Янтарное сердце - Елена Михалёва

безразлично, как она сейчас выглядит со стороны. – Только через мой труп, папочка!

Крис нервно прокашлялся, стараясь привлечь ее внимание. Но адептка даже не взглянула в его сторону. Вместо этого она обратилась за поддержкой к тому, в ком сейчас так отчаянно нуждалась.

– А ты что молчишь, Ив? Или собираешься идти на поводу у моего отца?!

Колдун поднял сердитый взор. Не на Гвин. На архимага, который с невозмутимым видом сидел напротив. Однако Норлан не проронил ни слова. Лишь смотрел так, точно хочет незамедлительно разорвать мастера Гарана на куски.

– Что ты ему наговорил, отец? – Женщина почувствовала, как подкашиваются ноги. – Отвечай, или, клянусь всеми богами, я тут все разнесу.

Тихо вздохнула Керика, которая тоже почему-то сидела, опустив голову. Тетка искренне жалела свою сдержанную и хитрую племянницу, которая буквально кипела от непонимания. Но дело вышло ужасно деликатным. Гораздо сложнее, чем Керика предполагала на обратном пути в Высокий Очаг.

Архимаг поднялся с места.

– Выйдем, вишенка, – спокойно велел он. – Пожалуй, следующая информация лишь для твоих ушей.

Керика Гарана встала следом за братом. Ее женское сердце сжалось от боли.

– Авериус, даже не вздумай, – предостерегающе произнесла она, удерживая Гвин за руку. – Я не позволю тебе вываливать на мою девочку еще и это. Хватит с нее.

Но ректор даже не взглянул на сестру. Со свойственной ему непреклонностью он неспешно побрел прочь из большого зала. Лишь сухо объявил:

– Гвин должна решить сама.

Для разговора архимаг выбрал самую надежную комнату – кабинет короля. Спросить разрешения у хозяина он, конечно, не удосужился. Чародей плотно затворил за дочерью дверь и услужливо поставил два стула к самому очагу, друг напротив друга. Затем жестом пригласил свою вишенку присесть.

Гвин опустилась на обитое серым бархатом сиденье. От волнения сердце колотилось в ребра невероятно громко.

Авериус Гарана сложил ладони домиком и задал волнующий его вопрос прямо в лоб:

– Между тобой и Ивросом уже что-то было? – Отец смотрел пристально. Так, что увильнуть от ответа было попросту невозможно.

– Нет. – Адептка поерзала на месте.

Обсуждать с отцом вопросы личной жизни в ее планы не входило. Да и он этой темой обычно мало интересовался.

– Какое это вообще имеет значение? – Гвин часто заморгала.

– Знаешь, чем так страшны импери? – вопросом на вопрос ответил архимаг, продолжая внимательно следить за реакцией дочери.

– Они влияют на земли, в которых селятся. – Гвин развела руками. – Окружающие силы признают в них хозяев. И чем дольше импери сидит на одном месте, тем крепче его влияние. Это прямая угроза власти для любого монарха, если импери вздумает прибрать его землю к рукам. Но Иврос…

Авериус Гарана сокрушенно вздохнул и покачал головой, жестом велев дочери умолкнуть.

– Импери страшны тем, что они не просто повелевают нитями, – отец понизил голос. – Они могут распространять свою власть и на других существ. Как мелких, вроде смертных людей, так и древних. Тех, что предпочитают спать в глубинах этого мира, а не разгуливать по нему. Это пугающая власть, дочь. В неверных руках она разрушительна. Прецеденты в истории были, как ты знаешь. Далеко за примером ходить не нужно. Ашада Норлан стала Пастырем Проклятых и с легкостью руководила ордой мертвецов. Конечно, воспитанный с правильным посылом импери станет чародеем, который лишь укрепит благополучие Империи и навеки разделается с любыми угрозами. Но проблема в том, что импери по своей натуре жестоки, вспыльчивы и непредсказуемы…

– Иврос не такой, – процедила Гвин. – Ты совсем его не знаешь.

Отец снисходительно улыбнулся.

– А ты знаешь, вишенка? Уверена, что так хорошо понимаешь своего лесника?

Гвинейн поджала губы, чтобы не нагрубить. Отвернулась, глядя в огонь.

Ей стало нестерпимо обидно. За себя и за Ивроса одновременно. Она жила с чувством отверженности слишком долго. И мало кто пытался ее понять. Что уж говорить о человеке, которого ради амбиций оставила мать и бросил отец? Он был одинок в этих своих лесах. Ив любил свою землю и оберегал. Он не сделал еще ничего ужасного. Не дал ни единого повода усомниться в том, какое доброе у него сердце.

– К чему ты клонишь, отец? – Гвин вновь повернулась к нему.

Авериус Гарана откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и заговорил, осторожно подбирая слова, чтобы дочь не вспылила пуще прежнего.

– Можешь мне не верить, но я знаю, что ты испытываешь и почему. И могу объяснить, по какой причине Иврос так к тебе тянется. Все неспроста.

– У тебя даже кошки неспроста родятся, пап. – Гвин фыркнула.

– Выслушай меня. – Отец оставался подозрительно терпелив.

Женщина хлопнула себя по коленям.

– Дай угадаю? – Она язвительно наморщила нос. – Коварный импери хочет подчинить глупую окулус с ее такими уникальными способностями?

Отец пригладил бороду. Снова вздохнул. И тихо произнес, глядя дочери прямо в глаза:

– Маги окулус были выведены искусственно. Втайне. С одной целью: для охоты на импери и их полного истребления. Для этого маги ирхи использовали кровь единственных импери, кто с ними сотрудничал. Хагмор.

– Что ты несешь? – Гвин тряхнула волосами. – Ты головой не ударялся во время своих странствий?

– Окулус, – продолжал отец, проигнорировав ее негодование. – Видящие. Они действительно могли видеть силы импери и влиять на них, как и на любые другие. А импери тянулись к окулус, сами того не понимая. По той же причине. Вот почему много веков назад от тирании импери удалось избавиться. Только благодаря носителям способностей окулус. Это и объясняет ваше с Ивросом взаимное притяжение. Его тянет к тебе. Наверняка в те моменты, когда ты так или иначе проявляешь силу. Он восхищен. Ему нравится твоя жесткость. А тебе – сила в его крови. Это не симпатия, дочь. Это жажда убийства. Вот почему тебе удалось победить Пастыря. Задача окулус – уничтожать импери.

Гвинейн почувствовала, как похолодели руки. Она побледнела, сделавшись белее пуховой шали у нее на плечах, и нервно стиснула подол платья на коленях, пытаясь унять дрожь. Адептка старалась убедить себя, что это очередная глупая теория отца. Он ошибается. Такого просто не может быть.

Но Авериус Гарана смотрел прямо. Уверенно. Ждал ее реакции.

В памяти всплыла их первая с Ивросом встреча в лесу, в окружении живых мертвецов. Как его обрадовало, что Гвин выжила после встречи с неупокоенной ведьмой, несмотря на полученную рану. Потом она вспомнила его взгляд уже после их победы в руинах Архейма. Тот поцелуй, что наложился на ранение и истощение после окулус, когда Гвинейн вдруг лишилась сознания. А еще встречу с кобальдом в лесу. И еще один поцелуй подле обезображенного трупа. Огонь в глазах