Я думала, я счастливая... - Марина Безрукова

Я немного отдохну и пойду.

Фармацевт ничего не ответила, но посмотрела недовольно и осуждающе. Гудели, пощелкивая лампы на потолке, изнуряющий белый свет резал глаза. Николай откинулся к стене и, причмокнув, стал рассасывать таблетку. Резкий мятный вкус приятно освежал рот. Из своего укрытия с тревогой следила аптекарша: еще не хватало, чтоб его удар здесь хватил! Сердце постепенно застучало ровнее, уши отложило и всё вокруг перестало прятаться в дымке. Николай аккуратно встал, прислушался к себе — ничего. Голова не кружится, в груди не жжет, дыхание ровное. Теперь звонок Соне и прямиком в больницу!

При мысли о Соне впервые не ощутил трепета и нежности в душе, только тяжесть. И хуже того, поселилось недоверие, и снова на правах хозяйки, вернулась ревность. Николай прошел мимо своего подъезда: едкий голосок в голове напомнил, что там, на четвертом этаже ему было тепло, уютно, вкусно, а главное, спокойно. Чувства к Соне затмили такие простые, даже мещанские, радости. А может быть, зря он? Зря не наступил на горло своей песне? Но тут же упрямо покачал головой. Не зря. Отказаться от нахлынувших эмоций, которые окутали его плотным, похожим на шаровую молнию, шаром, было просто невозможно. Представьте себе изможденного, заблудившегося в пустыне, путника. Он пробыл много дней без воды, его губы пересохли и потрескались, а язык распух от жажды, как большая жаба. И вдруг в руках этого несчастного оказалась запотевшая бутылка с ледяной водой. Сможете вы вырвать из его рук источник жизни и обретенного спасения? Никогда! Страдалец будет рычать, визжать, отбиваться, но не отдаст драгоценную свою добычу.

Так и Николай не смог бы отказаться от любви к Соне в момент их встречи. Она для него — источник жизни, ниточка, связующая с будущим. И это будущее появилось благодаря ей. А это дорогого стоит. Это шанс начать всё сначала. Тамара похожа на глоток теплой воды. Это спасет путника и не даст умереть от жажды. Но и только. А Сонечка — это ключевая вода, от которой ломит зубы, а сладость ее придает невероятный прилив энергии и бодрости. Попивая теплую воду, можно сидеть на месте и тихо угасать, полагая, что живешь. Глотнув благодатной прохладной воды, хочется бежать вперед, преодолевая все преграды.

Николай почувствовал, как к нему вернулась способность действовать. Он снова набрал Соню. Абонент оказался вне зоны действия сети. Беспокойство нахлынуло с новой силой. Где теперь ее искать? В городе десятки больниц и где может оказаться Соня неизвестно. Появилось раздражение ее безответственностью. Пускай, она не думает о нем, но о малыше-то должна позаботиться! Как вообще можно исчезнуть, не предупредив?! За долгие годы жизни с Тамарой, Николай привык, что каждый из их семьи звонил и сообщал, если задерживался по каким-то причинам. Это было табу. Непреложное правило. Чтобы никто не сходил с ума от тревоги. Так их с Лёлькой буквально выдрессировала Тамара, и он думал, что так живут все.

Решил ехать домой и уже там дожидаться новостей. По дороге несколько раз перезвонил. Результат оказался тот же. К переживанию за Соню прибавилось раздражение. Ведет себя, как ребенок!

Ветхая коробка с фотографиями Тимура по-прежнему лежала в комнате. Николай потянулся к ней, но тут же отдернул руку, будто обжегся. К чему себя мучить? В висках болело и пульсировало. Нервы…нервы… Он посмотрел на часы — половина девятого. Заметался по крошечной квартирке, спотыкаясь о мебель. Заставил себя успокоиться и сел за стол. Он чувствовал себя осой, утонувшей в сладком сиропе — она еще дергается, но выбраться из таза с липкой пеной уже никогда не сможет. Снова схватился за телефон. Сообщения, которые он писал, так и остались не просмотренными. Наверное, у нее сел телефон. А вдруг… Об этом «вдруг» не хотелось даже думать. Так прошел еще час. Николай проклинал себя за то, что не удосужился взять номера телефонов немногочисленных Сониных подруг. Может быть, это была бы спасительный мостик к ней.

Во дворе подъехала и остановилась машина. Николай подскочил к окну, вглядываясь в темноту. Соня! Слава Богу! Он кинулся в прихожую, торопливо открыл замок и выбежал на площадку. По лестнице поднималась Соня. Она была очень бледной, а ее роскошная коса висела унылой плетью. От влажных концов оставался мокрый след на голубой куртке. В руках она сжимала сумочку.

— Коленька, — вымученно улыбнулась Соня. — Прости. Телефон разрядился.

Словно в оправдание она вынула его из кармана и показала черный безжизненный экран. Николай молча смотрел на нее и боролся с собой. От радости, что она вернулась невредимой, ему хотелось сгрести ее в охапку. От пережитого беспокойства готов был трясти ее, как безмозглую куклу, вопрошая, есть ли у нее совесть? Соня сделала еще шаг, Николай перевел взгляд на ее мокрые кроссовки. Машинально подумал: «Как бы не заболела». Серый омут глаз смотрел виновато. Соня постояла секунду рядом и вдруг уткнулась носом в грудь Николая. Прижалась крепко. Он тут же обнял ее, чувствуя сквозь куртку худенькие лопатки.

— Пойдем, Коленька, домой. Чаю горячего хочу. И я всё-всё тебе расскажу.

Искренность, прозвучавшая в ее голосе, подкупила, и Николай растаял. Слишком безыскусна его Соня. Но человеку всегда мало. Раньше думал: «Только бы была со мной, только бы не исчезла, не растаяла, как снежинка на теплой ладони». А теперь? Мало этого! Мало! Хочется знать ее мысли, чувствовать ее чувства, просветить всю насквозь, как рентгеновский луч.

На кухне Соня включила чайник, поставила на стол две большие кружки и коробку с чайными пакетиками. Давно уже забыл Николай, как когда-то колдовала ему чай жена: сыпала душистые травки, чуть нахмурив брови, задумчиво решала, что еще добавить в прозрачный заварник, чтобы каждый раз чай получился с другим ароматом. Он опустился на стул. Терпеливо ждал, когда Соня расскажет ему обо всём, что произошло. Чайник возмущенно забурлил, плюнул кипятком, и Соня поспешно его схватила. Пакетики с чаем закружились вздувшимися животами в кружках.

Обхватив тонкими пальцами горячую чашку, Соня села напротив, зябко повела плечами.

— Понимаешь, Коленька, Тимур приехал. Я узнала случайно. От знакомых. Я думала он до сих пор у себя там… не помню город…

Вздрогнули длинные темные ресницы, на щеках выступил легкий румянец. Николай, не притронувшись к чаю, напряженно ждал продолжения. Ему было обидно, что Соня не послушалась его запрета, не обратилась за помощью к нему. Ведь, если ей так это важно, он мог бы сам отвезти ее в больницу. А она побежала туда по первому зову… Значит?..

— Он уже месяц здесь. Я