Итан Рокотански (СИ) - Нестор Штормовой

казалось бы, давным-давно изученная, может удивлять. Что говорить о других планетах, никак неисследованных, нигде не изученных? Перед нами бесконечность знания, но мы смотрим телевизор после двенадцатичасовых рабочих смен, а в выходные пьем и мусорим в парках. Это, конечно, куда интереснее.

Маргарет Лу, английская рабочая военного завода

Помимо того, что вооруженные столкновения сами по себе не самая приятная штука, когда они происходят на ядерных военных комплексах, напичканных злыми нацистами — это ещё неприятнее. Мы бежали. Я, Рокки, Хорнет, Люпен, Петрович. Последнему пришлось тяжелее. Не считая того, что рана кровоточила сквозь бинт при движении, огромный рост не давал никакого преимущества. Там, где пули свистели над нашими головами, Петровичу они приходились бы в спину. Но здоровяку везло и шальные летели мимо.

Свернув за очередной поворот мы резко остановились. Развилка. Одышка, но медлить нельзя.

— Куда? — спросил я по-русски учёного, забыв о том, что он меня не понимает. Но Мишель всё понял.

— Avant(Вперед), — сказал, запыхавшись, он и повёл нас направо. Мы двинулись за ним. Где-то неподалёку что-то грохнуло. Возможно, взорвалась граната или какое-то взрывное устройство. Главное, чтобы не ракеты. Господи, лишь бы не ракеты.

— Стойте, — выдохнул Петрович. Усач побледнел.

— Он далеко не убежит, — сказал Хорнет. — А эти придурки, кажется, гонятся за нами.

Я сжал челюсти. Посмотрел на Мишеля.

— Loin?(Далеко?)

Учёный, помедлив, кивнул.

— Я пробегу, — тихо сказал здоровяк.

— Нет. Рок, — я посмотрел на кудрявого напарника. — Его нужно где-то спрятать, — я быстрым шагом прошел несколько метров и толкнул одну дверь. Место походило на служебное помещение, только размером со школьный класс. — Здесь. Ты останешься с ним.

Рокки возражать не стал. Я видел, что он хотел отправиться с нами, но так уж повелось в Ветрогоноском отряде — каждый друг о друге заботился, пусть и старался этого не показывать.

Когда Петровича провели внутрь и Рокки закрыл изнутри дверь, мы отправились дальше. Прибавилось два ощущения: во-первых, стало ещё страшнее, а, во-вторых, появились новые силы. Это не особо вязалось друг с другом, но было так. Хотелось успешно выполнить операцию. Хотя бы ради того, чтобы Петровича с Рокки не взяли французы. Мы пробегали коридор за коридором, помещение за помещением. Складские комнаты, лабораторные, рабочие зоны. Где-то мелькали люди, видимо, заводчане. Они бежали куда-то в дым и пар и за всполохами искр их не было толком видно. Стрельба велась где-то неподалеку и становилась все ближе: и чем ближе она становилась, тем сильнее колотились наши сердца.

— Мне не нравится, — на одном выдохе сказал Хорнет, — как всё дрожит. Если что-то рванёт у ракет нам всех хана, абсолютно.

Я считал также, но ответил иначе:

— Постараемся этого не допустить. Док, далеко нам ещё?

Ответить учёный не успел, даже если бы снова понял, о чём я его спросил. Неожиданно откуда-то слева раздался мощный взрыв и нас троих дружно откинуло взрывной волной. Удар о стенку получился достаточно мощным, но, слава Богу, не стал сокрушительным. Все остались в сознании. Все, за исключением ученого.

— Эй! — обалделый после взрыва Хорнет подполз к Мишелю. Очки ученого валялись рядом с ним. Неподалеку полыхали горящие балки, огонь с которых так и норовил перескочить на цели покрупнее. Возможно, взорвалась цистерна с горючим. — Просыпайся! Ау, сейчас мир взорвут! — поняв, что учёный отключился, Хорнет чуть не зарычал. — Сука!

— Чёрт, парни… А я-то думал, вас всех пришибло в Норвегии. Ну, тех, у кого мозги на местах остались.

Бывают моменты, когда какие-то нюансы человека запоминаешь раз и навсегда. Брови, взгляд, нос, веснушки, что угодно. Но иногда случается так, что ты запоминаешь голос. С годами, конечно, он меняется. Но не в этом случае.

Мейгбун появился аккурат из сияющего в стене пролома. Одет он был в то же обмундирование, что и в прошлый раз, на центральной площади Омессуна. Черная экипировка, раскрытые пасти волков на плечах. Синий шейный платок, который грозно развевался на непонятно откуда взявшемся ветру. В руках он держал небольшую, но достаточно компактную ракетницу. Из-за одного плеча торчала рукоять монтировки.

Монтировки.

Мозги Геркулеса, наряду с кожей, волосами, кусочками плоти взлетают в чуть морозный, осенний воздух. Звук, который этому способствует, мокрый, словно чавкающий, но при этом слышно силу ударов — со временем эта сила начинает отстукивать такт по холодной, промерзшей древесине помоста. Он залит горячей кровью, которой очень скоро суждено остыть.

— О, приятель, — острые глаза нациста встретились с моими и усмехнулись. — Это ты! — Теперь усмешка пошла по губам, вытягивая те вверх, открывая ровные, белые зубы. — Пришел за добавкой? Мог бы просто позвонить, в каком году живём.

Позади него стояли двое. Лица были скрыты темными масками, но на плечах, как и у Мейгбуна, щерили зубастые пасти серебряные волки. Одному из них он передал ракетницу.

А затем вытащил из-за плеча монтировку.

— Люблю запах свежего напалма поутру, — потянул он свою идеально выбритую физиономию вверх, словно бы принюхиваясь. — Но ещё больше люблю сносить головы грязнокровым ублюдкам вроде вас, энэргэровцев.

Я не шевелился. Хорнет тоже. Оба так и замерли на коленях, не спуская глаз с Мейгбуна.

Голова Кино трескается словно арбуз. Слышно, как ломается его череп, если принюхаться, можно почувствовать запах его крови. Она заливает твердую землю, которая станет ещё твёрже с наступлением зимы. Мертвый разведчик лежит с проломленной головой, из которой наружу повылетали мозги, а блондин-нацист стоит над ним с окровавленной монтировкой в руках и почти смеётся.

Ярость, боль, страх. Что-то из этого, а может всё вместе вытолкнули меня из оцепенения. Все повторялось — я бросился на Мейгбуна. Нацист, зная, что я так и поступлю, улыбается и замахивается монтировкой, целясь в мои ребра, которые уже успел однажды сломать. Но удара не происходит. Происходит рояль в кустах, которая спасает меня, но вместе с этим также спасает и самодовольного блондина — отряд Ветрогона подходит к нам на помощь, ровно как и свора нацистов, появившаяся из-за пролома. Начинается стрельба.

Вместо того, чтобы нанести мне удар, Мейгбун резко наклоняется вниз, уклоняясь от выстрелов. Меня выстрелы не останавливают, и я врезаюсь в него. Мы падаем, вцепившись друг в друга как бешеные псы, сорвавшиеся с поводков. Отчасти, возможно, так и было.

Первый удар я нанёс ему ровно в челюсть. Туда же, только с другой стороны, прилетел и второй. Мейгбун, оказавшийся подо мной, двумя выпадами рук попытался меня спихнуть, но не вышло. Ярость, кровь, сила. Только смерть.

Еще удар, ещё. Над головами раздаётся грохот. Где-то гремит ещё один взрыв. Да что они, блядь, все время