с чем не спутать. Чувство, которое останется с ней, даже когда Ив уедет. И, возможно, он сам никогда о том не узнает. Потому что обиженная юная адептка когда-то придумала, что не желает уз и обязательств.

Тьма тебя раздери, Гвинейн Гарана.

– Ив…

– Я люблю тебя.

Губы женщины сами собой растянулись в смущенной улыбке, обнажая маленькие острые клыки.

Гвин наклонила голову набок, любуясь правильными чертами лица возлюбленного и темно-карими глазами с вкраплениями живого золота.

– Я знаю, Ив, – вкрадчиво ответила она. – Ведь меня любит Нордвуд, а Нордвуд – это ты.

Иврос тихо засмеялся.

– Ив. Я тебя тоже люб…

Договорить она не успела. Мужчина прервал ее долгим поцелуем.

А над Нордвудом наконец разразилась гроза. Такая, какую прежде никто не видел.

Сначала стих ветер. А потом в наступившей тишине ярко-красная молния разорвала тучу, расходясь по небосклону причудливой дугой. В нее врезалась другая молния. Золотая. Затем вспыхнула еще одна, ослепительно-красная. И вновь золотая молния сплелась с ней, поглощая ее ярость. С грохотом таким, что закладывало уши.

Алые и золотые молнии рисовали невероятные узоры на ночном небе, укрытом грузными облаками. Они будто выжигали тучи изнутри, очищая небосклон.

И ни дуновения ветерка с моря.

Ни капли дождя.

Ни снежинки.

Прошло около часа небывалого буйства стихии.

И небо расчистилось, явив луну. Не зеленую. Ослепительно-белую, как непорочная невеста.

Что-то с восторгом и облегчением кричали слуги.

Успокоились лошади в конюшне.

Стая черных воронов тихо сидела на крыше старого амбара.

На пороге Высокого Очага Керика Гарана горячо спорила с Барианом Мейхартом.

Подле них нашлись братья Корвес, готовые в любой момент унять вспыльчивую родственницу, если та вдруг перейдет границы.

Крисмера ВарДейка нигде не было видно.

Равно как и принца Кевендила, который отправился к сестре, дабы успокоить ее, что буря закончилась.

А в центре двора стоял Авериус Гарана. Архимаг разглядывал луну с детским восторгом. И радостно улыбался своим мыслям.

Они покинули галерею еще до того, как сверкнула последняя зарница, спешно и скрытно, точно нашкодившие дети. Будто их не ждала долгая разлука. Будто от туч очистилось не бархатно-черное небо, а их собственные души.

Гвин торопливо влекла Ивроса за собой, держа его за руку. Вышла к винтовой лестнице в свою башню, однако повела его не туда, а дальше, вглубь замка. Потому как знала, что в башне их быстро найдет тетя Керика или еще кто-нибудь из чародеев. Гвинейн не хотелось сейчас видеть никого, кроме Ива.

Так они оказались в тускло освещенном коридоре, где по стенам висели вышивки королевы Трилы. Но на его середине Гвин внезапно замерла, услышав впереди голоса.

Адептка обернулась к Ивросу. Тот только пожал плечами и лукаво улыбнулся. А