Итан Рокотански (СИ) - Нестор Штормовой

за свои деньги.

С трудом мы пробили себе места и уселись на скамье поближе к арене. Петрович выглядел спокойно, но как человек, знающий его давно, я знал, что друг немного нервничает. Дед был полностью расслаблен — в правой руке он держал банку пива, левой поправлял в кармане косухи пачку сигарет. Готов был поспорить, что это была новенькая пачка «Кента». Зоя с интересом осматривала всё вокруг. В отличии от нас троих она Огонька ещё ни разу не видела.

— Знаете, — сказал Дед, сунув сигарету в рот. Да, это был «Кент». — Что общего у Гэндальфа Серого и Майкла Джексона?

Петрович скосил глаза на Березовского. Мы с Зоей не ответили, ожидая ответа.

— Они оба любили малоросликов.

Я не выдержал и засмеялся. Зоя стукнула Деда по плечу. Она любила Майкла Джексона. Петрович усмехнулся.

— Да ладно, шучу я, — Дед поджёг сигарету. Её огонёк плавно вспыхнул среди множества других огоньков, осветив рыжеватую щетину. — Я тоже люблю Майкла Джексона.

Зоя недоверчиво на него посмотрела.

— Да?

— Конечно.

Она опустила руку и улеглась обратно мне на плечо.

— Думаю, будь я лет на тридцать помладше, он бы тоже меня любил.

— Господи! Ты можешь хотя бы день прожить без чёрных шуток?

— Без чёрных? Могу.

— Вот и докажи!

— Но не без шуток.

Меня затрясло от смеха. Петровича тоже прорвало. Жена закатила глаза. Я поцеловал её в щеку.

— Расслабьте булки, малыши. Юмор, даже чёрный, помогает выжить в этом ужасном и бренном мире. Хочешь дать просраться обстоятельствам — посмейся с них. Всё в наших головах.

— В процессорах, — заметил я.

Дед поднял вверх указательный палец.

— Именно. О, смотрите! Кажется, начинается.

И действительно начиналось.

Что мне действительно нравилось в бойцовских клубах — это атмосфера, которая получалась, когда бойцы и зрители вместе находились в зале. Напряженно молчавшие люди и громко кричащие фанаты, те, кто пришел сюда исключительно ради денег и те, кому нравилось выпить в необычном месте — всех их объединяло одно. Каждому, так или иначе, нравились драки. Нравилось смотреть и даже чувствовать, как ломаются кости, как бьётся сердце, как кровь вылетает из разбитых носов. Почему? Причин много, но главной было чувство жизни. Чувство ощущения жизни. Когда дерешься или смотришь за боем — тело, так или иначе, даёт реакцию. И эта реакция захлёстывает с головой. Плохо ли это? Может быть. Хорошо ли? Возможно. Но это было так.

Те немногие лампы, до того горевшие над головами зрителей, погасли. Те, что висели над территорией арены, засияли ярче. Сигаретные кусочки пламени маленькими костерками горели вокруг. Пламенное, колышущееся море. Горький смог. Да, сейчас начнется.

Мужик, похожий на небритого Джоша Хэмилтона, появился внезапно и плавно, выскользнул из темноты и очутился прямиком в центре арены.

— Добрый вечер, дамы и господа.

Приветственные хлопки и выкрики.

— Если позволите, — он немного вытянул шею, словно гусь, — я буду сегодня краток. В конце концов, мы не за разговорами сюда пришли, верно?

Одобрительный шум. Дед хмыкнул.

— Хорошо с толпой работает, — выразил я его мысль.

Друг кивнул.

— Хорошо.

— Сегодня, — ведущий вытянул ногу, словно проверяя, есть ли на штанине складки, — будет бой между молодым человеком, известным как Огонёк, — на этих словах толпа разделилась надвое. Одни одобрительно захлопали, другие заулюлюкали. — И бойцом, также известным и без всяких титулов: Эрвином, — при произношении имени последнего улюлюканий не было. Народ принял Эрвина исключительно дружелюбно. Петрович, тоже заметивший это, немного нахмурился. Я хлопнул его по плечу. — Пожелаем же удачи обоим бойцам и пригласим их на арену.

Бойцы, на мое удивление, появились также, как и «Джош Хэмилтон» — мгновенно выскользнули из полумрака бойцовского клуба, словно стояли там изначально, а мы их просто не замечали. Впрочем, так оно, может, и было.

Эрвин был одет в простые белые штаны. Некрупный, крепкий и коренастый, голову и лицо покрывала короткая, густая щетина. Не нужно сильно разбираться в драках и людях, чтобы понять, что это был достаточно опасный боец. Иногда чем проще человек кажется с виду, тем более сложным он является внутри. С Эрвиным, я не сомневался, дела так и обстояли.

Огонёк был одет в джинсы. Насколько я мог судить со скамьи, они были максимально лёгкими и просторными — не сильно облегали ноги, но и не стали бы мешаться во время боя. Выглядел он спокойно — но как человек, работающий с людьми, я видел, что на самом деле Огонёк напряжен. Скулы, обросшие рыжеватым волосом, словно были выбиты из мрамора, а усы вовсе, казалось, источали электричество.

«Давай, друг. Ты сможешь. Нужно немного расслабиться».

— Тренеры, последнее напутствие. Хорошо! Бойцы, приветствие.

Огонёк и Эрвин хладнокровно стукнулись руками.

— Начали!

Если кто-то и ставил на то, что Гаргарьин упадёт в первую минуту, остаётся этому умнику только посочувствовать. Начавшийся бой напоминал безумную пляску со смертью, если вы что-нибудь слышали про «Атаку титанов», то, наверное, приблизительно понимаете, что я имею ввиду.

Руки бойцов были расставлены правильно. Ни единым движением Огонёк не совершал ошибки: ноги двигались полукругом, руки блокировали удары Эрвина, который, в свою очередь, грамотно и неспешно наступал, пытаясь притеснить врага к ограде ринга. А потом Огонёк неожиданно перешёл в наступление. И толпа вокруг начала так эффективно вбирать в лёгкие дым, что мне показалось, будто в бойцовский клуб прибыл паровоз. Два титана сошлись на арене в яростной схватке. И те, кто сомневался в Огоньке, уже не знали, кто выйдет в ней победителем. Наверное, никто не знал.

Эрвин отступает назад. Нос коренастого бойца разбит. Из обеих ноздрей идёт кровь, но бой из-за таких мелочей не прекращается. Это вам не бостонские бойцовские клубы, про которые я немного наслушался от Деда. Там, мол, одни сопляки дерутся и вообще все обстоит куда мягче. Тут победа или поражение, сломанный носик никого не волнует. Победа или позор, победа или стыд, победа или смерть.

Огонёк делает выпад вперёд. Он максимально сосредоточен: парень не бросается на противника, как сумасшедший, нанося миллион беспорядочных ударов. Да, он быстр. Да, он точен. Но не безрассуден. Победа или смерть, не иначе. Кулак Огонька с неизвестной, но определенно огромной мощью попадает Эрвину в бок. Отсюда не слышно, но я чувствую, как ломаются его рёбра. Огонёк с рассеченной бровью, из которой кровь заливает левый глаз, делает отступ назад.

— Да, этот парень умеет драться, — негромко сказал Дед, сунув в рот новую сигарету. — Но странно.

— Что странно? — спросил я, наблюдая, как Огонёк зажимает Эрвина в углу.

Тут толпа дружно охнула. Мы, за исключением Деда, повскакивали с