Я думала, я счастливая... - Марина Безрукова

class="p1">И сразу на душе стало легче. Самое главное сейчас для нее — это честность. Не верность, не преданность, а честность. Чтобы не появился противный, лишающий жизни, душок вранья. Кажется, Женя это понимает.

* * *

Николай всё-таки решился подать на развод. Это было нелегко. Долго собирался с духом, прежде чем поехал к себе домой за документами. Он не был здесь уже несколько месяцев. Поднимаясь по лестнице, поймал себя на мысли, что привычно прислушивается к запахам, как будто сейчас разольется аромат жаренной с чесноком курицы или баранины с розмарином. Но в подъезде пахло только сыростью. И почему-то масляной краской.

В квартире тихо урчал пустой холодильник. На окне болталась электрическая гирлянда, она так и не смогла никого здесь порадовать в новогодние дни. Не случилось ни вкусных запахов, ни смеха, ни звона бокалов. Тихо и пусто, как в склепе. Не верится, что здесь жили люди, которые спорили, ругались, мирились, а самое главное, любили друг друга.

Николаю стало не по себе, словно машина времени вернула его в прошлое. А самое ужасное, его охватила отчаянная тоска по тем временам. Захотелось по-собачьи завыть на луну. На глаза попадались фотографии — и снова нахлынуло пережитое. Еще чуть-чуть и ностальгия заставит его обо всем пожалеть. Он быстро прошел в комнату, вынул из коробки необходимые бумаги и скорее вышел прочь, захлопнув за собой дверь. В ближайшее время он сюда не вернется.

Раздался телефонный звонок. Губы расползлись в улыбке: «Сонечка!»

— Да, любимая, ты уже дома?

В трубке раздался вздох, и Николай сильнее сжал пальцы.

— Соня! Сонечка! С тобой всё в порядке?! — в панике закричал он.

Нет, определенно ее беременность доведет его до инфаркта! Может быть, и не стоило всё это затевать. Соня слабая, хрупкая, она совершенно не приспособлена к таким перегрузкам.

— Коленька, всё хорошо, хорошо, — услышал он ее родной голос и тихо выдохнул. — Только я не дома. Ты меня не теряй, пожалуйста. Я… мне пришлось уехать. Ты только не волнуйся…

— Куда? Куда ты поехала? Уже поздно!

— В больницу, Коленька. Так надо. Не для меня. Для Тимура.

— Что? — Николаю показалось, что он ослышался. — Как? Что? Ты же сказала, он в Австралии… Соня!

Николая охватила необъяснимая злость, яркая, как вспышка и в то же время холодная, как ледник.

— Я запрещаю тебе куда-либо ехать, — произнес он деревянным голосом. — Ты меня слышишь?! Запрещаю!

Ему вдруг стало тяжело дышать, и он прислонился к мокрому, покрытому ржавчиной столбу. Все звуки стали нечеткими, словно ему в уши напихали ваты. Он старался максимально напрячь внимание, чтобы услышать ответ Сони, но ее голос становился всё глуше и глуше. И наконец, совсем затих.

Глава 22

Противный гул в ушах немного отступил. Николай, так и стоял у холодного столба, как пьяный мужик, не сумевший дойти до дома. Двор был пуст, в темноте равнодушно светились окна, и никому не было дела, до приникшего к своей опоре, человека. В лицо дунул колючий ветер, дурнота понемногу уходила. Николай несколько раз глубоко вдохнул, сунул руку в карман — телефон на месте. Наверное, на несколько секунд он отключился, раз не помнит, чем закончился разговор с Соней. Посмотрел на время ее звонка, всё правильно, прошло всего три минуты.

Машина была припаркована совсем рядом, и Николай с облегчением устроился в еще не успевшем остыть салоне. Нужно было прийти в себя, а уж потом снова звонить Соне и выяснять, где она. Он поедет в больницу, куда угодно, хоть на край света, схватит ее за руку и посадит рядом с собой, а потом отвезет домой и никуда больше не отпустит. Снова стало тяжело дышать, и Николай испугался. Сердце билось неровными толчками, словно не справлялось с загустевшей кровью. «Где-то таблетки тут были. Тамара говорила», — подумал он и открыл бардачок. Внутри лежали ненужные бумаги, квитанции, простой карандаш и провод от зарядки. Таблеток не нашлось. Ехать в таком состоянии не хотелось, и Николай вспомнил, что в соседнем доме есть аптека. Он поплелся туда. На свежем воздухе, впрочем, стало легче. «Как же Соня додумалась до такого? — думал он, зябко вжимая шею в воротник. — А ведь могла и тайком… Могла наврать, что с подругой встречается, и я бы ничего не узнал. А она позвонила и сказала. Ничего не утаила…»

В аптеке было пустынно. Горели ярко освещенные витрины, переливались глянцевыми красками, похожие на конфеты, яркие упаковки. Они словно призваны внушить больному человеку, что у него нет ничего серьезного, и он обязательно поправится, стоит только рассосать вот эту таблетку или проглотить тот порошок. Легкомысленно как-то, несерьезно.

Из-за стекла на Николая пристально смотрела пожилая фармацевт. Мужчина ей казался слишком бледным и взгляд у него загнанный, словно его сильно испугали.

— Что вы хотели, мужчина, — неприветливо спросила она.

К вечеру ноги гудели, как будто по ним проходит электрический ток, еще и покупатели донимают вопросами и просят совета. Как будто она врач! Вот и этот бедолага топчется и наверняка не знает, зачем жена его сюда послала. Николай потер лоб рукой, сердце забухало, напомнило о себе.

— Мне бы таблетки… от сердца, валидол, кажется, рассасывать надо…

— А у врача вы были? — строго задала вопрос аптекарша.

— Нет. Мне не надо. Так, сердце колотится… Вот рассосать бы таблетку и пройдет сразу. У меня уже так бывало, — виновато ответил Николай.

— Бывало, — ворчливо заметила женщина, — всё равно к врачу надо. В вашем возрасте за сердцем следить и следить… а вы всё на самотек, — махнула она рукой.

Николай молча принял ее упреки и лишь извиняюще улыбнулся. Слова про свой возраст попытался пропустить мимо ушей. Какой возраст-то? Всего сорок восемь. А может, и права эта тетка в очках, повидала тут всякого. Потом, как-нибудь потом. Просто устал. И новость о внезапно объявившемся сопернике выбила из колеи. Сейчас не время ему, как старой развалине, по поликлиникам бегать. Соня еще больше нуждается в его помощи. Вот о ком думать надо! Она мать его ребенка. Его сынишки. Он с нетерпением ждал того дня, когда вместе с Сонечкой отправится к доктору и тот, развернув к нему черно-белый экран, покажет малыша и подтвердит, что это мальчик — Максим Николаевич. В руке, наконец-то, оказалась совсем простая упаковка крупных таблеток.

— Вон, посидите там, — указала на небольшую скамейку аптекарша. — Может, давление померить? Аппарат стоит… садись да меряй…

— Спасибо. Я просто посижу немного, — тихо сказал Николай. — Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Всё в порядке.